Печеньку... варенькой.

Опять приходится ночью работать. Такова... селява.
С собеседованием мы, конечно, перенервничали-перепсиховали серьёзно. Хоть и не стоило оно того. Сейчас же — отлегло. Сижу, работаю, вдруг моська сморщенная высовывается из комнаты:
— Па!
— Чито?
— Я к тебе! — и Дашка семенит босыми ногами по полу ко мне на кухню.
— Тапки лень было надеть?
— Ну па-а! — Дарёнка падает рядом, ухватившись мне за руку. — Я с тобой посидю немножко, а то я с мамой и Сенькой упала на час сегодня и всё... мне не спится.
— Ладно. Уговорила. — соглашаюсь, — А одеяло?
— Я это... Не принесла — хитровато улыбается дочка.
— Забыла, значит, тогда...
— Не забыла я! Не принесла! — корректирует Дарья.
— ... доставай плед из дивана, кутайся, подушку под голову и чтобы я только глаза и нос видел! — продолжаю я.
— Ну, я и хотела от тебя это услышать, — в тон мне продолжает Дарья, доставая из ящиков дивана огромный, клетчатый, кусучий плед и большущую перьевую подушку. Заворачивается в него:
— Устраивает?
— Хм. Ну... На данный момент устраивает. Чай будем?
— Па! Дурацкий вопрос, а ты мне... мне...
— Я тебе что? Дарён, с каких пор на тебя такая скромность-застенчивость напала!?
Дашка возится под пледом, устраиваясь.
— Не, па! Ну а что!? Я, между прочим... очень боялась сказать что хочу чтобы вы в Агнешкой были моими родителями.
— Опачки! Доча, это как так? Я ничего не знаю. Мама тоже. Уверен. А мы — нет? Не так? — всколыхнулось внутри.
Дарёнка вздрагивает:
— Нет! Па! Ты меня вообще не так понял! Просто...
— Что просто?
Дарья внезапно будто расслабляется, становится мягче и продолжает:
— Помнишь, когда Агнешка только приехала?
— Конечно.
— Я тогда, когда её увидела, подумала: «Как бы было здорово, если бы у меня была такая мама. Красивая, весёлая, любила бы меня, тебя... А... А ты — был бы моим папой.» И вот. Ещё и года не прошло, а у меня есть мама, папа и даже маленький братик. Я буду сдавать экзамены в институт. Чудо вообще! Невероятно! — Дашкины глаза «на мокром месте».
— Эй-ей! Харе! Дарён! Мы, ведь, здесь. С тобой. Рядом.
— А... — Дашка смотрит мне в глаза своими огромными карими глазючами, — Вы ни куда не пропадёте!?
— Сердечко моё, нет. Не пропадём. Ты — наша дочка. Мы тебя любим. Тебя и Сеньчика. Слышь, золото моё? Только ты особенно это ни кому не говори, поняла меня?
Дашка утирает сопли:
— А почему ни кому не говорить?
— Я сам скажу, кому посчитаю нужным.
Дарья замолчала на минуту. Потом сощурила глаза:
— Па!
— Что?
— А мы с мамой вчера печеньки сделали, намажешь мне печеньку варенькой?
|
</> |