Отчет с ПС16 и немного философии

arkthur_kl — 09.06.2016
Мне нелегко было писать этот отчет. Я чрезвычайно доволен выездом как ролевик - прекрасно игра зашла. Я чрезвычайно доволен как персонаж - его партизанская тактика оказалась успешной, ему удалось добиться всего, чего он желал даже и после смерти. Но мне нелегко как толкинисту, для которого игра по Арде - не только игра.
Я имею ввиду, что при великолепно взлетевшем сюжете, играя темного нуменорца (Гимильхада Фуинура), я объективно не мог ощущать и себя, и многих из нас реально настолько падшими. Есть огромная разница между падением нуменорцев из-за гордыни, жажды вечной жизни и алчности, как в книге. И партизанскими командирами, которых мы отыграли, вынужденными заключить союз с темными силами, потому что это единственное, что позволяло спастись от светлых собратьев, устроивших на их народ крестовый поход.
Тут приходится обратиться от абстрактных категорий Света и Тьмы к более простым понятиям Добра и Зла. Когда под стягами Света на тебя нападают, хотя ты не причинил нападающим зла; нападают, расторгнув договор ровно перед тем, как начать бить тараном в ворота, убивают женщин, отнимают земли и имущество, а несогласных мириться с насилием объявляют вне закона, то тебе объективно трудно считать это все чем-то, кроме очевидного, явного зла. Т.е. если тебе под стягами Света несут явное зло, то возникает уже установка "Свет - зло, надо с ним бороться за честь, закон и свободу". И вот от неправильности этой установки в теории и, увы, объективности ее на практике на игре для большинства игровых морэдайн мне тяжело на душе как толкинисту.

Часть первая. Люди Короля

-Тело – ничто. Сражается дух. И пока дух не сломлен, ты не побежден!
Черный Храм, стоявший пустым и заброшенным после гибели Нуменора столь много лет, впервые снова был переполнен пришедшими людьми. Это были морэдайн, сражавшиеся за свободу нуменорцев и вернувшиеся в родной Умбар, и люди Умбара, открывшие ворота освободителям от оккупации. Вместе стояли они вокруг алтаря со свечами в руках. А жрецы говорили о борьбе, вернувшей их народу свободу, и называли имена героев, которых теперь стали почитать в Храме.
-Общие заботы, труд и радость объединяют людей, а общие невзгоды и победы - народ. И тех, кто вёл к победам и поддерживал в невзгодах, наших героев сегодня мы чтим...
И вот среди прочих звучит его имя. Фуинур.
Шаг из темноты вперед, к пламени свечей на алтаре, и весь мир обрушивается на тебя. Каково после нескольких лет смерти почувствовать себя вновь живым! И так тяжело сразу же снова уйти, когда хочется вновь говорить с людьми, в последний раз, а потом уже погрузиться в обещанный жрицами зачарованный сон. И Фуинур обращается к собравшимся в Храме людям:
- Нуменор в наших сердцах, и он жив, пока жива любовь к нему. Как бы жестоко не преследовали нас враги, но мы сумели остаться нуменорцами, смогли отстоять свою честь и свободу. Нас преследуют за нашу Верность Королям – но мы никогда не отступим от нее. Сражайтесь, Люди Запада, сражайтесь за свою жизнь, свободу и честь! Только так вы можете остаться нуменорцами и спасти все, что нам дорого!
Лица плохо видны через огонь свечей. Но это Умбар – преданный братьями и сохранивший Верность Королям, сумевший отстоять свою свободу с оружием в руках. И среди прочих – сын, Имрахиль. Как он возмужал! Вместо выросшего в Мордоре юноши передо Фуинуром стоял воин, достойный рода Элроса.
-Сын, Королева Ар-Зимрафэль, предательски убитая гондорцами, приказала мне обнажать меч только в защиту нашего народа. Ты должен помнить это и следовать воле Государыни теперь, когда я оставляю тебя. Твоя высокая кровь требует стать защитником нашего народа, всегда поступать по чести и быть верным – Королю, нашей вере и Умбару. А теперь прощай. И прощайте, люди Умбара, народ морэдайн.
Имрахиль с женой и жрица в Черном Храме Умбара

Некоторые из погибших героев остаются в Храме, воплощенными. Но Фуинур выбирает вечный зачарованный сон. Пока Король не вернется, его верный вассал будет ждать. И видеть сны…

Как это все было давно. Был Остров, прекраснее которого ничего не было в мире, были его славные Короли, был закон, основа могущества Людей Запада. Все это было разрушено – Остров погиб, Королева предательски убита, закон попран братоубийством и произволом. И все же Нуменор не погиб, пока он остается в сердцах сохранивших Верность.
Когда та, страшная буря, положившая конец старому миру, хоть немного утихла, они с Нилумит выбрались в гавань Умбара, и увидели вдали корабли, которые, казалось, без руля и парусов нес страшный ветер. Это были корабли нуменорцев. Не было даже тени сомнения, что необходимо придти им на помощь. Гавань Умбара страшно пострадала, большие корабли погибли почти все. Но они смогли собрать экспедицию и двинулись вдоль развроченного штормом побережья, чтобы найти и помочь возможным выжившим. Которых и нашли благополучно собравшимися в месте, позже названном Минас-Анором по главе с Исильдуром и Анарионом, сыновьями Элендиля (здесь и далее адунаикские имена даны на синдарине для бОльшей понятности текста). И тут же едва ли не страшнее снов о волне ударила волна другая – ненависти к ним, Людям Короля, их законам, Государю… едва ли не самому по себе Нуменору. У Гимильхада в какой-то момент было ощущение, что на их спасательную экспедицию сейчас накинутся и убьют на месте. И сколько потом он корил себя, что не поверил этому ощущению сразу, а пытался объяснить все горем, усталостью, пытался не увидеть очевидное – что гондорцы ненавидели их уже тогда, и все их, умбарцев, усилия сохранить братские отношения с нуменорцами были заведомо обречены. Но зато на его ошибках учился его сын, и он не станет такой жертвой самообмана, как Гимильхад, никогда не поверит врагу, дары приносящему. И тем станет лучшим вождем своего народа, чем его отец. А сам Гимильхад подставил своей доверчивостью свой народ под удар; что ж, и отплатил за это собственной жизнью, сражаясь за морэдайн до конца; и горд этим.
Из Минас-Анора их экспедиция отправилась на север. Изначально Гимильхад не планировал забираться так далеко, но его просила об этом супруга Анариона, обеспокоенная судьбой части кораблей, унесенных бурей на север, и он не видел оснований не выполнить ее просьбу. На севере они обнаружили Виньялонде в развалинах, вовне развалин странные и пугающие зеленые огоньки, а среди всего этого тетушку Адунафель с супругом Элендилем и наместника Виньялонде с братом. Им всем Гимильхад был просто по-человечески рад, и, что важно, это чувство было явно взаимно. Он сообщил о том, что Исильдур с Анарионом живы и здоровы, после чего надеялся просто посидеть с любимой тетушкой, которую не видел много лет. Он устроился у ее ног, и любовался теплыми отсветами костра на ее лице, как когда-то в детстве. Но не тут-то было! Вновь начались споры о теологии. Их Гимильхад не любил, потому попытался совершить отвлекающий маневр - сбежать в чащу и попытаться поймать зеленый огонек. В силу чего присутствовавшие бросились его спасать и останавливать, засим препираться временно перестали. Но тут явилось посольство из Минас-Анора. И препирательства вспыхнули с такой силой, что Гимильхад просто собрал умбарцев и ушел, потому что хотелось хоть немного времени уделить памяти о погибшем Нуменоре, а не ругаться с выжившими нуменорцами.
Однако рассказанное Элендилем заставляло поверить ему. В Гондоре Гимильхад не поверил рассказам авалоим сразу, потому что гондорцы высказывались чересчур категорично о смерти Ар-Фаразона и гибели Нуменора. Очевидно, что невозможно с корабля увидеть гибель Королевы в глубине Острова, а сведения, полученные через нимрийский колдовской камень, доверия не вызывали. Складывалось впечатление, что гондорцы скорее хотели поверить в гибель Короля и Острова, потому выдавали желаемое за действительное. А вот Элендиль был мудрее и рассказывал подробно и только о том, что видел сам. Это вызывало куда большее доверие. И страх. И даже почти отчаяние.
Поэтому по возвращению в Умбар Гимильхад обратился к Нилумит, цензору, в прошлом жрице и своему другу, и просил ее о волшебстве. Они собрались тайно на развалинах Храма, пролили свою кровь в чашу, жрица совершила волшебство, и они увидели, что Король скорее спит зачарованным сном, чем мертв. Было решено, что не имея доказательств смерти Ар-Фаразона, они не могут предать его и избрать нового Короля, потому ими будут править наместники, в ожидании, когда Король вернется. А за участие в ритуале Налобэт, Тень Нилумит, принес ему храмовое кольцо - знак причастности вере.
Когда он отчитался о результатах экспедиции в Умбаре, стало очевидно, что необходимо попытаться нормализовать жизнь Людей Запада в Средиземье. А для этого узнать у называвших себя изгнанниками собратьев их планы и по возможности договориться, как теперь будет устроена жизнь в колониях Нуменора. Умбару от них нужна была какая-то нормализация отношений. То, как изгнанники живут на своих землях, умбарцев не касалось, те, казалось бы, относились ровно так же. Умбар настоял на том, чтобы собрать представителей всех нуменорских земель у себя. Во-первых, власть умбарского наместника Азаггана была однозначно легитимной. Во-вторых, Умбар пострадал от Волны меньше северных земель, и им легче было принять большое количество гостей. И в третьих, Гимильхада так смущала ненависть, пылавшая в глазах северных братьев, что он надеялся хотя бы гостеприимством и доверием как-то успокоить этот пожар.
Дискуссия быстро из дипломатической стала теологической. Гимильхад теологию не любил, поэтому тихо отошел от группы наместника Умбара и королей Гондора. И прибился к группе гондорских воинов, выражавших намерение пойти поискать Гундабад. Те тоже горели желанием переубедить умбарцев и вести теологический диспут. Поэтому разговор выглядел местами так:
-Свет, Тьма, добро, зло…
-Хорошо, а бить Гундабад-то когда пойдем?
Тут под Умбар принес злой рок работорговцев из Кханда. Видимо, они совсем жаждали покончить счеты с жизнью, ибо привели под стены города Людей Короля связанного князя Пеларгира и еще одного благородного дунадана. Гимильхад был горяч нравом и не смог сдержаться и подождать наместника, занятого на белом совете - просто приказал убить подлых тварей, осмелившихся поднять руки на Высших, и освободить пленников. Вообще он сильно превысил свои полномочия и от того потом мучился угрызениями совести.
Переговоры явно шли к заключению договора, для чего Гимильхад не был нужен. И он пошел с той понравившейся ему группой дунэдайн в разведку под Гундабад. У их путешествия был минус - непрерывные теологические споры. Дунедайн явно стремились переубедить Гимильхада в его отношении к Свету и Тьме, к которым он был в целом безразличен, путем теологических споров, которые он не любил. Это у них получалось плохо. Плохо - потому что теологические споры не действовали на Гимильхада, хотя бы оттого, что дунедайн крайне категорично отзывались о вещах, в которых разбирались гораздо хуже него - о Черном Храме, куда постоянно ходили его мать, отец и дядя Хэрумор. И при этом был и плюс - эти дунедайн были Гимильхаду приятны, потому что были добрыми нуменорскими воинами. А Брегор, немолодой уже дунадан, чем-то напоминал его отца, навсегда ушедшего с Великой Армадой.
У дунедайн возникла идея - устроить встречу Гимильхада с Элрондом. Он сам ее почти...испугался. Не потому что боялся нимри - он их только презирал, и более ничего. А потому что увидеться в живую с братом первого Государя - это как будто прикоснуться к чему-то запретному, словно снова войти в ту реку, в которую дважды войти нельзя, словно снова открыть страницы забытой волшебной сказки, после того, как отгрезил по ней в детстве. Ребенком, в детских их играх, ему и приходилось играть чаще Элронда, потому что Анарион, с которыми он часто виделся в детстве, был старше его годами, и роль Элронда обычно доставалась младшему. Его ждала встреча с тем, кого он сам так часто играл в детских играх.
И вот сын Эарендиля, брат первого Короля стоит перед ним. Гимильхад падает перед ним на колено и приветствует так, как приветствовал бы самого Ар-Фаразона. И тут же висящее у него на шее храмовое кольцо начинает словно душить его. Теряя сознание, он падает к ногам Элронда, и тут мир словно растворяется в глазах, выцветает. Он успевает заметить Элронда в столпе белого цвета, потом голова кружится, мир словно проваливается под ногами, и он видит бушующее море и летящий над ним сгусток чернее ночи, и теряет сознание.
Его приводят в себя дунедайн. Он требует, чтобы нимри немедленно отошли от него. Элронд говорит ему несколько слов, и они оказываются важнее всей разведенной на черно-белых советах демагогии - потому что Элронд сам был там, и видел то же, что и сам Гимильхад*, притом не желал его убить или пленить, а говорил как с достойным человеком. На самом деле, убеждения Гимильхада в этот момент поколебались весьма сильно.
Это надо было обдумать спокойно. Но в Умбаре на Гимильхада тут же навалилось огромное множество дел, за которые он был в ответе. Наместник Умбара шутил, что его, Гимильхада-Фуинура, Малый Дом Затменного Солнца собрал себе треть всех должностей города. Это было правдой. Когда Гимильхад женился и остался вместо Нуменора жить в Умбаре, ему хотелось доказать жене, что она сделал правильный выбор, выйдя за него замуж. Оттого, если дядя Хэрумор был первым аристократом города, то Гимильхад усердием на службе попытался стать правой рукой наместника. А Эфалани, его любимая жена, ради которой он отказался от прав в очереди на престолонаследие, так как она не принадлежала к роду Элроса, старалась не отставать от него и стала главой библиотеки, Палат Ушедших и многое делала для блага Умбара. Но это имело и свою цену - супруги виделись не так часто, и у них был только один ребенок, хотя Гимильхад не отказался бы от семерых, по примеру нравившегося ему нимрийского вождя Феанора.
Умбарское посольство в Белых горах. Зимрахиль, Гимильхад, Хэрумор и Азрабель

Когда ему удалось освободиться, была уже ночь. Нало, Тень Нилумит, позвал его к ней на черный ритуал. Гимильхад следовал вере Короля, верил, как и тот, что их создатель и отец -Мулькэр и поклонялся ему. Но до того самым серьезным ритуалом, в котором он участвовал, было дать кровь для гадания о судьбе Короля. Нилумит он любил, как сестру, и во многом его на пути черного служения продвигала симпатия к ней продвигала больше, чем интерес к высшим силам.
То, что он увидел в тайном помещении, заменявшем Храм, ему не понравилось - это мягко сказано. Он не просил ни о каком посвящении. Но собрание началось с клятвы верности Темному Властелину. Гимильхад специально пропустил пару человек, чтобы понаблюдать за ритуалом и обдумать увиденное. То, что он наблюдал, было построено как вассальная присяга. Но он уже принес присягу Ар-Фаразону и не имел права служить кому-либо еще. Гимильхад был не дурак, и понимал, что нельзя так просто взять и уйти с черного посвящения. Тем не менее, трусом он тоже не был, поэтому именно так и поступил. Еще и публично отказался от присяги при всех участниках. Сам не знал, решился бы он так поступить, если бы не встреча с Элрондом, которая сильно его смутила.
Некоторое время он стоял на дороге под Умбаром, не зная, куда пойти. В Умбаре он в этот момент не был бы в безопасности, потому что жрецы Мулькэра старались сохранить свой культ в тайне, и могли бы попытаться убить отказавшегося от них, тем более что им нужны были жертвы. Было уже поздно, но тут Гимильхад вспомнил, что точно знал от Хэрумора, что Черная страна собирает силы и земли ее наполняются неисчислимыми войсками, а Саурон вернулся в Средиземье, хотя еще и не обрел физического тела. Очевидно, как только это случится, войско двинется либо на Умбар, как ближайшую цель, либо, вероятнее, на Минас-Итиль, город Исильдура. Об этом необходимо было Исильдура предупредить.
Фуинур и Хэрумор

В отличие от Минас-Анора, где умбарцев встречали высокомерно и недоброжелательно, ворота Минас-Итиля открылись перед Гимильхадом сразу же. Его провели к тронный зал, где Зимрахиль с Исильдуром продолжали согласовывать договор Гондора и Умбара. Гимильхад рассказал Исильдуру об опасности, исходящей от Черной страны. Потом поколебался немного, и... он все-таки полностью доверял тем, кого считал братьями, и Исильдуру в первую очередь, поэтому попросил совета, что делать с черной присягой, которую считал однозначным злом. Они держали военный совет, отличный от бесконечных, нудных и бессмысленных белых советов. Было решено держать связь и придти друг другу на помощь в случае нападения Саурона и просить совета и помощи Элронда, к которому Людям Короля незазорно было бы обратиться, как избавиться от темной присяги. Самому Гимильхаду эта помощь не была нужна, так как присяги он не приносил. Но он не сомневался, что среди ее принесших найдутся те, кто пришел на черный ритуал из любопытства или за компанию, но не обладал достаточной решительностью, чтобы открыто уйти с него. Что касается военной помощи Гондору, то Гимильхад не был главой города и не мог обещать официальной военной помощи. Но не имел оснований сомневаться, что приведет с собой на помощь Минас-Итилю умбарское ополчение, так как, если Саурон нападет на нуменорцев, это будет означать, что он изменил Ар-Фаразону, а разговоры о том, чтобы повторить поход Государя Ар-Фаразона на Мордор, в городе велись.
Был смешной момент с тем самым храмовым кольцом. Дунедайн стали говорить Гимильхаду, что оно подавляет его волю. Он вскипел, снял его, и отдал им со словами "Дарю, делайте, что хотите" Надо было видеть выражения лиц, когда он положил кольцо на стол.
На том Гимильхад распрощался и вернулся обратно в Умбар. И тут же убедился, что предчувствия его не обманули - тут же у ворот он встретил Азрубель, свою сводную тетку, в слезах и горе от того, что она видела и поневоле участвовала в Черном Храме. Поскольку Гимильхад сам решил слать Саурона и все, с ним связанное, в то самое пешее любовное путешествие, то они поняли друг друга. А в городе праздновали что-то школяры и мастера, их смех и тосты за Государя Ар-Фаразона разносились далеко в ночной тишине.
Следующие годы прошли в постоянных хлопотах. Усиливающийся Мордор представлял собой опасность, Умбар был ближайшим к Мордору большим городом, и вряд ли разумный полководец просто оставил бы его в тылу в случае войны. Гимильхад считал, что лучше всего положиться на их договоренность с Исильдуром и помочь друг другу против орков. Но он не был главой города, и был избран другой план, который придумала Нилумит. Им надо было постараться обмануть Саурона, чтобы остаться в стороне от его войн. О совместном с Сауроном нападении на братьев-нуменорцев, даже отошедших от обычаев Нуменора, даже речи не шло. Для этого Нилумит собиралась пойти в Мордор сама, а Гимильхад решил идти в качестве одного из ее якобы телохранителей. Ему план не нравился, и в глубине души он все равно желал принять участие в обороне Гондора. Но надо было постараться спасти свой город.
С Нилумит они поговорили очень откровенно, тем более после ухода с темного ритуала у жрицы к Гимильхаду тоже были вопросы. Фуинур высказывался предельно честно: что черные ритуалы ему не по душе, и производят впечатление своего рода ловушки, когда приносящий подобную присягу становится слугой Темного Властелина, а не учеником и не свободным человеком.
Они разговаривали, стоя на дороге на пути в Мордор, южное солнце медленно начинало свой дневной забег, разбегалось солнечными зайчиками по росе на длинных белокурых косах Нилумит, и Гимильхад ловил себя на мысли, как эти жизнерадостные искры не сочетаются с чопорным образом госпожи Цензора. Позже, когда Нилумит была убита гондорцами во время резни в Умбаре, Фуинур вспоминал ее такой - с мокрым от сырой травы подолом и искрами росы в косах.
Тут выяснилось, что Нилумит хочет скорее знаний и могущества, чем фанатично служит Саурону, и готова пойти на обман, чтобы сохранить независимость. И что Умбар, город нуменорцев, ей так же важен, как и Гимильхаду. До такой степени, что она просила обещать ее убить, если она перестанет быть сама собой. Это было самым тяжелым обещанием, которое Гимильхад кому-либо давал. И эту женщину потом рубили мечом в ее родном городе те, кто некогда был им братьями...
Дальше было много дел, поход в Харад, поход в Белые горы, и снова хлопоты и хлопоты. Комичным инциндентом стала встреча Гимильхада с королем всех эльфов Гиль-Галадом. Пока войско Умбара во главе с наместником странствовало где-то на севере под Линдоном, Линдон сам пришел почти под Умбар. Гимильхада позвали девы, так как нимри схватили юношу из их Дома, Энтора, со словами, что видят в нем Тьму. Гимильхад долго не размышлял, и просто вырвал паренька из рук колдунов нимри. Тут из строя нимри выдвинулась некая личность и наглым тоном обратилась к Гимильхаду. Человек Короля отреагировал также, как на кхандских работорговцев, назвал личность низшей тварью и посоветовал думать, перед тем как обращаться к Людям без спросу. Выяснилось, что это король всех нимри Гиль-Галад. Он приказал казнить Гимильхада. Поскольку у присутствовавших дунедайн эта идея явно не вызывала энтузиазма, то быстро передумал и решил вызвать его на поединок. До Гимильхада уж доходили смутные слухи о своеобразии поведения короля нимри. Поэтому он обрадовался и стал осматриваться, у кого бы из дунедайн одолжить меч, чтобы принести пользу всему Средиземью. Но король нимри почему-то снова передумал и гордо удалился.
Зато перед другим, светловолосым и на вид добрым и мудрым нимри* Гимильхаду было не до смеха. Эльф говорил с ним без ненависти в голосе, как с неразумным другом или ребенком, и Гимильхаду стало стыдно за свое чванство. В любом случае, после встречи с этим золотоволосым витязем нимри он уже не мог считать эльфов чем-то вроде животных, которых можно продавать или обращать в рабство, и не хотел больше с ними враждовать.
(я после игры узнал. что это был Глорфиндель)
Потом они с Нилумит долго стояли у ворот Умбара, и ждали наместника, чтобы отправиться на переговоры. Тяжело было так стоять среди дневной городской суеты, собираясь с духом для похода в страшную Черную страну, где, быть может, они станут пленниками Саурона или просто будут убиты. Подошла Эфалани, попрощаться с мужем перед его очередной экскурсией. О том, что он собирался в Мордор обманывать Саурона, Гимильхад жене, разумеется, не говорил. Они обнялись, и тут он заметил серебряные пряди в ночных, темных волосах любимой. Проклятые Стихии, укравшие у Людей их долголетие! Почему все люди не могли обладать сроком жизни нимри или хотя бы их рода Элроса?
Был способ продолжить жизнь путем жертвоприношений. И Нилумит была готова ради них с Эфалани сделать это самой, не требуя обязательного участия той в ритуале, что полагалось по правилам. Гимильхад обрадовался было... и понял, что ни Эфалани, ни он сам никогда не пойдут на это. И что их разлука неизбежна. И что не так уж и страшно идти в Мордор - там, по крайней мере, можно бороться. Но не победить время, как не сдвинуть в одиночку горы.
И тут начался кошмар, увенчавшийся штурмом и резней в Умбаре, затмивший его личное горе. Гондор и Арнор объявили им ультиматум - если умбарцы достроят Черный храм, то те пойдут на них войной. Но приказ построить храм в Умбаре исходил от самого Короля Ар-Фаразона, который сам участвовал в ритуалах в подобном Храме на Острове, как и большинство населения Нуменора. Как могли родичи требовать от них, Людей Короля, пойти на беззаконие - нарушать его законы и распоряжения? Как пришла им сама мысль о том, чтобы пойти войной на сородичей? Слишком много эльфийских сказок? Говорили же, что нимри запятнали себя братоубийством еще в давние времена... Это не говоря уж о договоре, который они заключили, и который Умбар соблюдал. Вот эта готовность перешагнуть через любые принципы от таких же нуменорцев, как они сами, приводила умбарцев в ужас, ярость и недоумение одновременно. Но они были Людьми Короля, и смешно было думать, что угрозами их можно было заставить отказаться следовать его воле, раз того требовал их долг и честь.
Что было больнее всего, так это то, что ультиматум принесла тетушка Адунафель, ныне королева Арнора. Мало того, тебе сообщают, что твоя семья решила тебя убить, так и еще и устами самой любимой родственницы.
Над Умбаром нависла тень войны, но уже не с Мордором, а с родичами. Гимильхад просил жену забрать их маленького сына и уйти с ним к ее родне в Минас-Анор, чтобы они не пострадали при возможном штурме Умбара. Прощание было бы тяжелым - супруги не рассчитывали увидеться вновь. Поэтому Гимильхад обрадовался, когда узнал, что жена и сын Умбар покинули. А он остался, чтобы защищать его.
И тут в Умбар прибыла Королева. Недолгие дни ее пребывания в городе позже казались Гимильхаду чудесным, счастливым сном. Когда казалось, что сейчас родичи поймут, что рано отчаялись, что вера и надежда, даже самые отчаянные, может оказаться истинной. Говорили же, что в Ар-Зимрафель вернулась в мир красота Лютиэн, а ведь та некогда умерла и воскресла. Так же случилось и с их королевой во время гибели Острова. Если уж верить легендам эльфов, то стоит быть в этом последовательным. Гимильхад присягнул королеве и просил ее быть его Прекрасной Дамой, чтобы служить ей, как рыцарь.

Ар-Зимрафель кротко правила Умбаром. Помиловала нарушившего законы юного Энтора. Отказала предложению Зимрахиля о необходимости начать брать дунедайн в рабство, раз они угрожают войной, которая требует ресурсов, которые можно получить только таким путем. Благородно и кротко принимала послов, в том числе гондорских.
А те показали издалека королеве какую-то драгоценность, чтобы обвинить ее в самозваннстве и расправиться. Гимильхад не хотел дурно думать о родичах, но тут сомнений в том, что это был предлог, чтобы расправиться с Ар-Зимрафэль, чья жизнь делала их самозванцами, не осталось даже у него, слишком уж явен был поиск предлога для нападения.
А потом сразу же под ворота Умбара явилось все объединенное войско светлых сил. Было очевидно, что городу не устоять перед таким количеством. Государыня, которую гондорцы требовали на суд, то есть очевидную расправу, отважно вышла за ворота. И была зверски убита на глазах у своего народа, который пыталась защитить (и это правда, потом игротех, исполявший роль королевы, говорил, что да, ее именно зарубили).

Если до этого были какие-то сомнения в истинности вернувшейся Ар-Зимрафель, то после того, как она вышла за ворота Умбара на суд самозванцев, их не осталось - так могла поступить только благородная Королева Нуменора.
А потом был штурм и резня. Ворвавшиеся в город враги, бывшие братья, убили в Храме умбарских женщин, переранили большую часть населения, включая тех, кто воинами-то не был, а потом ограбили город. С Гимильхада, пока он был ранен, сняли даже обручальное кольцо жены.
После чего он просто лежал среди раненых, а Азрабель, плача, держала его за руку. И тут, в самый страшный для них час, Владыка Мулькэр послал им знак - малолетний сын Гимильхада и Эфалани, Имрахиль, сбежал из Минас-Анора, сумел пробраться в Умбар после штурма и нашел отца в куче раненых. Это значило - надо взять себя в руки и попытаться вырваться из рук врагов. Им с Азрабель было объявлено, что они пленники. Гимильхад осматривался в поисках, как бы выбраться из захваченного города. Тут он увидел Элендиля и проклял его за братоубийство. Много позже его проклятие сбылось, и тот умер от руки своего друга, так же, как умбарские женщины были убиты сородичами.
Умбар тем временем был объявлен гондорской провинцией. Оставаться под рукой у братоубийц, захвативших твой дом, было совершенно невозможно.
Гимильхад быстро собрал лук и стрелы, потому что меч у него тоже отобрали мародеры, и вместе с сыном присоединился к уходящему из города дяде Хэрумору.
Они уходили из Умбара – в крови от ран, в ужасе от того, что братья пролили их кровь. Стражи Гондора тут же объявили, что все ушедшие отныне вне закона. На дороге изгнанники держали совет, куда идти. Хэрумор и его, наиболее затемнившееся, окружение предлагали Харад. Гимильхад выступил против и уговорил народ идти в Мордор. Просить приюта у Низших в Хараде было недопустимо для нуменорцев. Кроме того, они были объявлены вне закона, а Харад – слабая земля, и следующий же поход гондорцев мог означать геноцид их народа. Куда пойти, когда все двери перед тобой закрыты, у тебя ни земель, ни ресурсов, ни толком оружия, ни даже еды для усталых людей? Нужно было найти надежное убежище, которое позволило бы им хоть на какое-то время обрести безопасность и залечить раны. Саурон был первым Советником Короля Ар-Фаразона, просить приюта у него не зазорно для нуменорцев; и он мог дать им безопасный приют.
На дороге было устроено вече, и большинство поддержало Гимильхада – только в Мордор, все остальные двери предавшие их братья перед ними закрыли.
Дойдя до той, черной и горькой земли, Гимильхад помог поставить временный лагерь. После чего силы оставили его и он упал на землю. Хэрумор и родичи пытались поднять его и утешить. Но Гимильхад чувствовал, будто умирает. Все, что у него было в жизни, в одночасье было уничтожено. Тогда Хэрумор обнял его, и напомнил, что у него остался еще сын, и он должен жить ради Имрахиля. И Гимильхад собрался с духом и поднялся с земли.
-Зовите меня отныне Фуинур. Нуменорский рыцарь Гимильхад умер вместе с Королевой Ар-Зимрафель, - сказал он, поднимаясь.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив