Пляски жизни и смерти

Если смотреть на огонь костра долгое время, начинаешь ощущать его полноценным живым существом.
Об этом почти не думаешь, когда бережно готовишь его зарождение: растопка, уложенная «шалашиком»; припасённый кусочек бересты, согревающей новорожденную искорку; заботливое вскармливание крохотного костерка, жизнь которого может пресечься в любой момент.
И вот, он, огонь, уже набирает силу: подрастает, расцветает буйным пламенем, жадно цепляет новую подпитку-подкормку. Он уже может жить самостоятельно. И даже немного наглеет, опьянённый обретённой самостоятельностью:
- Ох! – отдёргиваю я подпаленную распоясавшимся выкормышем руку, - ты уж того... поосторожнее, больно же!
Огонь послушно притихает, стеснительно прибирает свои щупальца-языки.
- Кажется, ты меня понимаешь, - немного удивленно говорю ему я.
- Да, да! – обрадовано вскидывает он очередной язык пламени и тут же стыдливо втягивает его обратно, чтобы не повторить ошибку.
Все расходятся, и мы остаёмся в ночи вдвоём, наедине: я его подкармливаю, а он... живёт.
Вот тогда и начинаются танцы – огненные танцы жизни и смерти.
Завораживающие, ослепительные, страстные... это танцы «на краю», по лезвию ножа, на тонком мостике над бездонной пропастью. Это сама Жизнь - неуловимая, непознанная, неудержимая... бесконечно короткая, ослепительная.
Можете мне не верить. Но посмотрите: разве вы не видите существо, с которым мы провели часть ночи наедине?
Я его видела. И чувствовала.
Он - жил.





