
Офицеры жалуются

За повышенную толстопопость на восьмом году жизни я была
комиссована из гимнасток.
— Экие неразборчивые бестолочи, — сказала маменька и мы пошли
сдавать меня в бассейн.

В бассейне мне тоже не особенно обрадовались. Там не знали такого стиля плавания, которому можно обучить коротконогую козявку, с выпирающим по центру поплавком. Но в группу принимали всех желающих и меня не смогли выставить сразу.
На первой же тренировке, проходящей на «суше», меня заприметил тренер по прыжкам в воду. Он набирал команду малолеток и девочка с выворачивающимися наизнанку коленками его очень устраивала, за шпагат даже говорить не буду.
Но я-то пришла учиться баттерфляям разным, а не вот этому вашему контролируемому падению с высоты. Ну и в общем, раз уговаривают, значит надо отказываться. И не надо спрашивать, откуда в восьмилетней девочке такие жизненные установки. Не знаю я!
Неделю я ходила на эти «сухие» тренировки (до воды мелкоту только месяца через два допускали, когда оставались уже только самые упрямые и перспективные). А потом опоздала. И меня, конечно, не пустили.
И конечно, тут же нарисовался тренер по прыжкам в воду. Он клялся своим свистком, что вот прям сейчас проведет меня в бассейн. Но только на свою тренировку. Рассчитывал хитрец, что «нюхнув пробничка», не сбегу обратно в пловцы. Не прогадал. Уже через пол часа я плюхалась на прыжковой глубине с веревкой под мышками (плавать-то я не умела).
Когда рассказываю, как личинок прыгунов учат плавать, мне не верят. А нас никак не учили. Веревочная петля подмышки и вперед, на метровый трамплин, прыгать солдатиком. Ну да, конец от пятиметровой веревки у тренера в руке и он за нее подтягивает всплывшую козявку к бортику. Козявки всплывали всегда.
Через две недели веревка уже не нужна, все козявки отлично держатся на воде. Плавать при этом не умеют. Ну, в смысле, правильно плавать, выдыхая в воду и красиво перебирая ногами.
И теперь переходим к теме заголовка.
Все бассейны нашего советского детства периодически закрывались на генеральную мойку, что не отменяло тренировок. Секции раскидывались по другим бассейнам и продолжали ковать чемпионов.
Однажды (мне было уже лет десять), нас закинуло в бассейн при каком-то, то ли военкомате, то ли офицерском клубе. Кроме нас - прыгающей мелкоты, были ещё девочки ватерполистки. Они на яме (так называется прыжковая глубокая зона) играли сразу после нас и мы с ними пересекались в раздевалке.
Девицы были лет на пять, может семь, нас старше и казались совсем взрослыми. Вот на них и взъелась вахтерша, охраняющая нравственность офицеров по своему усмотрению и настроению. Она любила ворваться в раздевалку и на весь бассейн обличить юных спортсменок. Аргумент имела один: офицеры жалуются.
— Девочки! Ваши волосы плавают в бассейне, офицеры жалуются!
— Девочки! Вы наследили мокрыми сланцами в коридоре, офицеры жалуются!
— Девочки! Вы громко смеетесь в раздевалке, офицеры жалуются!
— Девочки! Вы сидите на бортике бассейна, офицеры жалуются!
Список офицерских жалоб был солидный. Какие-то ябеды нам попались.
Ворвавшись как-то в очередной раз в раздевалку и не закрыв за собой дверь в общий коридор, она проорала:
— Девочки! Чтоб все мыли свои письки как следует, с мылом и мочалками.
Сначала раздевалка вся замолчала, обдумывая предложение. А потом красивым нежным голосом семнадцатилетней ватерполистки поинтересовалась:
— А что, офицеры жалуются?