
Побег из курятника

- Ты просто влюблена в моего мужа и
еще это… завидуешь ему! – прокричала первая мне прямо в
лицо.
- И адвокаты у тебя были никудышные! – пригвоздила
другая!
В салоне авто густо запахло грозой и прокисшими свадебными голубцами. Я уже даже не помнила, что муж у меня есть собственный, причем, любимый и «никудышные адвокаты» процесс все же выиграли, а уткнулась в майку с «Пушкин, Пушкин…» и глухо зарыдала.
Но давайте все по порядку.
Я человек очень просто устроенный. Если мне надо с кем-то поговорить, пускай, даже сильно мне несимпатичным, то не прикидываюсь слесарем-сантехником, участковым, садоводом-любителем, участковым врачом и даже застенчивым юным борцом с розой в жопе, ищущим пикантных знакомств – тоже не прикидываюсь.
Звоню, представляюсь собственным именем и говорю, мол, так и так, надо бы перетереть одну тему. Мне кажется, это упрощает…
Но бывают люди очень замысловатого устройства. Они мыслят и поступают иначе и к цели своей идут странным зигзагом. Так что из дома меня выманили жалким детским враньем. Некая Амина появилась в телефоне и заныла, что ей надо мне кое-что рассказать. Я затосковала, но, проклиная все на свете, надела своего «Пушкина» и поплелась на встречу.
Если бы я знала, какие волшебные меня люди
ждут – то не поплелась бы, а побежала бы! Вприпрыжку! Ведь за год,
что шел мой с Газиевым суд, эти женщины с добрым сердцем стали
прямо родными.
Да, забыла совсем. Для тех, кто не в теме. Газиев - это Совесть,
Честь и Мудрость всего Дагестана, воплотившиеся в отдельном
журналисто-пейсателе, главном редакторе газеты "Свободная
республика". Я иногда ласково называю его "моя курочка" и влюблена
в него, как пытливый энтомолог может быть влюблен в редкую гусеницу
или жучка, которого исследует годами. Он тоже пылает ко мне нежной
страстью и время от времени пишет, какая я несчастная и злобная
сердцем одинокая женщына с ушедшей красотой.
Так вот, в этой самой машине сидели в засаде жена моего Газиева и его же адвокатша. Две взрослые тетки на пятом десятке. Одна - Зарема, вторая Айша и никаких амин. Я была приятно ошеломлена такими приемами. Вспомнился детский сад, первые классы школы, робкие слова любви на серой промокашке.. Как они удержались, чтоб не выцарапать на стенке у моей двери «Светка – дура!!» - удивительно.
Мир сразу заиграл новыми шизоидными красками. В кустах у сэкондхэндовского голубого магазина запрыгал некто в костюме хот-дога. Пестрые съедобные галстуки свисали с балконов. Нестройная колонна старушек в пилотках из гаеуты "Свободная руспублика" шла на аутодафе с плакатами «Доколе!».
Разговор шел в том же ключе тяжелого бреда. Ко
мне обращались то официально, во множественном числе, то переходили
на родственное "ты». От таких прыжков и перепадов кружилась голова.
Мне говорили - почему, мол, овца такая, смеешь издевацца над таким
достойным Газиевым, а не пишешь об язвах социальных, когда ржа
Коррупции разъела у нас буквально ВСЕ???
Я знала, что должна быть на уровне и отвечать в том стиле, что
завещал нам в своих статьях Великий журналисто-пейсатель Газиев. Но
его любимые обороты «невнятная особь», «голова, набитая битыми
кирпичами и осколками стекла», а особенно «выкидыш» плохо мне
удавались.
Неталантливая потому что, «гневных панегириков» не умею.
Вся эта камарилья сильно напоминало
рязановский «Гараж». Была и женагуськова с ее «Как Гуськов? Опять
Гуськов»!!», и «юридическая вы наша», и я, в качестве онемевшего
Мягкова, а самого Гуськова не было. Наверное, сидел
дома на Троне и оттуда руковоил.
Именно о Троне эти две великолепные женщины запрещали мне говорить. Жестокие. Грозили судом. А как я могу, увидев на роликах и фотографиях в инете газиевское волшебное кресло с золоченными какими-то штуками, ручками и спинками, не проникнуться восторгом к такому левашинскому Версалю? Как могу не отписаться? Разве сумею умолчать, что логическим продолжением этого Трона должны быть клизма с монограммой и трусы с геральдическими лилиями?
- Нееет, - рыдала я в майку с «Пушкин, Пушкин!».
- Свобода слова! – припоминала я из газиевских статей.
Женагуськова и юридическая наша были
неумолимы.
Не сметь размещать божественные фотографии в своем
паскудном блоге! – твердили они. Не сметь
вспоминать о Газиеве ни-ког-да! И от Трона нашего – прочь
грязные преступные лапы!
- Не могу обещать, - подвывала я, - Поймите же, во мне так сильна тяга к прекрасному, к искуйству, к Правде с большой буквы «Пы» и Порядочности, с той же буквы.
Под напутствие "пшла вон!" я вывалилась из машины..
Я лежала на асфальте, смотрела в небо и думала – ползти уже домой или нет? С одной стороны, там можно, наконец, покурить, а в машине меня пытали, лишая самого необходимого. Но с другой…
Дело в том, что это не первый визит.
Сравнительно недавно ко мне уже приезжал друг Газиева. Примерно с теми же разговорами, хотя и были они на порядок приятнее.
И как знать, вдруг я подойду к своей двери, а там уже перминается делегация седобородых левашинских аксакалов, или - того страшнее - сам президент Дагестана, который тоже пришел замолвить словечко за родственничка, за троюродного брательника. А у меня не прибрано и даже сахару нет.
Мимо верхом на палочке проскакал тот самый некто из кустов. Костюм хот-дога немного истрепался.
- Айда по грибы, по ягодицы,
- сказал он из Введенского и плюнул мне на красные сапожки.
Пы.Сы. Напоминаю тем, кто в танке - фотографии, которые я размещаю,
сделаны в публичном месте и с полного ведома Газиева. Не тайком и
не на унитазе снимали. Позировал, голубчик. Так что имею законное
право любоваться сама и предлагать полюбоваться другим, можете хоть
ходить на голове, хоть есть галстуки, хоть поотгрызать полозоту со
своего Трона.
|
</> |