«Печорин нашего времени» Витя

tanja_tank — 16.02.2016 Читательница Сима за свои тридцать с небольшим собрала «букет нарциссов», или, точнее сказать, деструктивных людей. И каждый из них был не похож на предыдущего (это к вопросу некоторых о том, как можно наступать на одни и те же грабли).

Пока Сима рассказала про Витю, который, по ее ощущениям, выделяется из "букета" тем, что особенно долго и удачно косил под несчастного, чувствительного, обиженного в лучших чувствах и любящего так, как в наши времена уже не любят...

Однако те, кого жизнь сталкивала с нарциссами, распознают этот типаж буквально с первых нот. Потому как Витя — нарцисс эталонный, «из учебников».

Иду на Вы

«Школьная учительница литературы как-то спросила, за кого из героев классики я бы вышла замуж. Я назвала Печорина. Она покачала головой и сказала, что это самый худший вариант. Я тогда подумала, что «эти скучные взрослые» просто боятся настоящих страстей и трудностей. Что человек, который знает себе цену, которого надо завоевывать, — лучший приз по жизни.


К сожалению, только лет через десять до меня дошло, что я ошибалась (я даже специально перечитала «Героя нашего времени», чтобы убедиться, что фигура «героя» вызывает отвращение). А до этого несколько раз застревала в токсичных отношениях с такими вот печориными.

Но если большинство из них с первого взгляда выглядели как Роковые (чем и привлекали), то мой бывший муж Витя был настолько хорошо замаскированным манипулятором, что даже после расставания — три года совместной жизни окончились лечением в психбольнице, частичной потерей друзей, желания жить и самооценки — я все равно считала, что мне попался добрый, заботливый и любящий человек, а я, моральный урод, неспособный любить, сломала ему жизнь. Если бы мне спустя год не попалась статья про манипуляторов, а потом и Танина книжка, я бы до сих пор так думала.

Мы с Витей познакомились на большой вечеринке — точнее, просто переглянулись и улыбнулись друг другу, но тем же вечером он добавил меня в друзья. Завязалась приятная и необременительная переписка: он сходу стал слать мне песни и вычурные комплименты, упорно называя при этом на «Вы». Он казался робким, невинным, обаятельным и романтичным юношей, с которым было бы мило прогуляться по парку. Правда, мои намеки, что можно бы встретиться, он пропускал, но я не очень из-за этого переживала.

Потом он признался, что в эти дни ходил в те же клубы и кафе, что и я, и, сидя в углу, наблюдал за мной. Впрочем, это не мешало ему параллельно встречаться с другой девушкой.

Женщина из эпохи Возрождения

Спустя месяц ежедневной переписки я наконец вытащила Витю на прогулку. Он оказался не только обаятельным, но и крайне эрудированным собеседником: цитировал стихи (мои любимые), пересказывал книги, рассказывал о своих многочисленных увлечениях.

Он к тому времени выучил обо мне все, что смог узнать, и предстал человеком, как будто созданным для меня. Он даже переписал свою анкету в фейсбуке так, что у нас совпадали любимые книги, песни, фильмы и цитаты (а я-то восхищалась, как сильно знакомство со мной «перевернуло его жизнь»). На первом же свидании он вызывал такое доверие, что я почему-то рассказала ему пару личных историй, о которых знали только самые близкие друзья.

Под утро мы зашли ко мне — и заснули на разных кроватях. Мне показалось верхом благородства, что он не стал добиваться секса. Утром он как-то не по-дружески нежно обнял меня и ушел, а вечером написал, что весь день думал обо мне, что я похожа на женщин с полотен эпохи Возрождения... а еще — что забыл у меня плеер. Так появился повод зайти снова.

У меня как раз намечалась небольшая вечеринка. Он то писал, что придет, то сомневался, а я постепенно осознавала, что жду вечеринки только ради встречи с ним. От того, что он держал меня в подвешенном состоянии, хотелось плакать.

Он все-таки появился, принес гитару, всю ночь пел мои любимые песни и снова остался — на этот раз на моей кровати. Правда, первый секс у нас случился значительно позже: в ту ночь он признался, что девственник, и у меня ушел примерно месяц, чтобы убедить его, что «это» не страшно.

Три дня мы не могли друг от друга оторваться: это была какая-то любовная лихорадка. Меня трясло от счастья, все было как в тумане, я не могла думать ни о чем, кроме Вити. А потом мне надо было ехать в командировку. Мы так долго прощались на вокзале, что я опоздала на поезд. «Вот видишь, с моим появлением у тебя в жизни начинаются проблемы», — констатировал он, помрачнев.

В итоге, хотя мне действительно светили проблемы, мне же пришлось утешать его, делая вид, что все в порядке: я просто не могла видеть его печальным. Даже так: мне было стыдно, что из-за меня он расстроен.

Райская жизнь… на мои деньги

А вскоре уезжать надо было Вите. «Я не знаю, чем это все кончится, но небеса подарили мне целую неделю счастья», — сказал он мне перед расставанием, и следующие два дня не выходил на связь. Я не ела, ни с кем не общалась, не выходила из комнаты, только лежала на кровати, смотрела в потолок и плакала.

Потом он объявился и объяснил, что в деревне не было связи. Я снова плакала — теперь уже от счастья. Он продолжал звать меня на «Вы» и по имени-отчеству, петь песни по скайпу и красивыми «книжными» фразами признаваться в любви.

Вернувшись, он сразу поселился у меня. Мы оба были еще студентами, но он жил в общежитии, а я снимала квартиру вместе с подругой. Я уговаривала его переезжать, а он вздыхал, что в общаге привычно, бесплатно, кругом друзья и никаких домашних дел. Но вроде как позволил себя уговорить.

Райская жизнь продолжалась все лето: мы ходили в кино, гуляли по паркам, не могли друг от друга отойти на шаг, каждый вечер покупали домой вино и деликатесы. На мои деньги, разумеется, ведь он не работал, но я была счастлива, что могу делать ему приятно. Мне хватало его признаний в любви.

А потом прозвенел первый звоночек. Мы собирались на концерт. Перед самым выходом Витя вдруг помрачнел и сказал: «Иди без меня». Я пыталась добиться хоть какого-то объяснения, но получила в ответ истерику: «Оставь меня, ты что, не видишь, мне надо побыть одному!»

Я расплакалась, но стала собираться одна. И тут он кинулся мне на шею со слезами: «Прости меня, я идиот! Я понял, как сильно привязываюсь к тебе, и испугался, что мы все время вместе. Но потом осознал, что не могу без тебя ни секунды!» — так он объяснил тот странный перепад. Вместо того, чтобы возмутиться, я приняла это за очередное подтверждение его огромной любви.

«Ты убила мою любовь»

Еще один звонок, погромче, случился примерно через неделю. Я сижу на работе и вдруг получаю сообщение с цитатой из моей переписки с подругой — я делилась какими-то мыслями по поводу нас с Витей. «Я не думал, что ты выносишь все грязное белье и выставляешь меня посмешищем. Ты убила мою любовь», — написал он и добавил, что уже купил билет в другой город.

У меня была страшная истерика: часа два я проплакала в офисном туалете. Я умоляла его простить меня (о том, что нехорошо читать то, что предназначалось не тебе, я тогда даже не задумалась), а он молчал. И только написал в блоге: «И снова мои чувства втоптали в грязь. Что ж, поеду в N. залечивать раны».

Но через несколько часов моих унижений сменил гнев на милость: согласился встретиться и поговорить. Я сорок минут ждала его под дождем, а он снова кинулся мне на шею со слезами: «Прости меня, любимая! Ты же видишь, какой у меня характер — лучше бросай меня сейчас, ты не выдержишь». Конечно, я не могла его бросить, и он наверняка понимал это: я уже жизни без него не представляла. Так я клятвенно пообещала терпеть его перепады в дальнейшем, а он получил индульгенцию на истерики.

Витя регулярно ударялся в самоуничижение: «Что я делаю рядом с такой, как ты?» Или: «Однажды ты бросишь меня и забудешь, как всех тех, кто был до меня» (он вообще любил упирать на мою «развращенность», то есть наличие опыта в отношениях). Пару раз демонстративно пытался отравиться таблетками, причем без видимого повода. Однажды мы сидели на скамейке в парке, и тут он сказал: «Ты знаешь, я только что выпил целую пачку таблеток. Я подумал, что лучше умереть сейчас, пока я счастлив, чем дождаться, пока тебе надоест со мной и ты уйдешь к другому».

Я была в панике: мой любимый человек через несколько часов умрет у меня на руках! Но он не дал мне вызвать «скорую» и вообще вроде бы чувствовал себя неплохо. Сейчас я понимаю, что никаких таблеток не было (либо это были какие-нибудь аскорбинки). А тогда ненавидела себя: неужели человек, который сделал меня счастливой, настолько несчастен со мной, что хочет умереть?

Попытки напугать меня таблетками повторялись еще несколько раз, и прошло много времени, прежде чем они перестали работать. Тогда Витя начал резать вены, но до этого было еще долго.

Свадьба по-тихому

Уточню, что эти звоночки были редкими, а общим фоном оставалась атмосфера взаимной страсти и обожания. Никто никогда меня так не любил (сейчас бы я сказала: никто не говорил мне таких красивых слов о любви). Себя он при этом все время принижал: мол, ты такая яркая, популярная, необыкновенная, ты могла выбрать кого угодно, а со мной поиграешься и бросишь.

Я действительно была популярной в своем кругу, но, в конце концов, начала стыдиться своих успехов, потому что видела, что они задевают Витю. Я стала отказываться от перспективных предложений, пропускать интересные и важные мероприятия и почти перестала появляться в компании друзей — я не хотела, чтобы он чувствовал себя неполноценным.

«Пожениться нам, что ли?» — как-то между делом спросил Витя. «Давай!» — обрадовалась я (хотя и мечтала, чтобы предложение прозвучало как-то иначе). Чем ближе была свадьба, тем чаще он сомневался вслух, а стоит ли жениться, и я до последнего была готова к тому, что с ним в решающий момент случится очередной перепад настроения и все сорвется.

Перед знакомством с моими родителями у него опять была паника: «Я не хочу играть в эти спектакли! Давай все отменим, давай я прямо сейчас исчезну из твоей жизни, а ты забудешь меня». На свадьбу никого не позвали: по его словам, такие празднования — мещанство и глупость. А я, по правде говоря, боялась, что он сбежит и мне будет стыдно перед родственниками.

Я всегда была экстравертом и не представляла жизни без шумных компаний. До знакомства с Витей у меня дома проходили самые веселые вечеринки. Но с его появлением вокруг меня почти никого не осталось. Он даже выжил мою соседку: они незаметно начали конфликтовать, а я, конечно, вставала на его сторону (хотя он в этой квартире вообще ни за что не платил). Мои друзья, с его слов, вдруг оказались циничными и завистливыми, коллеги — тщеславными и продажными, родственники — грубыми и недалекими. И только Витя был весь в белом.

Если я все же уговаривала его вместе ненадолго заглянуть в компанию моих приятелей, он какое-то время с мрачным видом сидел в углу, а потом резко вставал, обиженно хлопал дверью и уезжал домой. «Я видел, как ты на него посмотрела, и понял, что вам лучше без меня», — заявлял он потом, а я даже не понимала, о ком речь.

Мне не хотелось замыкаться друг на друге, и я пыталась познакомиться хотя бы с его друзьями. Но он заявил, что его друзьям со мной будет неинтересно, потому что я поверхностный человек, а они-то молодые ученые (хотя их совместный досуг выглядел чаще не как симпозиум, а как попойка).

Пушкин как...соперник

Он патологически меня ревновал — не только к людям, но и к увлечениям, литературным героям, художникам и писателям. Однажды он устроил бойкот, когда я призналась, что мне приснился любимый поэт, умерший 150 лет назад. Сейчас я понимаю, насколько это ненормально, но тогда казалось, что я сама даю повод и мучаю человека, который так безумно меня любит.

Каждый раз, когда меня звали где-то выступить, Витя кричал: «Им всем неинтересны твои мысли, им наплевать на твой опыт, они просто хотят разрушить нашу семью!» Я чувствовала себя виноватой за собственные успехи и, в конце концов, поверила, что никому не интересна как личность.

Тогда же Витя потихоньку начал меня обесценивать — чужими руками: то говорил, мол, мама переживает, что он нашел себе «неправильную» жену, то намекал, что друзья недовольны его выбором. Сам при этом умывал руки: «Вот уж не понимаю, с чего они взяли, я-то с тобой счастлив, как ни с кем и никогда». Ссылаясь на маму, он даже пояснял, что во мне не так: оказывается, его идеальная жена должна быть домашней тихоней без амбиций, увлечений и друзей.

Я тоже начала его ревновать. Я от природы ревнива, при этом всегда считала ниже своего достоинства открыто это выказывать. Но в разговорах с ним постоянно всплывали его бывшие пассии — и вот я уже знала, кто посвящал ему стихи, а кто делал минет, с кем он ходил на какой спектакль, кому и где покупал какие цветы.

В отличие от большинства «героев» Таниного блога, он не давал мне поводов усомниться в его верности, но я постоянно чувствовала, что меня сравнивают с бывшими. Стыдно вспоминать, но я начала следить за ними в соцсетях и представлять, как он признавался им в любви теми же самыми словами. Это невероятно изматывало нервы.

Но девушкой легкого поведения при этом оказывалась я, ведь у меня был секс до него, а у него до меня — нет. Правда, однажды у нас соскочил презерватив, и он перепугался: «Тебе срочно нужно выпить постинор, поехали, я знаю, где купить». Я удивилась, откуда недавний девственник такое знает.

Меня почему-то удовлетворило оправдание: одна из предыдущих девушек пыталась его «научить», но ничего не вышло. А вышло только у меня — предполагалось, что именно я развратила чистого и наивного мальчика и должна нести за это ответственность. Когда все зашло в тупик, именно это удерживало меня от расставания: мы же в ответе за тех, кого… развратили.

(Окончание в следующем посте)

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив