Подслушанные разговоры

- Воспалённая совесть более не выступает маркером нравственного здоровья. Кого мучает совесть, тот и виноват, у хороших людей совесть, как желудок у людей среднего достатка, если по Гоголю. Кто светел, тот и самосвят, как преподобный БГ лондонский.

- Эстетика не выдерживает сравнения с этикой. Уродливы чужие, потому что чужие, но не становятся чужими те, кто по целям свой, но поступает уродливо. Даже внешней красоты, как доидеологической структуры не существует. Ни паночка никого не заворожит, ни лучистые глаза Марии. И, похоже, что оцифровать этику оказалось проще, чем эстетику, потому что этика далеко не вчера начала строиться на логике (вопрос честный, я и правда не знаю с какого века тянется тренд, но все эти заигрывания с вагонеткой, это просто логика, хоть сейчас собирай морального судию на ардуино).

- Выражение "такого врагу не пожелаешь" служит для описания такой кары, которую страстно желаешь своему врагу.

- И опять о Леоньтеве по Форбсу. Описывая текущие проблемы у барбершопов и элитных ресторанов, ведущий заявил, что из-за СВО Россия теряет цветущую сложность потребления. Считаю это приветом из будущего с гарантированным социальным доходом и цифровым концлагерем. Как-то в непроизводительном обществе придётся ранжировать друг друга, чего-то достигать. Т.е., смеятся не надо, это не про одних хипстеров и ядро либерды, в будущем это коснётся всех, и то, о чём говорил ведущий Форбс неправильно из нашего момента прочитывать, как буржуинскую роскошь. Это явление куда серьёзнее; потребление в мире автоматического производства и десакрализированных символов станет точкой кристаллизации индивидуума. Ещё появится соцсети, где можно будет понаблюдать за особо талантливыми потребителями, как и что они потребляют.

- У советских имперцев продолжается идеологический дрейф в сторону прямой демократии, который можно наблюдать все эти тридцать лет. Установка на випон-легалайз таких персонажей, как Максим Калашников - это прямой вызов как советской, так и эрэфийской, а равно и либеральной идеологии. У демократии много определений, есть и такое: демократия - это власть тяжеловооружённой пехоты. Очень неплохое кстати, со многими наблюдениями коррелирует, и ненависть в США к оружию со стороны голливудских звёзд, либеральной профессуры и журналистики - знак в пользу этого определения. Из наших палестин это плохо видно, но как минимум со времён Великого Обамы, либералы стараются всячески ограничить вооружённость населения. Но идеальная демократия по этому определению, конечно, в Швейцарии, мечта демократа. Армейскую винтовку гражданин хранит у себя дома и имеет адрес, по которому должен явиться с ней в случае террористической угрозы или иностранного вторжения в страну. Особенно в предложении Калашникова (какая же удачная фамилия) мне нравится идея начать легалайз именно с ветеранов СВО. И у меня нет ни малейших сомнений, что персонажи вроде Затулина костьми лягут, чтобы этого не допустить, даже Ахеджаковой не придётся просить защитить её от конституции. Потому что когда у хороших русских людей на руках винтовки Драгунова, вопрос про полтора миллиона комплектов униформы начнёт волновать ответственных товарищей, как первый эротический опыт в юном возрасте, похолодеют руки, собьётся дыхание.