Ох уж эти “имперские провинции”, Чадаев.

slava_think — 28.01.2024

В ТГ встретишь разное. Например, в тексте под катом Боевой Философ Чадаев рассуждает о том, что мировой доминатор утратил навыки работы с сателлитами, а именно - создания процветающих провинций, присоединяемых к своей империи. Ну, потому и Украина стала не садом цветущей периферии, а зомбилендом. И для РФ надо бы строить отношения с провинциями (окраинами) не так, и не как СССР (его центр окраины “доили”), а взаимовыгодно, взаиморазвивающе и без паразитизма элит (надо полагать,  элит и центра, и периферии). Это – из мечт про Великую Империю, которой грезит Русский Мир и Дугины с Хазиными.

Выскажу непопулярную мысль: известные метания Арестовича вызваны не только и, может быть, не столько конъюнктурными соображениями (конфликтом с Зеленским, поиском заказов где-то еще – как все это описывают в категориях игры и подмигиваний), но и некоторым новым пониманием расклада. Причем эта идейная эволюция довольно слабо связана с разочарованием в Украине – там «для ушлых» не было особо чему очаровываться с самого начала. Но был набор ставок, которые не оправдались. Причем эти ставки не были внутри самой Украины.

Ключевая, которая не сыграла, – это ставка на то, что институты «государственности» для Украины могут приехать из имперского центра в коробке с перевязанной ленточкой, сразу готовые к употреблению. Предполагалось по умолчанию, что у Запада есть технология превращения присягнувших и покоренных земель в цветущие провинции. Всё, что для этого надо — просто произнести необходимый набор шахад и изготовиться к имплементации парадигм, схем, программ «демократического транзита».

Но, пожалуй, главная новость — то, что гегемон был «взвешен и найден очень легким». Основная проблема (которая для них выяснилась внезапно, а для более внимательных наблюдателей — не очень внезапно), что как таковая технология «провинциализации» — превращения покоренных земель в цветущие провинции, интегрированные в экономику империи и оснащенные всем необходимым набором институтов (начиная от политической системы и заканчивая общественными банями), по какой-то причине в имперском центре оказалась утрачена.

В каком-то смысле главная проблема Запада сегодняшнего, в отличие от себя самого образца 50-х годов прошлого века — в те годы план Маршалла блестяще сработал: Германия и Япония превратились в успешные индустриальные державы. Уже в 70-е годы, в случае с Чили, этот план сработал 50/50: советники приехали, но не сказать, что добились блестящих успехов в превращении Чили в витрину капитализма. А в 90-е  и потом получался только Ирак/Афганистан/Ливия/Косово — коррупционная дыра, отмывочная и полный развал всего и вся.

То есть Запад очевидным образом где-то по дороге потерял технологию работы с сателлитами. Их апгрейда, модернизации и превращения во что-то человекообразное. И одна из катастроф, которая, в частности, постигла Запад на Украине (и в какой-то степени во всей Восточной Европе) — это именно то, что тот набор парадигм, инструментов, онтологий и инструкций «как стать нормальной страной» почему-то не приводит не то что к ожидаемому, но даже к какому-то приемлемому результату. Вместо этого получается треш. То есть ставка на то, что на Западе есть надёжный способ доводки до некоторого стандарта стран, находящихся под внешним управлением, не сработала. И именно это является основным маркером кризиса империи.

Это вообще никак не связано с отношением к нам. Мы как были врагом, так и остались. Причем не только врагом ситуативным, с которым война, но и онтологическим, когда не хочется «быть как он». И, кстати, половина из них — претензии к нашим колониальным опять-таки рудиментам.

В каждой стране-лимитрофе, которые нас окружают, обязательно есть такие арестовичи, которые что-то там себе думают и могут смотреть снаружи на то, получается у той же Болгарии или Эстонии стать «нормальной страной» или нет. И если нет, то что тогда является вероятным альтернативным цивилизационным выбором?

И в этом смысле, когда мы говорим у себя про импортозамещение цивилизации — раз мы пытались тоже стать частью их цивилизации, но нас не пустили и мы решили сами себя заявить государством-цивилизацией — ключевой маркер, отличающий полноценную цивилизацию от подделки, как раз-таки состоит в наличии или отсутствии технологии качественной «провинциализации». И для нас в этой логике вопрос: а есть ли у нас в арсенале годный способ превращения дружественных стран/регионов в цветущие провинции русского мира? Причём не за счёт вытягивания соков из имперского ядра и раскармливания паразитарных окраинных элит (как оно было в СССР и что в итоге его убило), а к обоюдной выгоде для народов?

Что здесь проблематично? Собственно Чадаев сам и ставит вопрос: “а есть ли у нас технология”, социотехнология то бишь. Вообще-то в стране с такой историей отсутствие опыта означает дебилизацию интеллектуальных сил, что понятно: они суетятся Ленина со Сталиным сталкивать лбами, мавзолей заколачивать, и народу голову морочить, так что недосуг шестеркам капитала, они “купят технологии за нефть”…  Империя – понятие, как я догадываюсь, с весьма широким содержанием, и пока вам не расскажут, что имеют в виду – без поллитра не разобраться, во всяком случае ясно, что есть разные типы ее, разные фазы развития-деградации. А коль широко содержание – то согласившись получим очередное вранье и манипуляцию, диктаторика в троне  Анпиратара например (“вы ж сами хотели демократию ста сортов колбасы? Дык, это ж не колбаса, а совсем наоборот?! – Написано колбаса, значит колбаса. И всё равно уже поздно, дурачок…)

Вот как виделся опыт освобождения колониальных стран в 70-е интеллектуалами запада, не совсем тогда продажными. Люттвак, “Гос.переворот”, стоит скачать и прочитать, Шарп с методичкой будет позже. Обратите внимание, что “социотехнологии за нефть не покупаются”, уже тогда видели мыслящие, что тут дело глубже:

Просвещенные круги на западе были абсолютно уверены: силу новым государствам даст свежая энергия народа, освободившегося от летаргии колониального господства; моло­дежь этик стран скоро получит образование и станет техническими спе­циалистами, профессионалами и государственными служащими;

при условии некоторой помощи Запада можно ожидать резкого ускорения экономического развития, а это, в свою очередь, вскоре устранит отста­лость и бедность, вызванные колониальной эксплуатацией. Более того, нам говорили о моральном превосходстве этих новых государств. Моло­дые лидеры-идеалисты, которые боролись за независимость, должны были стать важной идейной силой на мировой арене.(…)

Меня заставила усомниться в будущем этих государств и ценности их вклада в международную жизнь вовсе не их бедность. Бедность не все­гда тормозит культурное или социальное развитие, и, в любом случае, у некоторых из самых малообещающих в этом смысле стран было потен­циальное богатство в виде нефти. Что касается отсутствия необходимых административных структур, оно, конечно, тоже не было фатальным недостатком: мало что разрастается столь же быстро, как государствен­ный бюрократический аппарат. И даже чувства, которые испытывали бедняки, когда СМИ говорили им о тех немногих, что купаются в роско­ши, казались мне не столь уж опасными. Представлялось, что револю­ция растущих ожиданий - еще один слоган, придуманный западны­ми интеллектуалами для оправдания грядущих лишений, - осталась нереализованной.

Однако был и остается один, но фатальный, недостаток, неотвратимо ведущий новые государства к беспорядку внутри страны и беспомощности на международной арене: отсутствие того, что эти страны не могли ни создать сами, ни получить из-за границы, - реального гражданского политического общества. Сформулировать, что это, собственно говоря, такое, не так уж легко. Для начала, пожалуй, стоит вспомнить известное сравнение нации с государством. Новые государства возникли потому, что колониальные власти передали свои полномочия тем политическим лидерам, которые агитировали за независимость; конкретнее, новым лидерам отдали контроль над армией, полицией, налоговыми органами и административным аппаратом, ранее работавшим на колониальные власти.

Старые слуги империй служили своим новым хозяевам якобы ради новых целей. Но их методы и фактическая идеология оставались все теми же продуктами времен колониальных империй, сформированными по лекалам ценностей ИХ политических сообществ. Не существовало органической связи между автохтонными культурами и инструмента­ми государственной власти, и такая связь не могла возникнуть. Преж­де всего, в каждом новом государстве обычно была не одна, а несколько автохтонных культур, причем различных, зачастую противоположных друг другу. Более того, методы и операционные технологии, которые автохтонные культуры могли бы органически применять, обычно совершенно не годились для удовлетворения потребностей современной, то

есть западной жизни. Проблема не в том, что такой диссонанс сделал 6ы государственный аппарат слабым, а скорее в том, что он сделал 6ы этот аппарат бесконтрольным и слишком сильным. Последствия теперь очевидны в полной мере. Правители новых государств наделены всей полнотой власти над индивидами, которые могут предоставить современной государственной машине новые технологии, средства телекоммуника­ции и современное оружие. Но поведение этих правителей не ограниче­но законом или моральными стандартами, которые должно утверждать и защищать настоящее гражданское общество, даже если оно требует всего лишь лицемерия со стороны власть предержащих. Прежде всего, поведение упомянутых правителей не ограничено политическим давлением, так как угнетенным не предоставляют тех электоральных возможностей, которые есть в западных демократиях, и у них нет социальных структур, где могла 6ы развиваться и координироваться политическая деятельность. Отсюда тотальный произвол власти, который заменил
колониальное безвластие на территориях новых государств. Существовавшая всегда взятка теперь стала абсолютно нормальным инструментом в любых взаимоотношениях между гражданином и государством; деталь­ное и навязчивое угнетение заменило дистанционный авторитаризм коло­ниальных дней, так как ни бюрократы, ни полицейские не связаны ника­кими принципами законности - или хотя бы установленными законами формальными процедурами - которые ограничивали колониальную власть. В результате регламентация общественной жизни переходит все границы. Законопослушный гражданин не может быть уверен в непри­косновенности свободы, жизни и собственности, поскольку закон не дает защиты от его хранителей, которые сами же его и нарушают.

Если колониализм и являлся преступлением, то его самым большим прегрешением было бездействие, в то время как хрупкие автохтонные культуры, эмбриональные современные общества и национальные мень­шинства, не способные защищать себя, попали в руки политических лидеров, оснащенных мощной машиной современного государства.

Злодеяния Иди Амина ( - диктатор Уганды в 1971-1979 годах) были достаточно очевидными, чтобы при­влечь постоянное внимание западных СМИ. Однако Иди Амин полностью прав, когда утверждает, что эти СМИ относятся к нему несправедливо. От Алжира до Занзибара народами Африки управляют автократы, чей неограниченный контроль над государственной машиной позволяет им следовать любому пороку и совершать любые эксцессы. В одной стране правитель может быть алкоголиком, в другой он может вообще запретить употребление алкогольных напитков, так как ОН думает, что это проти­воречит религии; в одной стране правитель может претендовать на любую женщину или мальчика, которые ему приглянулись, а в другой - каз­нить за прелюбодеяние; в одной стране могут свободно импортироваться бесполезные товары роскоши, но нет иностранной валюты для приобре­тения самых необходимых медикаментов, а лидер другой страны волен объявить, что нельзя импортировать даже книги, хотя валюта бесполезно накапливается на счетах в иностранных банках.

Прежде всего, имеют место систематическое использование инструментария армии и полиции для подавления собственного населения и приватизация общественного достояния в фантастических масштабах.

Логика, согласно которой политическая власть может обеспечить личное благосостояние, универсальна, и обогащение властей предержа­щих является феноменом, который можно обнаружить во всем мире. Но есть разница в том, как данная логика действует в новых государствах, и речь здесь не только о масштабах: это не вспомогательный элемент, а сама суть процесса осуществления политического контроля, и никаких ограничений здесь не наблюдается. Открытая коррупция в новых государствах - прямое следствие отсутствия гражданского общества. Только в гражданском обществе могут зародиться эффективные нормы полити­ческой жизни, которые будет осознавать и принимать каждый гражда­нин. Без гражданского общества не может быть эффективных норм. А без этих норм, естественно вырастающих из ценностей и убеждений обще­ства, государство представляет собой не более чем машину подавления. Именно в этом случае государственный переворот становится возмож­ным, потому что над аппаратом власти, как и над любым механизмом, можно получить контроль, захватив самые важные рычаги управления. Поэтому, исследуя государственные перевороты, я на самом деле писал о политической жизни в новых государствах.

Украина, не будучи в СССР полностью суверенной, вдруг в одночасье – как точно схвачено Люттваком-предсказателем – получила государственность. И с хохлами такое приключилось – прямо по написанному в отрывке, как в Африке. Собственно, такое же в разной степени произошло в каждой бывшей республике – относительно устояла РФ в силу накопленного бюрократического опыта и удачи, да Беларусь. Остальные подались в подстилки – более, или менее - и уж точно оказались под политическими "авторитетами" с их бандами.
И если не ругать термин “гражданское общество” (он используется ныне для деятельности антигосударственных НКО и проч., вписан в технологию доминирования) – а понимать под этим культуру самоуправления, низовой организации социума, перетекающую в политическую активность разных коллективных субъектов, то становится кристально ясно, что СССР в лице его оппортунистического КПСС и всевластия чиновников с “красными директорами” уничтожили именно вот это, что и должно было быть гражданским обществом. Сложно, долго это создается. И легко уничтожается. И тогда - увы и ах, нетути опоры...

Потому Чадаев и Ко мыслят идеалистически как бы и правильно, но в условиях доминирования частного интереса вот это самое “соблюдение взаимного интереса” народов внутри империи сомнительно. Помните Сталина в цитировании про нац вопрос пару постов назад? Где он утверждал, что с шовинизмом нации угнетенной обязана бороться партия этой нации, а не Москва, например. Т.е. татарский жулик, остановленный в накопительстве жуликом московским, без такого сдерживания на месте, будет непременно разыгрывать карту обиды национальной, зудеть в уши друганам во власти, сеять рознь на бытовом уровне. На место татарского поставьте “якутский”, “поморский”, “казацкий”, какой угодно. Да и просто вспомните грызню при дележке заработанного и отмытого в кооперативах 90-х, органически перерастающую в стрельбу, киллеров и прочие прелести дележа. Коллективы, ага.

Так что же? Да просто всё.

Социализм. Партия большинства. Равенство и братство народов. Олигархи – в директора или на йух. “Артисты” – под контроль социума. Попы – в общины служить сирым и убогим. Тогда да, империя. А так…

Оставить комментарий

Популярные посты:

claudius

Комплексный обзор платформы Loto Club: функциональные возможности, безопасность и технологические особенности системы

amarok_man

Самый длинный автобусный маршрут

home_and_garden

Минимализм бывает очень дорогим

flackelf

Екатеринбург. Железнодорожный вокзал и метро.

aniskin1968

Дуня Шереметьева и немецкие "зелёные". Зачем женщины идут в политику?

galik_123

Новости архитектуры и реставрации. Обзор интересных публикаций

helga1234

Сегодняшнее погодное.

sova_f

Рамат ха-Надив, Зихрон Яков, кибуц Мааган Михаэль, март 24 (часть 2)

nefer

Сокотра: как мы добывали еду своими руками

• Архив