Петровский ГУЛАГ..)))

"Высшие администраторы под судом Петра I

(из истории уголовной юстиции России первой четверти XVIII в.)

Теперь стоит определиться с терминологией. Под «высшими администраторами» в настоящей статье подразумеваются следующие должностные лица: члены высших органов государственной власти, руководители центральных органов отраслевого управления и суда, органов контроля и надзора, руководители территориальных органов общего управления. Применительно к первой четверти XVIII в., такими лицами являлись: сенаторы, президенты и вице-президенты коллегий (а также главы иных ведомственно самостоятельных центральных органов); генерал- и обе-прокуроры Сената, генерал- и обер-фискалы; генерал-губернаторы, губернаторы и вице-губернаторы.
Однако прежде чем переходить к рассмотрению вопроса об уголовном преследовании лиц из рядов высшей администрации, необходимо установить их общую численность. Между тем, ни одна из упомянутых должностных групп не удостоилась до сих пор специального внимания исследователей. На сегодня в литературе приведены систематические данные (хотя местами не вполне точные) единственно о сенаторах Петра I [Мурзанов, 1911; Филиппов, 1911, 118–129; Анисимов, 1997, 30, 243–245].
А вот руководящие кадры центральных органов управления и суда оказались затронуты в историографии куда более фрагментарно (позитивным исключением здесь стала работа И. В. Курукина, относительно подробно и почти безошибочно проследившего назначения первых лиц названных органов, начиная с 1722 г. [Курукин, 2003, 511–519]). Сведения же о губернаторском корпусе первой четверти XVIII в. отличаются разрозненностью, будучи исчерпывающе собраны только по отдельным территориям [Корсакова, 1908, 14; Воронежские губернаторы, 2000, 27–44; Власть, 2002, 201–207]1. По всему этому, в последующих выкладках о персональном составе петровской высшей бюрократии автор использовал в основном результаты эпизодически производившихся в 1991–2000 гг. собственных разысканий, более широкое введение которых в научный оборот состоится, как можно надеяться, в обозримом будущем [Серов, 2005б].
И еще одна оговорка. При дальнейших подсчетах не будут учитываться те лица, которые в описываемый период находились на соответствующих постах – de jure или de facto – менее года. Известно, к примеру, что назначенный сибирским губернатором 15 января 1724 г. М. В. Долгоруков настолько не торопился ехать к месту службы, что появился в Тобольске лишь в декабре 1724 г., совсем незадолго до кончины Петра I [Власть, 2002, 206].
Итак, начнем с наиболее историографически «просвеченного» Сената. За период с февраля 1711 по январь 1725 г. в рядах сенаторов перебывало 23 человека (исключая – по причине кратковременности нахождения в должности – А. И. Репнина и Г. Д. Юсупова1). Принимая во внимание едва не образцовую сохранность указного и протокольного делопроизводства Сената за первую четверть XVIII в., приведенная цифра устанавливается с высокой степенью надежности.
Значительно сложнее обстоит дело с выяснением численности руководителей органов центрального управления и суда. И первая трудность заключается в том, что применительно к 1700-м – 1710-м гг. определить ведомственную самостоятельность того или иного органа власти порой совсем нелегко. Тогдашняя система отраслевого управления являла собой, образно выражаясь, хаотически перестроенное здание, в котором полуосыпавшиеся конструкции старинных приказов соседствовали с поспешно возведенными сегментами «новоманерных» канцелярий и комиссариатов. Несмотря на усилия предшественников – в первую очередь, В. И. Огородникова и Е. В. Анисимова [Огородников, 1917; Анисимов, 1997, 90–98], история российского центрального управления в первые два десятилетия XVIII в. так и осталась малопроясненной.
Как бы то ни было, опираясь преимущественно на материалы все того же сенатского делопроизводства – опубликованные и архивные – можно заключить, что численность руководителей центральных органов отраслевого управления и суда составила за 1708 – январь 1725 г. 44 человека (не считая умершего в шведском плену начальника приказа артиллерии царевича Александра Арчиловича, А. И. Репнина и Ф. С. Манукова1). Данная цифра если и может корректироваться, то незначительно – в сторону увеличения.
Яснее кадровая ситуация с органами контроля и надзора: Ближней канцелярии, ее преемницей Ревизион-коллегией, фискальской службой и прокуратурой. На протяжении обозначенного периода эти органы возглавляли 8 человек (не учитывая совсем недолго пробывшего в обер-фискалах Я. В. Былинского).
Теперь что касается руководителей губернских администраций. С 1708 по январь 1725 г. на должностях генерал-губернаторов, губернаторов и вице-губернаторов2 проработали 32 человека (исключая А. Г. Долгорукова, упоминавшегося выше М. В. Долгорукова, А. П. Измайлова, В. А. Ржевского и М. Г. Ромодановского). Таковы в количественном отношении контуры высшей бюрократии России первой четверти XVIII в.
Совершенно очевидно, однако, что чисто механическое суммирование приведенных цифр даст искаженную картину численности состава правительственной среды Петровского времени. Ведь указанные должности, случалось, занимали одни и те же лица. Причем, в рамках индивидуальной карьеры пребывание в различных должностных группах могло происходить как последовательно, так и параллельно.
Так, хрестоматийно известно, что в 1718–1722 гг., согласно п. 1 «Должности Сената» в редакции 1718 г., должности президента коллегии и сенатора совпадали. Впрочем, и после 1722 г. свыше половины сенаторов – Ф. М. Апраксин, Я. В. Брюс, Г. И. Головкин, А. Д. Меншиков, П. А. Толстой – продолжали руководить теми или иными центральными органами (Федор Апраксин с мая 1719 г. являлся еще и ревельским генерал-губернатором [РГАДА, 248, 985, 570 об.]). И все же большинство высокопоставленных чиновников оказалось в описываемое время представлено в единственной должностной группе.
Например, 21 человек достиг при жизни Петра I постов губернатора и вице-губернатора, не перейдя затем ни в органы центрального управления, ни в Сенат. Резюмируя изложенное, следует констатировать, что в рядах высшей администрации России 1708–1724 гг. более года отработало 82 человека. Сколько же из этих питомцев эпохи реформ попало под карающий меч петровской уголовной юстиции?
Начнем вновь с Правительствующего Сената. По имеющимся на сегодня у автора сведениям, из 23 сенаторов под судом и следствием в первой четверти XVIII в. побывало 13 человек (56, 5%). Эта впечатляющая цифра, правда, зримо убавится, если дополнительно подсчитать, сколько лиц привлекалось к уголовной ответственности по эпизодам, связанным с пребыванием именно в указанной должностной группе.
За преступные деяния, совершенные с использованием сенаторского положения, уголовному преследованию подверглось восемь человек (35%). Двое сенаторов (В. А. Апухтин и Г. И. Волконский) были осуждены за причастность к упомянутой «подрядной афере», трое – на процессе П. П. Шафирова и Г. Г. Скорнякова-Писарева (сам Петр Шафиров, Д. М. Голицын и Г. Ф. Долгоруков). Кроме того, в криминальных целях использовали сенаторскую должность Ф. М. Апраксин, А. Д. Меншиков и М. М. Самарин.
Существенно иная картина вырисовывалась с руководящими кадрами центральных органов власти. Из 44 названных лиц под следствие и суд попало при Петре I 14 человек (32%), причем за преступления, связанные с исполнением должностей в центральном управлении – только восемь (18%). Четверо администраторов данного звена – будущие сенаторы Ф. М. Апраксин, Я. В. Брюс, Г. И. Головкин и А. Д. Меншиков – оказались фигурантами все того же «подрядного дела». В преступлениях против интересов службы в 1717–1718 гг. обвинялись начальник Морского комиссариата Г. П. Чернышев и начальник Военной канцелярии Я. Ф. Долгоруков, в 1723–1725 гг. – бывший вице-канцлер П. П. Шафиров и директор Канцелярии от строений У. А. Синявин. Остальные учтенные в подсчете руководители центральных органов преследовались за криминальные эпизоды, связанные либо с прошлой деятельностью, либо с исполнением параллельных служебных обязанностей.
По-другому сложилась в петровское время ситуация с руководителями органов контроля и надзора. Из восьми таких лиц под следствием и судом оказалось четверо (50%), причем в связи с деятельностью в сфере контроля и надзора – двое (26%): обер-прокурор Г. Г. Скорняков-Писарев и обер-фискал А. Я. Нестеров. Ревизион-коллегию в 1717–1720 гг. возглавлял Я. Ф. Долгоруков, попутно находившийся под следствием, а затем отданный под суд. Занимавший же в 1711–1715 гг. пост обер-фискала М. В. Желябужский был в 1723 г. изобличен в составлении подложного завещания1.
Остается затронуть вопрос о губернаторском корпусе. Здесь данные автора таковы: из 32 установленных губернаторских администраторов первой четверти XVIII в. подсудимыми и подследственными оказались 16 человек (50%), причем все без изъятия – по обвинениям, выдвинутым в связи с исполнением соответствующей должности. Иными словами, уголовному преследованию в петровское время подвергся каждый второй российский губернатор. Всего же, из 82 высших администраторов Петра I под следствие и суд попал 31 человек (38%).
В чем же обвинялись в описываемое время сподвижники царя-реформатора? Подавляющему большинству «вышних командиров» инкриминировались тогда преступления, по современной классификации, либо в сфере экономики (вымогательство, растрата, мошенничество), либо против интересов государственной службы (злоупотребление должностными полномочиями, превышение должностных полномочий, получение взятки, служебный подлог). К примеру, М. П. Гагарин был на суде признан виновным в восьми эпизодах преступной деятельности, включавших получение взяток, вымогательство, служебный подлог, растрату и злоупотребления должностными полномочиями [РГИА, 1329, 1, 17, 95–96 об.]. За воинские преступления из числа сановников в 1713 г. был осужден единственно будущий вице-президент Адмиралтейской коллегии К. И. Крюйс.
Какие же государственные органы осуществляли в первой четверти XVIII в. уголовное преследование «птенцов гнезда Петрова»? Прежде всего стоит отметить, что подавляющая часть дел против высокопоставленных чиновников того времени была инициирована фискальской службой. Созданная в нашей стране в 1711 г. и сравнительно подробно на сегодняшний день изученная названная служба добилась – в первое пятилетие существования – значительных успехов [Шестаков, 1992; Платонова, 2000; Серов, 2005а].
Именно фискалы вскрыли эпизоды преступной деятельности губернаторов М. П. Гагарина и П. А. Голицына, главы Мундирной канцелярии М. А. Головина и начальника Морского комиссариата Г. П. Чернышева, сенаторов Ф. М. Апраксина и М. М. Самарина и многих-многих других сановников. Да и не раз уже помянутая масштабная «подрядная афера» была раскрыта, в первую очередь, благодаря усилиям московского провинциал-фискала А. Я. Нестерова [9, 1, 58, 76 об.], заслуженно назначенного затем на пост обер-фискала. Как представляется, в 1715 г. Петр I имел полное основание констатировать, что фискалы «непрестанно доносят не только на подлых, но и на самыя знатныя лица, без всякой боязни…» [Законодательные акты, 1945, 364].
Что касается только-только зародившегося в тогдашней России предварительного следствия, то по делам о преступлениях высших должностных лиц, оно производилось «майорскими» следственными канцеляриями, следственной канцелярией генерал-прокуратуры, Розыскной конторой Вышнего суда, а также комиссией В. В. Дельдена. По сведениям автора статьи, из 31 сановника, подвергшегося в Петровское время уголовному преследованию, через процедуры предварительного расследования прошло 24 человека (77% или 30% от общего числа высокопоставленных должностных лиц). В остальных случаях при рассмотрении дел по обвинениям высших администраторов предварительное и судебное следствие – в соответствии с многовековой традицией – организационно не разграничивалось и всецело осуществлялось судебным органом.
Особенно активно функционировавшие в 1715–1722 гг., в последнее время обстоятельно рассмотренные в литературе «майорские» канцелярии создавались Петром I специально для расследования инициированных фискальской службой резонансных (по современной терминологии) уголовных дел – преимущественно как раз по обвинениям высокопоставленных должностных лиц [Бабич, 2000; Серов, 2001; Бабич, 2003, 36–38]. Например, следствие по многократно упомянутому «подрядному делу» царь в 1714 г. поручил канцелярии под руководством гвардии подполковника В. В. Долгорукова. А основанная в декабре 1717 г. следственная канцелярия ведения гвардии майора С. А. Салтыкова получила дела сенатора П. М. Апраксина и азовского вице-губернатора С. А. Колычева [РГАДА, 248, 51, 30–31].
Случалось, Петровские сподвижники попадали – последовательно или параллельно – под следствие нескольких «майорских» канцелярий. Скажем, архангелогородский вице-губернатор А. А. Курбатов оказался подследственным сначала канцелярии М. И. Волконского, затем Г. И. Кошелева и Ф. Д. Воронова, затем Г. Д. Юсупова и, в итоге, М. А. Матюшкина. «Полудержавный властелин» А. Д. Меншиков перебывал под следствием канцелярии В. В. Долгорукова, Г.И. Кошелева и Ф.Д. Воронова, М. Я. Волкова, П. М. Голицына и, напоследок, Г. А. Урусова. Многообразные злоупотребления Я. Ф. Долгорукова одновременно разбирали канцелярии ведения И. И. Дмитриева-Мамонова и А. Я. Щукина.
Всего же, по подсчетам автора, «майорским» канцеляриям довелось заниматься распутыванием криминальных деяний 21 сановника. Значительно скромнее в данном направлении действовали недолго просуществовавшие следственная канцелярия генерал-прокуратуры и ставшая ее преемницей Розыскная контора Вышнего суда. Не особенно известные современникам и надолго забытые потомками названные канцелярия и контора провели расследование дел двоих «вышних командиров» – М. В. Желябужского и А. Я. Нестерова [Серов, 2002б, 116–117, 124–135, 243–244; Бабич, 2003, 324–325; Серов, 2004]. Наконец, комиссия во главе с ревельским обер-комендантом В.В. Дельденым была образована в 1723 г. для разбирательства единственного дела – вице-губернатора Ф. Левена [Бабич, 2003, 341].
Стоит коснуться и некоторых процессуальных аспектов предварительного следствия по делам высших администраторов Петра I. Вначале несколько слов о сроках расследований. Не будучи в описываемое время нормативно регламентированы, такие сроки на практике складывались различно (хотя чаще отличались все же длительностью). Так, вице-губернатор А. А. Курбатов находился под следствием указанных выше «майорских» канцелярий восемь лет, а начальник Морского комиссариата Г. П. Чернышев – под следствием канцелярии М. Я. Волкова менее года.
Теперь относительно мер пресечения. Насколько можно судить, в период следствия большинство высокопоставленных фигурантов уголовных дел оставалось на свободе. Под стражей до суда несомненно содержались М. П. Гагарин, С. А. Колычев, А. Я. Нестеров, а также, вероятно, В. А. Апухтин, Г. И. Волконский, М. В. Желябужский и Я. Н. Римский-Корсаков. А. А. Курбатов с марта 1720 г. находился под подпиской о невыезде.
Нельзя не отметить, что сановные подследственные отнюдь не освобождались от пыток. Правда, подобное следственное действие (необходимость которого всегда подробно обосновывалась) могло производиться в отношении должностных лиц от вице-губернатора и выше только с санкции верховной власти [Розыскать накрепко, 2000, 202]. К настоящему времени установлено, что физическое воздействие применялось в ходе предварительного расследования по отношению к Г. И. Волконскому, М. П. Гагарину, А. Я. Нестерову и Я. Н. Римскому-Корсакову [РГАДА, 248, 273, 428, 633, 635; 1451, 16, 69; Походный журнал, 1854, 144, 148]. В частности, Алексея Нестерова пытали – с неизменным личным участием Петра I – трижды: 30 января 1723 г., 16 и 18 января 1724 г. (причем в последний раз с особой жестокостью, с использованием дыбы, кнута и огня).
Остается добавить, что упомянутое организационное совмещение предварительного и судебного следствия имело место при рассмотрении дел П. П. Шафирова и Г. Г. Скорнякова-Писарева, В. С. Ершова, А. П. Салтыкова, У. А. Синявина. В производство каких же судебных инстанций поступали в первой четверти XVIII в. дела по обвинениям сподвижников царя-реформатора?
Более всего «птенцов гнезда Петрова» предстало в описываемое время перед Вышним судом. Не так давно возвращенный из историографического небытия этот судебный орган с самого начала учреждался Петром I для рассмотрения особо важных уголовных дел [Бабич, 1999б; Серов, 2000]. Именно Вышний суд вынес приговоры сенаторам Д. М. Голицыну, Г. Ф. Долгорукову и П. П. Шафирову, обер-прокурору Г. Г. Скорнякову-Писареву, обер-фискалу А. Я. Нестерову и его предшественнику М. В. Желябужскому. Кроме того, в данном суде разбирались дела по обвинениям А. Д. Меншикова (по эпизоду с почепским межеванием), директора Канцелярии от строений У. А. Синявина, бывшего московского вице-губернатора В. С. Ершова, еще одно дело П. П. Шафирова (по эпизоду с хищением валютных средств).
А вот под суд Правительствующего Сената в первой четверти XVIII в. попало всего трое высокопоставленных администраторов: М. П. Гагарин, С. А. Колычев да В. С. Ершов (дело которого было передано в Сенат из Вышнего суда, по именному указу от 15 января 1724 г. [РГИА, 1329, 1, 28, 51]). Уголовные дела еще троих сановников – Я. Ф. Долгорукова, К. И. Крюйса и Г. П. Чернышева – рассматривались военно-судебными присутствиями.
Известен, наконец, единственный случай, когда представитель высшей бюрократии оказался в петровское время под судом ведавшей сборами налогов Камер-коллегии. Речь идет об обвиненном фискальской службой во взяточничестве казанском губернаторе А. П. Салтыкове, дело которого Сенат, распоряжением от 7 сентября 1724 г., направил отчего-то в налоговое ведомство [РГАДА, 248, 1931, 36]. Необходимо признаться, что для автора статьи так и остался непроясненным вопрос о судебной инстанции, вынесшей в 1715 г. приговор обвиняемым по «подрядному делу». С долей неуверенности можно лишь предположить, что в роли таковой инстанции выступил самолично Петр I.
Каковы же были итоги деятельности органов уголовной юстиции России первой четверти XVIII в. в отношении высших должностных лиц? Прежде всего, необходимо отметить, что отнюдь не все дела «вышних командиров», по которым осуществлялось предварительное следствие, дошли до судебного разбирательства. Согласно данным автора, из 31 сановника, подвергшегося при Петре I уголовному преследованию, под судом оказался 21 человек (68% или 26% от общей численности высокопоставленных госслужащих того времени).
Например, не состоялось судебное рассмотрение грандиозного «счетного дела» А. Д. Меншикова, дел вице-губернаторов В. И. Гагарина и А. А. Курбатова, губернаторов П. П. Голицына и К. А. Нарышкина, главы Мундирной канцелярии М. А. Головина, сенатора М.М. Самарина. Произошло это по разным причинам. Двое сановных фигурантов – П. А. Голицын и А. А. Курбатов – скончались в период расследования1. Дела еще двоих лиц – киевского губернатора Д. М. Голицына и ревельского вице-губернатора Ф. Левена – были прекращены на стадии предварительного следствия из-за недоказанности обвинений (6% от подвергшихся уголовному преследованию).
В остальных случаях, думается, сыграла роль волокита (целенаправленная или стихийная, другой вопрос). Уголовные дела по обвинениям власти шести администраторов затянули – до упразднения «майорских» канцелярий и реабилитационных указов Екатерины I. Впрочем, и поступившие в судебные инстанции дела «вышних командиров» далеко не всегда завершались вынесением приговора.
Скажем, расследованное канцелярией С. А. Салтыкова и переданное в Сенат в мае 1722 г. дело С. А. Колычева сенаторы заволокитили до самой кончины Петра I. Похожая ситуация имела место и с судебным разбирательством упомянутого эпизода о хищении П. П. Шафировым валютных средств в период пребывания во Франции. Несмотря на то, что по данному эпизоду Петр Шафиров еще 14 февраля 1723 г. принес повинную [РГАДА, 248, 300, 278; Иванов, 1859, 50], это абсолютно ясное дело пролежало без движения в производстве Вышнего суда до марта 1726 г., когда в связи с ликвидацией суда его переслали в Сенат [РГАДА, 248, 686, 215], где и «схоронили» окончательно. Сходным образом при жизни Петра I не было завершено судебное рассмотрение уголовных дел В. С. Ершова, А. Д. Меншикова (по отмеченному эпизоду с поченским межеванием), А. П. Салтыкова, У. А. Синявина.
В итоге, насколько стало известно автору, из того самого 31 сановника, подвергшегося в Петровское время уголовному преследованию, было осуждено 16 человек (52% или 20% от общего числа тогдашних высших администраторов). Более всего «господ вышних командиров» превратилось из обвиняемых в осужденных в результате судебного рассмотрения «подрядного дела» (шесть человек), а также дела П. П. Шафирова и Г. Г. Скорнякова-Писарева (четыре человека).
Сроки судебных разбирательств складывались тогда (как и сейчас) по-разному. В тех случаях, когда по делу осуществлялось предварительное расследование, судебное следствие занимало, чаще всего, один-два дня. Судебные заседания происходили тогда без участия подсудимых, судьи ограничивались заслушиванием краткого изложения материалов дела, подготовленного органом предварительного следствия. Именно в таком режиме прошло судебное рассмотрение дел М. П. Гагарина, М. В. Желябужского, А. Я. Нестерова и, вероятно, «подрядного». К примеру, суд над Матвеем Гагариным свелся к тому, что 13 марта 1721 г. сенаторы заслушали представленные следственной канцелярии И. И. Дмитриева-Мамонова «выписки» по девяти эпизодам преступной деятельности подсудимого, а уже 14 марта вынесли приговор [РГИА, 1329, 1, 17, 3, 86–86 об.]1.
В соответствии с тогдашней судебной практикой, правовой основой для вынесения приговоров петровским «вышним командирам» служили, в первую очередь, нормативные акты первой четверти XVIII в., а также Уложение 1649 г. Так, вина Г. Г. Скорнякова-Писарева была квалифицирована судом по ст. 11 закона «Должность генерал-прокурора» от 27 апреля 1722 г. и по ст. 28 Артикула Воинского 1715 г. [РГАДА, 248, 300,309; Иванов, 1859, 51–52]. А вот М. В. Желябужский был осужден на основании ст. 25 гл. 10-й Уложения 1649 г. [РГАДА, 248, 273, 718 об.].
К каким мерам наказания приговаривались в первой четверти XVIII в. преступившие закон «птенцы гнезда Петрова»? Чаще всего к ним применялись уголовно-правовые санкции имущественного характера: штрафы и различные виды конфискаций. Из 31 подвергшегося уголовному преследованию сановника наказания подобного рода понесло 14 человек (45%). При этом, самая жесткая разновидность данной меры наказания – полная конфискация имущества – была назначена судом пятерым опальным администраторам.
Реже в судебной практике петровского времени применялась такая чувствительная для госслужащих мера, как лишение чинов. Подобное наказание понесли, по меньшей мере, пятеро сподвижников царя-реформатора. П. П. Шафиров в 1723 г., помимо чина, был также лишен баронского титула и орденов.
Телесные наказания, по приговору суда, претерпели четверо выходцев из рядов тогдашней «номенклатуры». Осужденные по «подрядному делу» сенаторы В. А. Апухтин и Г. И. Волконский подверглись 6 апреля 1715 г. прижиганию языков (за нарушение присяги на верность государственной службе)1. Еще один фигурант «подрядного дела» бывший санкт-петербургский вице-губернатор Я. Н. Римский-Корсаков был тогда же бит кнутом2. [Походный журнал, 1855, 13]. Аналогичному наказанию кнутом подвергся 24 января 1724 г. и бывший обер-фискал М. В. Желябужский [РГАДА, 248, 273, 720].
К лишению свободы – в доминировавшей в те времена форме ссылки – было приговорено также четверо сподвижников Петра I: М. В. Желябужский, К. И. Крюйс, Я. Н. Римский-Корсаков и П. П. Шафиров. При этом, реальную ссылку довелось отбывать, по-видимому, только Корнелию Крюйсу да Петру Шафирову (и то не в Якутске, куда он был направлен судом, а в менее климатически суровом месте – в Новгороде)1. Осужденный в 1715 г. к пожизненной ссылке в Сибирь Яков Римский-Корсаков также не покинул, похоже, европейских краев. Наконец, приговоренный к 5-летней ссылке на каторгу в Рогервик Михаил Желябужский скончался 15 февраля 1724 г. от последствий телесного наказания [РГАДА, 248, 273, 730].
Что ж касается смертной казни, то ее судебные органы первоначально назначали шестерым «птенцам гнезда Петрова»: В. А. Апухтину, Г. И. Волконскому, М. П. Гагарину, А. Я. Нестерову и П. П. Шафирову. Неизменно утверждавший вынесенные высшим должностным лицам приговоры Петр I смягчил меру наказания четверым из названных осужденных. Таким образом, из 31 подвергшегося уголовному преследованию сановника были казнены Осужденный Сенатом Матвей Гагарин был повешен на Троицкой площади Санкт-Петербурга 16 марта 1721 г., осужденный Вышним судом Алексей Нестеров – колесован там же 24 января 1724 г. Для остальных приговоренных (кроме Корнелия Крюйса) процедура казни имитировалась: людей выводили на эшафот, клали на плаху и лишь после этого зачитывали указ о помиловании2. Таковы были итоги деятельности органов уголовной юстиции петровской России в отношении высших администраторов.
Что имеет смысл добавить к сказанному? Нет сомнений, что Петр I стремился всеми средствами выжечь разъедавшие отечественное чиновничество язвы взяточничества (очень часто сопрягавшегося в те времена с вымогательством), казнокрадства, злоупотребления должностными полномочиями. По воле первого российского императора, были созданы невиданные прежде органы надзора – фискальская служба и прокуратура, невиданные специализированные органы суда и предварительного следствия. Были изданы и специально защищавшие интересы государственной службы невиданные по строгости уголовно-правовые акты.
Аллегорически выражаясь, преступившего закон администратора в первой четверти XVIII в. обложили красными флажками – и с нормативной, и с организационной сторон. Да и сама цифра подвергшихся уголовному преследованию чиновников – стоит повторить, 31 человек (38% от общей численности от тогдашней высшей бюрократии) – однозначно свидетельствует о наличии у Петра I политической воли к пресечению криминальным тенденций в госаппарате.
Не менее показательна, впрочем, и другая цифра: 16 осужденных, всего лишь 52% подвергшихся уголовному преследованию «господ вышних командиров» (при 6% доказавших невиновность на предварительном следствии). А это уже свидетельство неустойчивости, переменчивости той самой политической воли. Нельзя не констатировать и того обстоятельства, что далеко не в полной мере оказался реализован потенциал фискальской службы, грозных «майорских» канцелярий.
Отмеченная неустойчивость высочайшей воли проявлялась местами удивительно ярко. Так, наряду с хрестоматийно известным попустительством А. Д. Меншикову, Петр I длительно не предпринимал никаких действий в отношении такого глубоко одиозного правительственного деятеля как Я. Ф. Долгоруков. По данным фискальской службы, Яков Долгоруков покровительствовал ряду криминализованных предпринимателей и госслужащих, приложил руку к расхищению выморочного имущества боярина А. С. Шеина, многократно получал взятки [РГАДА, 248, 51, 49–49об.].
Предел царскому терпению наступил, казалось, в 1718 г., когда следственная канцелярия И. И. Дмитриева-Мамонова изобличила Якова Федоровича в крупномасштабных финансовых махинациях по «китайскому торгу». По распоряжению Петра I, дело сенатора и генерал-пленипотенциара Я. Ф. Долгорукова было передано на рассмотрение особого военно-судебного присутствия – Генерального суда. Но, согласно упомянутой в начале статьи Выписки по делу Якова Долгорукова, Петр I остановил затем судебный процесс [РГАДА, 11, 371, 8 об.]. В итоге, не пострадавший даже карьерно Яков Федорович отошел во благости в мир иной 20 июня 1720 г., и был погребен с наивозможными почестями, в присутствии царя, в Александро-Невском монастыре [РГАДА, 198, 557, 45].
А пособник Я. Ф. Долгорукова в махинациях по «китайскому торгу» – по имени Матвей Гагарин1 – обрел иное место упокоения: на другом берегу Невы, прямо на эшафоте. Как известно, тело М. П. Гагарина Петр I предписал – для острастки лихоимцев – не снимать с виселицы (25 ноября 1721 г. император дополнительно указал перевесить труп казненного на особо изготовленную цепь [РГАДА, 1451, 16, 97; Письма, указы, 1873, 433]). Вот только после обрисованных зигзагов высочайшего правосудия вряд ли кто-то из столичных чиновников устрашался при виде качавшегося на ветру тела Матвея Петровича…
Помимо освобождения от всякой ответственности Я. Ф. Долгорукова, Петр I, случалось, смягчал вынесенные сановникам и им же самим утвержденные приговоры. К примеру, осужденные 15 февраля 1723 г. за соучастие в служебном подлоге и иные «неисправдения должности» к лишению чинов, штрафу и домашнему аресту сенаторы Д. М. Голицын и Г. Ф. Долгоруков были уже 19 февраля выпущены из-под ареста и восстановлены в чинах и должностях [РГАДА, 248, 300, 331–332об.; 1922, 77 об.].
Кого не успел простить Петр I, миловала Екатерина I. Скажем, следствие по «счетному делу» А. Д. Меншикова, начет по которому превысил 1,5 миллиона рублей [Павленко, 1984, 99] (около 1/5 тогдашнего госбюджета) было прекращено, по именному указу от 8 декабря 1725 г. [РГИА, 1929, 1, 29, 138]. Обрадованный Александр Данилович повелел размножить долгожданный указ типографски и «разослать в колегии и канцелярии и во все городы» [Повседневные записки, 2000, 388].
Завершить статью хотелось бы, однако, на иной ноте. На основании вышеизложенного, автору затруднительно согласиться с мнением весьма уважаемого им ученого о том, что «буквально все «новопризванные» Петром люди были мошенниками и подлецами безотносительно к любому времени» [Омельченко, 1991, 228]. В самом деле, ведь 51 сановник (62% высших администраторов России первой четверти XVIII в.) – несмотря на бесперебойную работу вездесущей фискальской службы – никак не соприкоснулся с органами уголовной юстиции.
Выходит, большинство лиц в коридорах власти служило все-таки честно. Даже подозрениями в причастности к криминальным делам не запятнали своей репутации в те годы ни генерал-прокурор П. И. Ягужинский, ни глава Канцелярии от строений, а затем сибирский губернатор А. М. Черкасский, ни президент Вотчинной коллегии М. А. Сухотин, ни сенатор В. Л. Долгоруков, ни многие другие «вышние командиры».
И уж совсем напоследок хочется вспомнить линию одной судьбы. Находясь под впечатлением от разоблачения «подрядной аферы», Петр I решил поставить сферу подрядных операций (в которой вращались тогда внушительные капиталы) под государственный контроль. Для этой цели 15 марта 1715 г. была образована особая Подрядная канцелярия, во главе которой царь поставил фронтовика, бывшего командира 3-й роты Преображенского полка капитана Герасима Ивановича Кошелева [РГВИА, 2583, 1, 41, 161; Полное собрание, 1830,149].
Когда же Подрядная канцелярия вошла в 1718 г. в структуру новоучрежденной Камер-коллегии, Герасим Кошелев также перешел в налоговое ведомство. В коллегии Герасим Иванович занял поначалу должность советника, а 18 января 1722 г. стал ее президентом. На президентском посту Г. И. Кошелев и встретил 5 августа 1722 г. свою кончину. Что же оставил после себя видный петровский администратор, много лет пробывший в прямом соприкосновении с финансовыми потоками?
Вот что по этому поводу в далеком августе 1722 г. написала в челобитной вдова Герасима Кошелева Анна Тимофеевна: «А у твоих императорского величества дел он, муж мой, был безкорыстен, толко служил Вашему величеству с одного жалованья… А по смерти, государь, ево денег осталось два рубли семь алтын. И мне, рабе Вашей, тело мужа моего погребсти было нечем» [РГАДА, 248, 57, 240]. Главу налоговой службы империи схоронили, в конце концов: на средства генерал-прокурора П. И. Ягужинского да генерал-майора А. И. Ушакова. «А по смерти ево денег осталось два рубли семь алтын…» Это тоже грань той эпохи."

http://www.uzluga.ru/potrd/%D0%94.+%D0%9E.+%D0%A1%D0%B5%D1%80%D0%BE%D0%B2+%D0%92%D1%8B%D1%81%D1%88%D0%B8%D0%B5+%D0%B0%D0%B4%D0%BC%D0%B8%D0%BD%D0%B8%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B0%D1%82%D0%BE%D1%80%D1%8B+%D0%BF%D0%BE%D0%B4+%D1%81%D1%83%D0%B4%D0%BE%D0%BC+%D0%9F%D0%B5%D1%82%D1%80%D0%B0+Id/part-3.html

Предыдущие записи блогера :

11.06.2016 — Вопрос по космосу

10.06.2016 — Их взгляд

08.06.2016 — Загадка)

03.06.2016 — Это прекрасно..))))

01.06.2016 — "Эту страну погубит коррупция!"

01.06.2016 — Критика на "Мильон терзаний"

Архив записей в блогах:

Люблю одесситку Татьяну Соломатину, но еще больше люблю настоящих русских

Моя школа! Сто восемнадцатая! «Привозна́я!» Потому что наискосок, там, где вы не видите, – Привоз! Но он есть, честное слово! Должен быть! Вообще-то мама ходила делать базар на Привоз с проспекта Мира, но он, Привоз, очень большой и выходит и на Советскую Армию, и на Чижикова, и ...

идеальный НГ

...

Самая странная мода, которая только была в истории

Мир красоты и моды очень динамичен — и, в то же время, цикличен. К нам раз за разом возвращаются наряды , которыми хвастались еще предки. Так что, в скором времени, мы вполне можем увидеть подобные наряды на улицах современного города. Кринолин Кринолины вошли в моду в 19 веке. ...

Космические катастрофы могут быть еще катастрофичнее

Широко известна картина гибели динозавров от падения крупного астероида или кометы на Землю, в районе полуострова Юкатан, в Центральной Америке (на фото не он). Взрыв, цунами, пожары и прочие прелести глобальной катастрофы, которые так любит Голливуд. О чем говорят гораздо реже, это о т ...

Британцы прокатили партию Сунака

Коллапс британских консерваторов в прямом эфире — муниципальные выборы в Туманном Альбионе закончились настоящим разгромом для тори и премьера Риши Сунака. Настал момент истины для заговорщиков в стане консерваторов, полагает политолог Малек Дудаков. Голоса еще подсчитывают, но уже ...

Петровский ГУЛАГ..)))

Петровский ГУЛАГ..)))

Оставить комментарий

Популярные посты: