Патриарх сказал "никогда". Значит, опять перевирает историю

diak_kuraev — 27.07.2023 "Россия никогда не рассматривала Африканский континент как пространство для извлечения прибыли или как объект для колонизации, никогда не говорила с народами Африки в высокомерном тоне, с позиции превосходства и силы".
http://www.patriarchia.ru/db/text/6045846.html

А ведь еще 8 лет нпзад я помещал тут такой рассказ:


Мысль о приобретении колонии в Африке действительно пришлась по душе общественным деятелям, считавшим себя самыми большими патриотами России. В издаваемой ими прессе появились пространные статьи о том, что российский император как защитник восточного православия должен поддержать христианский народ Абиссинии (Эфиопии). Что тридцать миллионов жителей этой страны нуждаются в помощи и защите от иноземных колонизаторов. А потому у России должен появиться опорный пункт на Красном море, позволяющий связать две христианские страны. Вскоре нашелся и человек, готовый взять на себя все трудности создания колонии,— Ашинов, гордо именовавший себя "атаманом вольных казаков".

Незамерзающий порт требовался и русским военным морякам. Кроме того, база на Красном море давала возможность в случае осложнения отношений с Великобританией перекрыть движение через Суэцкий канал. 25 мая 1886 года управляющий Морским министерством адмирал И. А. Шестаков записал в дневнике:

"Нам, пожалуй, нужно бы иметь средства всячески вредить англичанам, и почему бы не употребить тех же средств, что они. Ашинов — плут, но мы избавляемся от него у себя".

Император Александр III сомневался в целесообразности африканской миссии, но ультрапатриоты вместе с моряками продолжали доказывать ему, что открывающиеся выгоды с лихвой перекрывают все возможные риски. В итоге 6 апреля 1888 года пароход "Кострома" высадил Ашинова и его небольшую команду на берег в Таджурском заливе.

Передовая экспедиция должна была создать базу для первой волны поселенцев, но атаман всего две недели спустя отправился в обратный путь, оставив соратников с запасами, закончившимися в самом скором времени. В России он громогласно объявил о создании в Африке станицы Новая Москва и начал требовать помощи от правительства и общественности в продолжении освоения африканской земли.

В числе тех, кто убеждал императора в необходимости создания колонии, был человек, к мнению которого, особенно в части предпринимательства, Александр III внимательно прислушивался. Нижегородский губернатор Н. М. Баранов сделал немало для развития Нижегородской ярмарки и потому слыл знатоком в торговых делах. 20 сентября 1888 года он писал императору:


"Заселение русскими выходцами африканского прибрежья только тогда принесет России всю массу возможной пользы, когда правительство твердо будет руководить устройством колонии и ее сношениями с соседями, а главное — с Абиссинией. Только при этом условии колония получит подобающее ей государственное значение. В случае высочайшего соизволения я с особенной радостью взял бы на себя съездить под видом отпуска в казачью колонию на захваченные берега Таджурского залива и в Абиссинию, дабы фактически на месте проверить полученные сведения и затем, если, как надо полагать, сведения окажутся верными, при некотором содействии правительства образовать Российско-Африканскую компанию".

Не менее усердно убеждал императора и другой имевший на него влияние высокопоставленный чиновник — обер-прокурор Священного синода К. П. Победоносцев, который предлагал замаскировать истинные цели экспедиции Ашинова. Он считал, что нужно отправить духовную миссию в Абиссинию. А отряд Ашинова будет числиться ее охраной. 16 июля 1888 года Победоносцев писал Александру III:

"В настоящее время мы ожидаем с Афона одного дельного монаха Паисия, с тем, чтобы уговорить его ехать в Абиссинию. Что касается до Ашинова, то он, конечно, авантюрист, но в настоящем случае он служит единственным русским человеком, проникшим в Абиссинию. Стоило бы серьезно расспросить его хоть о том деле, которое, по словам его, уже заведено им на берегу Красного моря. По всем признакам оно может иметь для нас не малую важность, и, по всей вероятности, в таких делах удобнейшим орудием бывают подобные Ашинову головорезы".

Не менее усердно убеждал императора и другой имевший на него влияние высокопоставленный чиновник — обер-прокурор Священного синода К. П. Победоносцев, который предлагал замаскировать истинные цели экспедиции Ашинова. Он считал, что нужно отправить духовную миссию в Абиссинию. А отряд Ашинова будет числиться ее охраной. 16 июля 1888 года Победоносцев писал Александру III:

"В настоящее время мы ожидаем с Афона одного дельного монаха Паисия, с тем, чтобы уговорить его ехать в Абиссинию. Что касается до Ашинова, то он, конечно, авантюрист, но в настоящем случае он служит единственным русским человеком, проникшим в Абиссинию. Стоило бы серьезно расспросить его хоть о том деле, которое, по словам его, уже заведено им на берегу Красного моря. По всем признакам оно может иметь для нас не малую важность, и, по всей вероятности, в таких делах удобнейшим орудием бывают подобные Ашинову головорезы".

Даже среди поддерживающих идею африканской колонизации многие и тогда и позднее считали, что Паисий и Ашинов — самые неподходящие для ее осуществления персоны. Не говоря уже о тех, кто хорошо их знал. К примеру, настоятель русской посольской церкви в Константинополе архимандрит Арсений писал архиепископу Тверскому и Кашинскому Савве:

"Вы интересуетесь знать о героях так называемой Абиссинской миссии; о них много было писано в русских газетах, только правды-то мало. Я знал лично и того и другого; Паисий — простой почти безграмотный казак, прежний раскольнический апостол-шалопут... Он жил здесь в Константинополе на Пантелеймоновском подворье в должности казначея. Здесь же на подворье он познакомился с Ашиновым, который выдавал себя здесь за атамана казаков; он представляется авантюристом самой средней руки, только на хвастовство большой мастер, и в этом они оба равны".

Поэтому император продолжал сомневаться в целесообразности отправки миссии Паисия с Ашиновым и навербованных им людей. Тем более что против отправки миссии настойчиво возражал министр иностранных дел Н. К. Гирс. В итоге экспедиция стала сугубо частным, не имеющим никакого отношения к государству предприятием. Но она все же началась.

10 декабря 1888 года состоялись торжественные проводы миссии в Одессе. С немалым трудом добравшись с соратниками до места назначения, Ашинов купил у местного вождя старый египетский форт Сагалло, водрузил на него флаг и начал обустраиваться на новом месте. Но, как оказалось, еще раньше тот же вождь продал форт и окружающую его территорию французам. Последствия не заставили себя ждать. Французская администрация потребовала от Ашинова как минимум снять флаг и подчиниться общим правилам для переселенцев. Но он был убежден, что российское правительство поддержит его. Ведь в России уже грузился пароход с оружием для него, а где-то недалеко должен находиться присланный для его поддержки русский военный корабль. Не подчинился атаман и всем последующим требованиям французов.

Но 25 января 1889 года Ламсдорф записал в дневнике:

"После доклада, согласно выраженному государем желанию, министр посылает в Париж Коцебу телеграмму, коей ему поручается заявить французскому правительству, что правительство России совершенно непричастно к авантюре Ашинова, действующего на собственный страх и риск, что нам ничего не известно о конвенции, якобы им заключенной с местным правителем относительно Сагалло, и если эта местность находится под протекторатом Франции, то, конечно, Ашинов должен подчиниться действующим правилам".

6 февраля Ламсдорф писал:

"Победоносцев посещает Гирса; проведав о возникших для Ашинова затруднениях, он старается уверить, что совершенно ни при чем в этой злосчастной экспедиции, которой покровительствовали только покойный адмирал Шестаков и генерал Рихтер".

А директора Азиатского департамента И. А. Зиновьева, как писал Ламсдорф, 18 февраля 1889 года посетил одесский губернатор генерал от инфантерии Х. Х. Рооп, отправлявший миссию в Африку:

"Он ставит министерству в упрек, что оно не предупредило его о необходимости остановить экспедицию Ашинова, на что Зиновьев ему отвечает, что министерство два раза писало министру внутренних дел и обер-прокурору Св. Синода, предупреждая их о том, что предприятия Ашинова и отца Паисия неосуществимы. На это мы не получили никакого ответа и больше ничего сделать не могли, к тому же могло ли нам прийти в голову, что он, генерал-губернатор, разрешит сесть на пароход 150 беспаспортным бродягам с оружием и военными припасами. Ответ Роопа довольно интересен: "Я думал, что правительство сочувствовало этим предприятиям; что же касается вооружения и снабжения, то оно было доставлено из Николаева морским ведомством"".

Победоносцев же начал отрицать даже очевидные факты:

Победоносцев,— констатировал Ламсдорф,— который тогда по телеграфу сделал распоряжение об ускорении посвящения Паисия в архимандриты ввиду летней экспедиции последнего и который теперь утверждает, что он тут ни при чем, также очень волнуется".

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив