Отец Федор Востриков из "12 стульев". Предыстория персонажа.

foto_history — 05.09.2020 Я очень люблю писать про прототипов, будь то литературных или кинематографических, но сегодня не тот случай, к сожалению. Отец Фёдор персонаж вымышленный, образ собирательный и оклеветанный ВЕЛИКИМИ литераторами. Поэтому для фото я взял просто одного из священнослужителей того времени. Произведение "12 стульев" моё самое любимое, а любимый мой персонаж Воробьянинов, у меня с ним есть некоторые общие вещи. Но спрашивая разных своих собеседников, какой я персонаж романа на их взгляд, многие говорят что я отец Фёдор.tupoituneyadec



На фотокарточке не выдуманный о. Федор, а достойная личность и мученик, о. Василий Архангельский.

Отец Федор Востриков — один из самых нелепых персонажей романа. Это глуповатый, невезучий и жадный человек, демонстрирующий самую малую степень религиозности, причем выражающуюся исключительно в стиле его речи, но не в поступках. Его дореволюционный жизненный путь известен нам в достаточных подробностях:

Порывистая душа отца Федора не знала покою. Не знала она его никогда. Ни тогда, когда он был воспитанником духовного училища, Федей, ни когда он был усатым семинаристом Федор Иванычем. Перейдя из семинарии в университет и проучившись на юридическом факультете три года, Востриков в 1915 году убоялся возможной мобилизации и снова пошел по духовной линии. Сперва был рукоположен в диаконы, а потом посвящен в сан священника и назначен в уездный город N.

За такой несложной биографией скрываются сложные и драматические события.

Духовенство исторически было наследственным сословием. Предполагалось, что сыновья священников будут учиться в духовных училищах (неполная средняя школа) и семинариях (полная средняя школа), становиться священниками, служит вторыми священниками в больших приходах, а после смерти отцов занимать их место. После освобождения крестьян и фактического (но не юридического) краха сословной системы этот механизм стал быстро разваливаться. Основной дефект заключался в том, что семинария давала среднее образование, а доходы среднего человека с высшим образованием были заметно выше доходов среднего священника. Таким образом, выпускники семинарий подвергались соблазну: вместо принятия священства им стало выгоднее заняться любого рода офисной работой, как на государственной, так и на частной службе. Еще более манящим было высшее образование — поучись еще 4 года, и ты попадешь в верхний образовательный слой общества. Выгоды пребывания в этом слое были ощутимы: первая зарплата выпускника вуза обычно несколько превышала доход сельского священника с 40–летним стажем.

Правительство не могло запретить семинаристам уходить на частную службу, но могло запретить поступать на государственную. Но этого как–то не хотелось делать: откуда–то надо было брать и чиновников со средним образованием; средняя школа была еще мало развитой, а людей, не поступивших после окончания школы в вузы, было еще меньше.

Зато можно было отыграться на семинаристах, решивших поступать в университеты. До 1888 года их принимали в университеты только после сдачи экзаменов за полный гимназический курс, то есть на равных правах с экстернами, не посещавшими никаких учебных заведений. Это было несправедливое, обидное и труднопреодолимое требование. С 1888 года семинаристам (и только окончившим по первому разряду, то есть с отличием) разрешили поступать в Томский университет на условии сдачи экзаменов по гимназическому латинского языка. Это было сложно, но преодолимо, да вот только весь университет состоял из одного медицинского факультета. В 1898 году в университете появился и юридический факультет. Поповичи немедленно заполонили Томск: две трети студентов составляли выпускники семинарий.

Результаты полунасильственного обучения были предсказуемыми: в 1905 году оказалось, что семинаристы были самыми революционизированными из всех учащихся, духовные учебные заведения были охвачены забастовками и митингами. Митрополит Вениамин Федченков вспоминал о том, что в его семинарии бы один уважаемый студентами преподаватель, о котором ходил странный слух — он верит в бога. То, что приличный и интересный человек может быть верующим, представлялось семинаристам столь невероятным, что они послали к преподавателю специальных выборных, чтобы те расспросили о его взглядах.

Только в 1905–1908 годах положение семинаристов было улучшено: они смогли поступать во все университеты при условии сдачи экзамена по гимназическим курсам физики, математики и одного нового языка, а в кое–какие технические вузы их стали принимать на общих основаниях с гимназистами и реалистами (гимназия и реальное училище — два основных типа тогдашней средней школы). Вопрос о правах семинаристов был политизирован — они представлялись публике своего рода невольниками духовного ведомства, насильно отстраняемыми от высшего образования из–за того, что церковь не сумела сделать служение священника достаточно привлекательным. Таким образом, будущий отец Федор и подобные ему в 1912 году выглядели прогрессивными молодыми людьми и вызывали всеобщие симпатии.

Кстати, а почему священники не отдавали детей в гимназии? Все очень просто: с духовных лиц, независимо от наличия и количества детей, и фактического места их обучения, взимали фиксированный сбор, дававший право бесплатно обучать сыновей в семинариях. Учитывая, что священники были преимущественно бедны и многодетны, а обучение в гимназии стоило недешево (и не включало в себя проживание и питание), практически все их сыновья попадали в семинарии, предоставлявшие бесплатное обучение с полным пансионом.

В 1914 году началась Первая мировая война. При первичной мобилизации студенты сохранили имевшуюся у них отсрочку от призыва до окончания вуза. Но в середине 1915 года дела на фронте пошли хуже, а людские резервы начали истощаться. В армию стали призывать студентов первого курса, а к концу 1915 года — уже и второго. Было очевидно, что вот–вот начнут призывать и третьекурсников.

Тут Федор Востриков и решил вернуться в духовное ведомство — священники христианских исповеданий имели безусловную отсрочку от призыва. Разумеется, это был довольно трусливый поступок — но порывы милитаризма / патриотизма / идеализма, характерные для российского общества в первые месяцы войны, давно уже утихли. К концу 1915 года все, кто к тому моменту не отправился на фронт, только и думали о том, как бы избежать призыва. Отец Федор был труслив, но отнюдь не одинок в своей трусости. Священнических вакансий было много — около 10% духовенства ушло на войну, в полковые священники — так что сан, надо думать, достался отцу Федору без больших проблем.

Трусость, проявленная отцом Федором, не была типичной для русского духовенства — около 3000 приходских священников и иеромонахов в Первую мировую войну добровольно вызвались быть военными священниками, 80 человек из них были убиты или умерли от ран. Примечательно, что военно–духовное ведомство считало более правильным сохранять незаполненные вакансии (к концу войны — около половины), но зато иметь в войсках только священников–добровольцев.

Судьба отца Федора типична для эпохи. Церковь не сумела удовлетворительно урегулировать вопрос с содержанием духовенства. Священники не были довольны своими доходами, и надеялись на церковный собор (Николай II в 1905 году дал обещание созвать его, да так и не созвал). Считалось, что собор постановит назначить всем священникам казенное жалованье (также сомнительная надежда), что улучшит и материальное положение духовенства, и его отношения с прихожанами. А пока что простой народ упорно не хотел платить за религиозные услуги, духовенство роптало, а выпускники семинарий разбегались.

Вместо того, чтобы произвести реальные реформы и сделать служение священника привлекательным, духовное ведомство предпочло заманивать в свои сети детей духовенства, пользуясь недостаточностью доходов их семей. Бесплатное обучение и освобождение от военной службы, в сочетании с ограничением на дальнейшее обучение в нецерковных вузах, привели в ряды священнослужителей тысячи молодых людей, подобных Федору Вострикову — не испытытывавших ни малейшего энтузиазма (и даже простого интереса) по поводу своей деятельности.

Впрочем, наряду с уменьшением религиозности духовенства стали уменьшаться и его традиционные недостатки. Старое сословное духовенство жило как–бы в коконе своей традиционной субкультуры, не выходя за пределы маленького причтового мирка — прекрасной иллюстрацией этого может служить роман Лескова "Соборяне". Последнее предреволюционное поколение духовенства стало, наконец, сливаться с интеллигенцией. Молодые священники теперь разделяли с основной массой образованных людей культуру, интересы и манеру поведения. Постепенно уходили в прошлое типичные пороки социально изолированного старого духовенства — замкнутость, ограниченность интересов и склонность к пьянству. В целом, священники, родившиеся в 1880–х годах, были порядочными людьми, обладавшими определенной культурой и державшими себя достойно. Но, увы, весьма многие из них были священниками поневоле, что предопределяло их малую религиозность и слабое влияние на паству.

Заметим, что отец Федор изображен авторами с типичным для них клеветническим оттенком — он глуп, малокультурен и пишет жене нелепейшие письма. Надо понимать, что сдача дополнительных экзаменов, необходимых для поступления в университет, была серьезным испытанием — экзаменационные комиссии в ту эпоху жестко резали любого рода экстернов, пытавшихся проникнуть в университеты в обход гимназий. Можно смело утверждать, что священники, послужившие прообразом отца Федора, были способными к обучению, грамотными, достаточно культурными и интеллектуально развитыми людьми.

На картинке — конец жизненного пути о. Федора. Мы же все понимаем, что ему не пережить 1937 год.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив