
Память дня, Иосиф Бродский

В этот день, 28 января 1996 года, ушёл их
жизни замечательный русский поэт, лауреат Нобелевской премии по
литературе, Почётный гражданин Санкт-Петербурга Иосиф Александрович
Бродский
А накануне вечером 27 января на ужин к Иосифу
Александровичу были приглашены известная пианистка Елизавета
Леонская и её друг переводчик Александр Сумеркин. Это было после
выступления Леонской с Нью-Йоркским филармоническим оркестром, на
котором она играла концерт Петра Ильича Чайковского, музыку
которого поэт не очень жаловал.
Бродский спросил Леонскую: Лизка, есть у вас
эта книжка? Получив отрицательный ответ, он стал грызть
карандаш и подписал её:
Стихи дарю Елизавете.
Прошу простить меня за эти
Стихи, как я, в душе рыча,
Петра простил ей Ильича.
А приятель Иосифа Бродского прекрасный
композитор Виктор Михайлович Лебедев (автор музыки к фильмам
Проводы белых ночей, Небесные ласточки, Гардемарины,
вперёд!) вспоминал, что во время последней встречи с поэтом в
Нью-Йорке предложил ему приехать в Петербург вместе с Михаилом
Барышниковым, остановиться у него, чтобы никто не знал. Иосиф
Александрович долго думал, а потом сказал, что, если он встанет на
углу Пестеля и Литейного, у своего дома, тут же умрет от разрыва
сердца...
Есть города, в которые нет возврата
Мой народ, не склонивший
своей головы,
Мой народ, сохранивший повадку
травы
В смертный час зажимающий зёрна
в горсти,
Сохранивший способность на
северном камне расти.
Мой народ, терпеливый и добрый
народ,
Пьющий, песни орущий,
вперёд
Устремлённый,
встающий –
огромен и прост –
Выше звёзд: в человеческий
рост!
Мой народ, возвышающий лучших
сынов,
Осуждающий сам проходимцев
своих и лгунов,
Хороня́щий в себе свои муки –
и
твёрдый в бою,
Говорящий безстрашно великую
правду свою.
Мой народ, не просивший даров у
небес,
Мой народ, ни минуты не
мыслящий без
Созиданья, труда,
говорящий со всеми, как
друг,
И чего б ни достиг,
без гордыни глядящий
вокруг.
Мой народ! Да, я счастлив уж
тем,
что твой сын!
Никогда на меня не посмотришь
ты взглядом косым.
Ты заглушишь меня, если песня
моя не честна.
Но услышишь её, если искренней
будет она.
Не обманешь народ. Доброта
–
не доверчивость.
Рот,
Говорящий неправду, ладонью
закроет народ,
И такого на свете нигде не
найти языка,
Чтобы смог говорящий взглянуть
на народ свысока.
Путь певца – это родиной
выбранный путь,
И куда ни взгляни – можно
только к народу свернуть,
Раствориться, как капля, в
безсчётных людских голосах,
Затеряться листком
в неумолчных шумящих лесах.
Пусть возносит народ –
а других я не знаю суде́й,
Словно высохший куст, –
самомненье отдельных людей.
Лишь народ может дать
высоту,
путеводную нить,
Ибо не с чем свой рост на
отшибе от леса сравнить.
Припадаю к народу.
Припадаю к великой реке.
Пью великую речь,
растворяюсь в её языке.
Припада́ю к реке,
бесконечно текущей вдоль
глаз
Сквозь века, прямо в нас,
мимо нас, дальше нас.
Мой
народ, 1965 год
Иосиф Бродский в Венеции
|
</> |