"Орда", Андрей Прошкин, 2012

Вначале поражает, близость, бытовая достоверность той реальности, тысячелетней давности. Человеку, воспитанному на советском кино становится некомфортно: «житие мое, иже херувима...», и прочая пошлая мишура, положенная по штату старине глубокой. Ан оказывается, люди были людьми, погрубее нынешних, но со своими, людскими, мирскими заботами. Говорили о своем, о насущном, понятно и просто. Даже шутили иногда. И сразу как-то поверилось в это, и история стала понятной и близкой.

Жестокость, много жестокости, натуральной, животной, бытовой. Первобытный страх и закон силы. Но есть сила сильнее силы. Вера и разум. Алексий — разум, самопожертвование, смирение. Имеющее его царство возвысилось, а не имеющее разрушилось.

Мастер показал почти невозможное: не слова делают чудеса, не красивые жесты. Личность и ее вера, ее поступки во враждебном и чуждом окружении. Взаимопомощь в звериной стае, альтруизм в Орде. Об этом писал Толстой в рассказе для детей:

«Старик сажал яблони. Ему сказали: «Зачем тебе яблони? Долго ждать с этих яблонь плода, и ты не съешь с них яблочков». Старик сказал: «Я не съем, другие съедят, мне спасибо скажут».