Отлет валькирий

ЧАСТЬ I. ГОРОД В СТРОЮ

«Хотелось киллером стать»

Горы, реки, скалы, леса, и посреди этого — военная техника, вооруженные люди с черепами на шевронах, плотные ряды могил. Горячий Ключ и его окрестности — место демонических контрастов.

Город-курорт, совсем недавно известный лишь своими санаториями и минеральными водами, с февраля прошлого года оказался вовлечен в украинский конфликт. И сегодня это, пожалуй, главный смысл жизни для местных — «победить», «помочь фронту». «Зедки» здесь не снимают с машин, клеят стикеры с ними на магазины и продают канцтовары с символикой спецоперации. Флаги России висят не только на госучреждениях, но и на воротах многих частных домов, нередко покоцанных временем.

По Горячему Ключу то тут, то там ходят люди в камуфляже. У одних на рукавах — знаки Министерства обороны, у других — красно-черные нашивки «Вагнера». Многие в городе, где и живет-то 40 тысяч человек, прошли через частную военную компанию, «отработали» контракты, но даже после окончания службы продолжили носить символику ЧВК. Никого здесь, кажется, не смущает ее зловещесть. Да и относятся в Горячем Ключе к наемникам как к героям.

Константин Никифоров возит гуманитарку для бойцов на «новые территории». У него много знакомых и в «Вагнере», и в регулярной армии. Им всегда нужна помощь: от дронов до трусов, и жители города охотно все это закупают.

— Когда один, когда два раза в месяц катаюсь «за ленточку», — говорит Константин. — Тут у каждого второго или родственник, или друг на спецоперации. Конечно, люди им помогают.

Сам Никифоров тоже думал записаться в «Вагнер», но не нашел вакансии, которую можно было бы совмещать с развозом гуманитарки. А жертвовать этим делом ему не хочется. Да и войну он уже прошел — вторую чеченскую. Был снайпером. Те события долго на нем сказывались.

— Лет десять после службы хотелось киллером стать. Думал: как здорово было бы, если б на гражданке тоже была такая работа — людей стрелять. Я это хорошо умел. Любая война меняет человека.

Те парни, которые возвращаются со спецоперации, уже не будут прежними. Может быть, за исключением некоторых «вагнеров», которые просто по своему характеру профессиональные убийцы. — Он говорит это без тени презрения. — В «Вагнере» много ребят, которые пошли туда, чтобы убивать. Потому что они нуждаются в этом. Они сами просятся на первую линию, чтобы видеть, как их пуля попадает в противника. В обычной армии такого нет, она перестреливается [с украинцами] с больших расстояний, там не бывает ситуаций, когда твои и украинские позиции находятся в 30 метрах друг от друга. А «Вагнер» дает людям эту возможность.

При этом Никифоров подчеркивает, что далеко не все наемники в «Вагнере» — штурмовики, таковых даже не большинство: есть артиллерия, танки, авиация, отряды снабжения, есть водители, медицинский персонал, саперы и эвакуационные бригады, вытаскивающие раненых с поля боя. Да и не вся пехота попадает на «передок».

— Шансы выжить у большинства весьма высоки. Но если ты скажешь, что хочешь на первую линию, — будь уверен, тебе не откажут, — усмехается он.

В Горячем Ключе в ЧВК идут еще и потому, что с компанией можно заключить срочный контракт: полгода на передовой — и домой. В Минобороны такой опции нет: контракты в период проведения спецоперации не расторгают. У Константина двое знакомых сходили в ЧВК, просто чтоб решить финансовые проблемы: одному нужно было закрыть кредит, второй хотел купить машину. Оба, рассказывает Никифоров, вернулись «целые и при деньгах».

— Но неужели нет возможности заработать иным способом? — удивляюсь я.

Константин мгновенно осаживает, заявляя, что речь, во-первых, идет «о защите Родины — деле святом». А во-вторых, зарплату в 240 тысяч рублей в Горячем Ключе, да и в целом в Краснодарском крае не сыщешь. Он и не спорит, что в «Вагнер» многие идут ради денег. И для Евгения Пригожина, по его мнению, ЧВК — это в первую очередь бизнес-проект.

— Думаешь, почему произошел бунт? Просто представь: у тебя есть госзаказ на 80 миллиардов рублей — с мая 2022 года по май 2023-го. Ты отрабатываешь его добросовестно. И вдруг узнаешь, что хотя *** продолжается, конкретно с тобой контракт не продлевают. То есть ни 80 новых миллиардов, ни даже половины этой суммы больше не будет. Да еще и твоим бойцам говорят: «Заключайте контракт с Минобороны» (имеется в виду приказ министра Сергея Шойгу, согласно которому до 1 июля все добровольческие отряды должны были перейти в подчинение военному ведомству. — И. Ж.). То есть тебя хотят лишить всего. И конечно, Пригожин вскипел. Парни, которые шли на Ростов и Москву, ничего не знали о планах руководства, для них это было сюрпризом. Но авторитет Евгения Викторовича в «Вагнере» настолько высок, что бойцы готовы идти за ним хоть к черту на рога. Потому что он каждому из них помог подняться, простых парней не только сделал миллионерами — дал им еще и смысл жизни. Они служат стране и неплохо зарабатывают одновременно.

Июньский мятеж вообще встревожил Горячий Ключ. Никифоров говорит, что в те дни женам «вагнеров» и военнослужащих лучше было не пересекаться — расцарапали бы друг другу лица.

— Потому что одни говорят: «Как же они против своих пошли?» А другие: «Наши мужья гибнут, потому что армия не дает им снарядов». Бунт был настоящий. Да, многие не хотели в нем участвовать, но все равно пошли. Нужно понимать психологию военного человека. Допустим, ты не хочешь идти на Москву, но вот ребята, с которыми ты полгода в окопах и полевых лагерях сидел, — они тебе уже дороже братьев, и они идут. И ты пойдешь просто за них. Потому что вы вместе пережили самые важные события в жизни.

Единственное, о чем жалеет Константин, говоря о военной операции, так это о том, что она не началась раньше. «Тогда бы, наверное, и потерь таких не было», — вздыхает он. И называет количество погибших «вагнеров», услышанное от друзей, которое заметно отличается от данных, озвученных Пригожиным. Публиковать их в России, впрочем, нельзя.

Когти «Голубки»

В апреле прошлого года в Горячем Ключе появилось волонтерское сообщество «Голубка», члены которого еще называют себя тыловым батальоном. Они плетут маскировочные сети и шьют одежду для российских военных и бойцов ЧВК, делают носилки, готовят еду — когда есть оказия отправить ее с гуманитаркой.

То ли администрация города, то ли провидение так распорядилось, что волонтеры занимают муниципальное помещение, которым прежде пользовался расчетно-кассовый центр. Вообще помещений в городе у «Голубки» два: в одном плетут маскировочные сети, в другом делают все остальное. Актив «тылового батальона» большой — около 100 человек. Это не только пенсионеры, но и вполне молодые люди и даже дети. Только к апрелю этого года они изготовили для фронта 12 208 трусов, 4368 окопных свечей, 2132 носилки, 1989 флисовых жилетов, 1722 пары носков, 1427 плащей-накидок, 555 подушек, 303 пижамы для госпиталя. И это далеко не все. Общая площадь маскировочных сетей, изготовленных «Голубкой», перевалила за 10 000 квадратных метров.

— Для нас нет разницы между «Вагнером» и российской армией. Мы всем помогаем, — рассказывает мне одна из волонтерок, завязывая зеленый узелок масксети. — Конечно, когда бунт случился, было страшно. И летчики погибли — от своих же.

Говорю, что наемников в итоге простили, но другая волонтерка замечает: «Не простили, а отпустили за прошлые заслуги. Это большая разница».

Чтобы изготовить маскировочную сеть, обычную спортивную сетку натягивают на стойку, похожую на футбольные ворота, а затем обвязывают ленточками по специальным схемам. Таких стоек в помещении, где работает «Голубка», три. И на каждой из них идет работа.

На стене рядом с российским флагом — образцы тканей и краткие инструкции: «Если нет светлого хаки на переход — использовать 2-й зелено-коричневый»; «Сеть «Окоп»: основа (50%) — цвет «песок», переход (20%) — цвет «темный хаки», пятно (30%) — «светлый хаки». Всего четыре типа сетей: помимо окопной, для города, леса и поля.

— Я сейчас делаю распятновку, то есть определяю границы пятна, — объясняет мне одна из женщин, проводя ленточку между ячеек. — Сеть должна быть не однородная, а разных цветов, чтобы лучше подходить под особенности местности.

Волонтеры почему-то просят не называть их имен, хотя, казалось бы, своим делом они должны гордиться. Заказ, над которым они сейчас работают, пришел из Владивостока.

— Дальневосточникам проще оформить заказ у нас, чем делать самим, ведь пока оттуда посылка дойдет до фронта — сколько ж времени пройдет. А у нас все рядом, — объясняет пожилая волонтерка, которая бо́льшую часть времени руководит остальными. — Их парни принимают участие в спецоперации, и мы, конечно же, им поможем.

Денег за свою работу «Голубка» не берет. От заказчиков просит только предоставить материалы.

— У нас самих дети и в «Вагнере», и в армии служат, — внезапно признается мне женщина, сидящая за швейной машинкой. — Конечно, нам очень страшно за них, и мы прекрасно понимаем других матерей и жен, у которых родные «за ленточкой». Потому и помогаем всем.

Но рассказывать о своих родственниках в «Голубке» отказываются. «Это же запрещено», — говорит старшая.

«Справедливейший» работодатель

Особых конфликтов у «вагнеров» в городе за восемь лет не было. Поразительно: никто не может вспомнить ни разборок, ни пьяной стрельбы. Больше того, в Горячем Ключе бойцов ЧВК характеризуют терминами «вежливые» и «щедрые». И в негативном свете противопоставляют им военных, зарплаты которых ниже и которые не могут совершать столько покупок и оставлять столько чаевых, сколько наемники. Горячий Ключ как-никак — курортный город, и деньги здесь любят.

Единственное обострение произошло в марте этого года, когда местные власти не разрешили ЧВК захоронить в станице Бакинской близ Горячего Ключа шестерых наемников. Объяснялось это вовсе не какими-то идеологическими противоречиями, а лишь желанием сохранить курортный ореол города.

«Я с уважением отношусь к действующим бойцам ЧВК «Вагнер» и к памяти тех, кто уже отдал свою жизнь за Родину! Но не могу не прислушаться к мнению общественности, что город-курорт Горячий Ключ неправильно делать местом для массового захоронения бойцов», — объяснил в соцсетях мэр Сергей Белопольский.

«Вагнер» отреагировал резко. Евгений Пригожин ультимативно заявил, что похороны пройдут, хотят того чиновники или нет. А бойцы ЧВК записали видеообращение к администрации: «Вы дождетесь, твари, что нам придется прийти и разобраться с вами. Потому что вы, ***, несете вреда больше, чем украинская армия. Потому что вы и есть нацисты».

Похороны, разумеется, состоялись.

Сейчас городские власти называют этот конфликт высосанным из пальца. С местным депутатом Даниилом Фоминых мы встречаемся на центральной, идущей через половину города улице Ленина.

— Это во многом надуманная история, — говорит он. — И мэр Белопольцев уже объяснял, что дело не в неуважении к «Вагнеру», а в том, что вопрос о новых захоронениях просто не в его компетенции. Это должно решать правительство Краснодарского края. В Горячем Ключе люди разделяют позицию Российской Федерации в текущем конфликте. Очень большое количество жителей переехало сюда после 2014 года из Донецкой и Луганской областей.

Популярность «Вагнера» в Горячем Ключе депутат объясняет тем, что город маленький, все друг с другом общаются, и всех, конечно же, возмутили якобы рассказы беженцев.

— Многие и до спецоперации служили в ЧВК по контракту, а после начала СВО количество желающих только увеличилось.

При этом он подчеркивает, что уход ЧВК не станет для города критическим ударом.

— «Вагнер» — это заметная компания. Это работодатель, который, нанимая людей на работу, платил им приличные деньги. Но все же его уход — не тот случай, который приведет к чувствительной экономической просадке для города. Многие у нас служат и по контракту с вооруженными силами. Я бы сказал, что соотношение бойцов ЧВК и военнослужащих здесь — примерно равное. А может быть, контрактников Минобороны даже больше. Но «Вагнер», безусловно, дал многим возможность заработать. А может, еще и даст такую возможность, — говорит он с неприкрытой теплотой.

Бунт «Вагнера» Фоминых комментировать не хочет. Говорит лишь, что для города этот момент был очень напряженным и что бойцов военной компании в Горячем Ключе знают как «справедливейших людей». «Но сейчас они сами подписывают определенные бумаги и не хотят об этом говорить», — заключает депутат.

«Они совсем отвязались»

Я знал, что «Пивная пена» между аптекой и складом водки Fortuna — плохое место. И потому решил пропустить здесь кружку пшеничного за 65 рублей, слушая разговоры посетителей. Случайный человек заходит сюда редко: «Пивная пена» — бар для военных и бойцов «Вагнера».

Темно-зеленые стены, увешанные фанатскими шарфами и сушеной рыбой. Криминальная драма по телевизору. Имперский флаг за барной стойкой.