Пафос и джинса

inesacipa — 16.03.2015
Что-то я все о любви да о любви в последнее время - любовные романы, фикерское порево, романтические комедии и прочая пятая власть над умами населения. А между тем есть еще и пафос, которого в произведениях маленьких девственных умов более чем достаточно. И если мужские причиндалы даже девственный во всех отношениях аффтар может во всех деталях рассмотреть хотя бы на мониторе и потом описывать, описывать, то пафос не фаллос. Его непременно надо в деле испытать, прежде чем описывать. Одного погляда маловато будет.

Впрочем, необходимость испытания пафоса в наши дни отчего-то столь же нервирует младоаффтара, сколь и необходимость испытания этого, который непременно растопырится во весь монитор в самый неподходящий момент. И почему начальство на работе и родители дома ходят так бесшумно? Но вернемся к вопросам уместности пафоса в современной жизни и искусстве.

Открываю давеча "Введение в литературоведение. Основы теории литературы" за авторством В.П. Мещерякова, А.С. Козлова, Н.П. Кубаревой, М.Н. Сербул, позапрошлогодний учебник для педвузов и высших учебных заведений, обучающихся по гуманитарным направлениям и специальностям. Открываю и, кажется, начинаю понимать, почему среди людей, поражающих меня своей психической слепотой, столько выпускников педвузов. Их там этому спецом учат.

А как иначе трактовать высказывания в духе: "В последние годы понятие о пафосе в литературоведении почти вышло из употребления. Причина этого не только в изменении литературной “моды”. Важнее другое: наш век чуждается открытого проявления чувств, недаром уже давно и в русской, и в зарубежной литературе центральным героем стала рефлектирующая личность, далекая и от героизма, и от романтизма, если и обнаруживающая какие-либо эмоции, то, как правило, замаскированные иронией"? Господа авторы учебника. Не угодно ли глянуть окрест себя, протерши очеса свои от книжной пыли? Пафос везде, только что не из-за унитаза выпрыгивает, когда заходишь в храм уединенных размышлений по естественной педагогической человеческой надобности.

Упомянутая "рефлектирующая личность" (кстати, вы в курсе, господа педагоги педагогов, что между "рефлексировать" и "рефлектировать" есть разница? "рефлексировать" означает "думать, размышлять", а "рефлектировать" - термин, который в большей степени означает "отражать, отвечать рефлексом, реагировать") запросто впадает в пафос в ходе своих рефлексий. Ей нравится доводить саму себя до переживаний и невидимых миру слез. А некоторые со временем входят в такой раж, что и политическую карьеру делают на своих переживаниях и даже слезах. Уже вполне видимых и конкретно оплаченных.

Пафос в наши дни - товар, причем очень ходовой. Его полным-полно не только в политике (которая во все времена стояла, висела и болталась на пафосе, как одежка на вешалах и топ-моделях), не только в так называемой джинсе (проплаченных отзывах на что-либо, не способное вызвать искренний положительный отзыв), но и в искусстве. Вот уж где без пафоса творцам зарез. В тех же кинематографических блокбастерах и литературных шедеврах ведь как? Если главгерой ни капельки не пафосен, то публике одно...фаллически, превозмог он или не превозмог. Публика даже не поймет непафосного героя, не заметит его сияющей добродетелями сути, коли не навесить на суть светлячков, маячков и стразиков. Рефлектирующих внутреннее сияние протагониста.

И нет, я не шучу. Я даже довольно пафосна - вы заметили? Ирония моему пафосу не мешает, поскольку - сами же пишете про существование сатирического, юмористического и комического пафоса: "Пафос сатирический одухотворяет произведения, в которых строй жизни и человеческие характеры являются предметом негодующе насмешливого освещения. Таковы “Путешествия Гулливера” Дж. Свифта, “История одного города” М. Салтыкова-Щедрина. В тех случаях, когда автор сознает несовершенство жизни и человеческих возможностей, однако не бичует их, не негодует, а смеется над своими героями и даже жалеет их, мы имеем дело с пафосом юмористическим или комическим. Комическим пафосом проникнуты “Посмертные записки Пиквикского клуба” Ч. Диккенса, рассказы А. Чехова “Смерть чиновника” и А. Аверченко “Крыса на подносе”".

Итак, пафос, будучи одним из приемов литературной выразительности, попросту не может никуда деться. Разве что меняет формы, которых у него довольно много:

- пафос героический как "воплощение в действиях отдельной личности, при всей ограниченности ее сил, великих национально-прогрессивных стремлений";
- пафос драматический как противоборство угрозе внешним сил, любимый и ваятелями нетленок, и творцами масскульта;
- пафос трагический, шекспировский, от невозможности жить, как жил, потому что ну невозможно больше, невозможно;
- романтический пафос, несущий на крылах своих душевную восторженность, порой наигранную;
- сентиментальный пафос, заключенный в "душевной умиленности, вызванной осознанием нравственных достоинств в характерах людей, социально униженных".

По поводу последнего все в том же учебнике прекрасное, просто прекрасное: "В основном гипертрофированная чувствительность как определяющий фактор сентиментального пафоса к началу XIX столетия в литературе постепенно исчезает" - и хочется спросить: куда это она исчезает, гиперчувствительность эта, слезовыжималочка? "Аднаногая сабачка" проходит красной нитью, волоча свои внутренности, через всю литературу XIX-XX веков и благополучно прибывает в третье тысячелетие. Один из любимых приемов описания жизни, бытия и быта того самого маленького, светленького, я бы даже сказала, светленюсенького человечка, которого никакими ссаными тряпками из современного искусства не выметешь.

Ну вот, хотела поговорить о том, как МТА пользуются пафосом, а вместо этого вдарилась в рассуждение об учебнике, наполненном дивными суждениями педагогов, обучающих будущих педагогов. Все потому, что выпускницы педвузов меня особенно достали. И не только те, что пишут на своих литсайтах: че-та они нипонели и ниасилили мои произведения. Еще бы они осилили, после таких-то прошивок. Этот учебник, где приведены вполне адекватные базовые сведения (примитивные, но адекватные) из истории литературы, совершенно безнадежен именно в плане литературоведения. Он вываливает факты - и дает вывод, не сообразуясь с ними. Или не замечает фактов, которые на макушке у каждого студента сидят и лупят клювом в темечко.

Вот так наши будущие учителя и научаются не замечать сидящих на их головах дятлов и даже целых стервятников. Необходимый навык психической слепоты куда более необходим, нежели полноценное восприятие и какие-никакие способности к логическому рассуждению. Полная гармония неумения и нежелания хотя бы белыми нитками пришить логический вывод к рассуждению, а в число посылок добавить немножко реалий.

Я еще понимаю, как сформирован принцип любовного чтива: отражение тех психологических последствий, которые может иметь любовь с первого взгляда и на веки вечные, может разрушить утешительную сказку об осенившем героев блаженстве. Зато принцип наведенной избирательности восприятия у литературоведа или искусствоведа мне совершенно непонятен. Пошто? И доколе?

Вспомнилась история, которую мне поведала БМ в те времена, когда ей довелось преподавать в некоем МГУ сервиса. Экземпляры учащихся - да и преподавателей - в том заведении встречались... абсолютно такие же, как здесь, в вирте. И Мышь регулярно рассказывала про студентов уморительное. Например, на семинаре встает дево и заявляет: "Белые одежды святых на иконах - это их добрые дела!" БМ, ничтоже сумняшеся, спрашивает ее: "А почему Богоматерь в темном? Почему юродивые нагие? Проштрафились, видать?" Как вы думаете, что в ответ начинает дево? Рыдать, конечно. Да так, словно жестокие слова препода убили всю ее семью.

Итак, приходит БМ после лекций в родной выставочный отдел музея имени Андрея Рублева, а там две ее коллеги, преподававшие в том же МГУ сервиса, сидят, как пыльными мешками пришибленные, греют руки об кружки с чаем и смотрят друг на друга с обреченным видом. Боевая Мышь их спрашивает: кого, мол, хороним?

- Боже мой, - говорит одна, - я вроде умею обращаться с детьми, рассказываю не самые сложные и не самые скучные вещи, умею увлечь, умею объяснить. Так отчего же так тяжело-то?
- Да! - кивает вторая. - Отчего учить так тяжело?
- Тетки! - ласково отвечает БМ. - Мы сейчас никого не учим. Мы смущаем их невинность. Вот если нам удастся ту невинность смутить, поколебать, сдвинуть с пьедестала - дойдет и до учения. А пока невинность чудным образом гармонирует с идиотскими представлениями студентов, с их внутренними комплексами, с их ложным, но безопасным образом действительности - хрен мы их чему научим. Они будут драться за свою невинность, как ни за какую физическую девственность. Горой встанут!

С тех прошло без малого двадцать лет. Но все так же "человек девственный", изрядно глупей Ивашки Бездомного, несет свои "ценные гипотезы" к тем, кто не Берлиоз ни разу. И даже не Воланд. У Воланда имелась дивная возможность делом доказать оппоненту-демагогу, какой он, в сущности, кретин. А словами переубеждать девственных разумом Бездомных и паразитирующих на них Берлиозов - слабо? Лично мне слабо. Потому что смущать невинность забавно, если не наблюдать, как невинность потом истерики колет, доказывая всякое, невбубенное.

Например, что мир вращается вокруг нее, хорошей девочки; что на стихии можно повлиять каКчественным моральным выбором; что у порядочного человека нет юнговской Тени; что кое-кто тут пишет отвратительные книги, полные неприкрытого сотонизьму...

Пафос, пафос, пафос. От инфантильного, защитного, прикрывающего утешительную сказку, готовую обрушиться под тяжестью не столько жестокого, сколько многообразного и изменчивого мира, - до настоявшегося, старчески ригидного, умело сбрасывающего со счетов всё, что учитывать невыгодно. Прием, который, если верить авторам учебника, ушел в прошлое, вытесненный рефлексиями.

Так и возникают участки ноосферы, как бы отгороженные от реалий, где в выдуманном мире царят свои правила игры и отрицаются законы природы и социума. Даром что за пределами стен из говна и веток миражей эти законы как работали, так и работают. И никого не удивляет, что в учебнике написано одно, а в окружающей действительности творится другое. Это же учебник! Переводится как "неебическая фигня, которую мы забудем от корки до корки, получив зачет".

Предполагается, что некоторые вещи применяются в жизни, но в искусство не проникают. Вернее, предполагалось. В эпоху классицизма. Именно тогда существовали кошерные и некошерные жанры и приемы, а факты делились на достойные отражения в искусстве и недостойные. Мы что, вернулись на два-три века назад, "пока ты спал"?

Конечно, студент может найти в себе силы на возражение профессору, ведущему себя словно Рип ван Винкль. Вот только возражение бывает по делу, а бывает не пришей кобыле хвост, демагогия пополам с авотуменяторством. Последнее намного проще, удобней и, что греха таить, пафоснее. Оттого и используется чаще, и котируется выше. Но не в вузе, где преподаватель запросто может отомстить студенту вполне легальными средствами. Ишь, школяр, решил, будто он тут самый умный. Правило "Нельзя спорить с преподом" буквально проникает в кровь. И в будущем маленький препод (так и хочется сказать "личинка препода") станет применять его на учениках. Дабы научились говорить то, чего от них требует школьная программа, а не то, что видят и ощущают в реальной жизни.

Знаете, чем он при этом будет пользоваться как дубиной? Пафосом. Формируя из него уничижительные речи в адрес "самых умных", чтобы урок вести не мешали. А школяр, вырвавшись из лап средней школы (или не вырвавшись), понесет свою жажду мести и самоутверждения в вирт. В реале-то ему по-прежнему затыкают рот, зато в гратуале все равны. Здесь можно прийти со своим пафосом "во все церкви сразу" в надежде на холивар. Каковой от рассуждения отличается тем, что тема не важна, важна победа. Любой ценой, любыми средствами, любыми приемами. А пафос - отличное оружие. Дайте два!

Есть и еще кое-какие последствия у учебников, несущих пургу. Я понимаю, что в сравнении с теориями Бебиков-Петриков небольшие (как авторам кажется) отклонения от действительного положения дел выглядят не страшно. Но если откровенная ложь вызывает возмущение и внутренний протест, то мелкие подвижки не замечаются вовсе.

Между тем не зря говорится: в бог в деталях, а дьявол в их отсутствии. Именно так, а не наоборот. Разбор деталей дает понимание первопричины того, что ситуация зашла в тупик, раскрывает не хорошие мотивы некоторых поступков, а истинные.

Но об этом стоит написать отдельный пост. Это смежная, но уже другая тема.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив