Оружие и самооборона от медведей

kiowa_mike — 22.03.2023

Фото Юрия Коковина

За время существования этой книги в нашей стране три раза менялись оружейные реалии.

Реалии 1970-х — ранних 1990-х годов, когда работало законодательство позднего СССР

Что это значит, применительно к предмету нашей истории? Медведь был лицензионным видом, стоимость лицензии составляла семьдесят рублей, лицензия выдавалась свободно, сроки охоты были весьма и весьма значительными (можно было при желании даже котловую лицензию получить на середину лета — охотовед, конечно, усмехался, но выписывал без сомнения). Был официальный механизм для нахождения с оружием в расчехлённом виде в лесу и тундре в целях самообороны от крупных хищников — правилами специально оговаривался запрет на ношение дробовых патронов в этот период. Местная охотничья власть даже выписывала документ подателю имярек, что он может находиться в охотничьих угодьях вне охотничьего сезона, имея при себе, скажем, двустволку ТОЗ-66 (указан номер). Вынужденный отстрел медведей не поощрялся, но и не осуждался, если вдруг некто (ваш покорный слуга аж три раза) протягивал районному охотоведу, приготовившемуся возмущённо заорать при виде растянутой на просушку шкуры, подготовленный акт на подпись; и этот акт практически безоговорочно подписывался, даже не будучи припечатанным стаканом. Шкуру добытого таким образом медведя можно было при некотором попустительстве властей забрать себе, хотя, по нормативным документам её было положено сдавать в охотуправу. (Охотуправы просто старались их не брать всеми силами, потому что потом проклятые шкуры долго, и с запахом, гнили в оружейках, а прописанного механизма утилизации не было.).

Оружие — было. На девяносто процентов гладкоствольное, причём, к середине 1980-х годов оно в продаже уже было в значительном дефиците. На ружьё в промысловых районах в сельмаге надо было записываться за полгода, да и вновь привозимые ТОЗ-34 и ИЖ-27 качеством не блистали. МЦ-21-12 был дорог, с точки зрения среднего охотника — сложен, и вообще считался «редкой птицей». Нарезное оружие было практически только у штатных охотников госпромхозов и совхозов; оленеводов; госохотинспекции и изыскательских партий всякого толка. В личном владении оно де-факто было запрещено. Но при этом на руках было огромное количество незарегистрированного гладкоствольного оружия (а у того, кто этого по-настоящему хотел, — и нарезного). Милиция и охотинспекция на это закрывала глаза, особенно, в глухих таёжных районах.

Медведей в целом было гораздо меньше, чем сейчас, потому что, несмотря на очевидное убожество применяемых против них технических средств, с ними особо не цацкались, а государственные органы не имели возражений. Что, в очередной раз говорит о том, насколько вторично оружие и ему сопутствующая периферия перед умением и обстоятельствами, в которые вынужденно поставлен человек.

Реалии середины 1990-х — середины 2010-х годов

Значительная территория страны оказалась поделена между арендаторами угодий; которые стали рассматривать бурого медведя как какой-то, но экономический ресурс. Охота на медведя стала стоить денег, причём, иногда, совсем не маленьких. Владельцы угодий, как правило, стали продавать разрешения на отстрел или чисто в коммерческих целях,; или только очень хорошо знакомым приятелям (по себестоимости). С появлением же в своих угодьях разных неучтённых людей боролись. В пределах имеющихся прав и финансовых возможностей, конечно. Кто-то ставил шлагбаумы или вешал трос поперёк реки; а кто-то заказывал вертолёт с ОМОНом. Появились территории, на которых регулярно проводились организованные туры на медведя, а на этих территориях — долговременные лагеря с инфраструктурой и охраной, в том числе, охраной угодий. Стали бороться с вынужденным отстрелом; а также с бесконтрольным нахождением с оружием в угодьях. Документы на пребывание с оружием в угодьях в не-охотничий период стали выдавать неохотно; да и статус их был размытым — например, документ выдавал охотовед, а изыскателя на выезде встречала милиция; и итог разбирательства сильно зависел от взаимоотношений между этими ветвями власти. Очень сильно увеличились права коренных малочисленных народностей Севера в плане охоты; но при этом у них не стало денег на приобретение транспорта, оружия и горючего. Более-менее стали следить за соблюдением правил охоты.

Оружие появилось — какое угодно, и много. Вместе со всем разнообразием оптических, ночных и тепловизионных прицелов. В быту прописались иностранные снегоходы, квадрациклы и даже вертолёты.

Медведи… А медведей стало больше. Дело в том, что меры охраны усилились; а людей в угодьях в целом стало гораздо меньше. Исчезли изыскательские экспедиции и экспедиции освоения, к минимуму свелось количество бродящих в тундре и северной тайге оленеводов. Пушнина стала стремительно терять рентабельность, госпромхозы в подавляющем большинстве, разорились, те охотники-промысловики, которые остались, стали жаться поближе к населённым пунктам.

О реалиях настоящего времени вы прочитаете в книге «Мохнатый «бог», шалун, убийца» после её выхода.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив