Опупеть

Вон, сосед, пошел до магазина, так сразу - останавливается махина, в ей – трепетная наяда.
- Ой,- говорит, постойте, подождите, послушайте. Сами мы неместные, то есть, хихик, какие мы - одна я, совсем одна. Больше в машине наверняка никого точно нет. А я тут проеду до богдановки? А куда я тут проеду? А вы куда идете, спотыкаетесь, шатаетесь и подволакиваете обе ноги и даже левую руку, может, вас подвезти?
И, будто невзначай, бритую, налакированную ногу такую в окно - шасть, ажно по самые шорты. Ах, это жесткое излучение. Душно, кожа не дышит. Так что, едем?
А за тонированными наглухо окнами слышно жаркое и жадное сопение накроссфитченных легких.
Ну, сосед-то матерый: будто у нас самих в девяностых не было абсолютно пустых чорных джипов - ни оружия, ни наркотиков, ни лиц находящихся в розыске, товарищ лейтенант - поверьте на двести баксов, не залезайте в салон - нет там у нас, ничего.
Сосед, сходу, потребовал консула Курдистана, а сам - под культурный шок - вспышка, кричит, слева.
Скатился в овраг, лежит - позвоночник сломан в трех местах, собирает сломанными ладошками выбитые зубы- радуется, что так легко отделался.
Старики наши рассказывали, - шел вот как-то раз Санька. Идет такой, продирается сквозь горький дурман полыни и грохот проезжающих мимо тракторов, почти уже дошел до своей сараюшки, бац – останавливается красненькое пежо об двух дверях. И оттуда так, - ой, - говорят, мужчина. Не подскажете, как у вас проехать в ближайшую пятницу и клуб?
Ну а он растерялся, замешкался, - зачем же вам, говорит, барышня, все это сдалось? Руку там вывихнуть или всечь промеж буркал, это я вам прямо сейчас могу организовать безо всякого клуба. И ехать никуда не надо, чего бензин попусту жечь.
- Хихик, - говорят,- мужчина. Вы такой прям остроумный и безудержный, но, в тоже самое время, хозяйственный и заботливый. А скажите что-нибудь такое еще. Да подходите ближе к окну, не бойтесь, а то ничего не слыхать.
Ну и все, был человек, нет человека. Вроде бы, через несколько лет, приезжало потом что-то слегка похожее на Саньку. Вышло из жолтого опеля-купе, подвело губы бесцветной помадой и давай кричать на всю округу. Мол, а вы, темнота, знаете отчего в москве люди все красивые, как я, а если в России- чтоб да, так нет? Да потому, что в московских роддомах, согласно секретному указу от экибазстуской конвенции о правах человека , ещё с 1954 года велено- пупки резать и защеплять.
А по всей России – вязать и обрубать. Поэтому, у нас, у москвичей, пупки впалые и красивые, а у вас всех - торчат уродские обрубки.
Задрало это, похожее на Саньку, сетчатую прозрачную майку, показало всей деревне розовый впалый пупок, достало айфон: селфнулось, зачекнилось, твитнуло, и было таково. Никто его никогда больше с тех пор не видел, даже в инстаграм.
|
</> |