
Исполнение желаний

Пупсик ненавидит одиночество и тишину. Виновата в этом я. Меня очень много. Всегда. Я заполнила всё околопупсовое пространство, как монтажная пена заполняет собой свободные полости.

Когда я вдруг замолкаю, пупс начинает беспокоиться. Тычет в меня градусником и горячим чаем с заботой.
Конечно, так было не всегда. Первые пару лет он пытался регулировать мои звуки, крутил настройки радио. Потом смирился. А однажды, совершенно случайно и вовсе выяснилось, что без этой шумовой завесы ему тревожно.
Из Америки в гости летел лучший друг пупса. Пупсик нервно ожидал нашей первой встречи. Вдруг я не понравлюсь его другу. Как дальше жить, если два самых нужных не подружатся?
Мой безкостлявый помело-язык кого хочешь взбесит. Тактичность, тоже не наш конёк. Вообщем, повод переживать у пупсика огромный, на полтора моих доставучих метра.
Не знаю, каким шаманам он молился и какому богу чего обещал, но в день приезда друга я потеряла голос. Совсем. До истерики и слёз. Притом, что ни ангины, ни даже насморка простого я не подцепила. И в Караоке песни не орала, и вообще была паинькой, и зайкой.
Как пупсик радовался, не передать словами. Он был счастлив, предвкушая бесконечные разговоры с другом, в которые я не смогу влезть и натоптать. Аж пританцовывал.
Я же была в печали. Так-то вроде ничего и не болело, но при малейшей попытке выдавить какой-то звук, горло жгло до спазма.
— Вот ведь скотина, — думала я с добротой про пупсика, — на трахтибедохал потихоньку в бородёнку свою, Хаттабыч хренов.
А вслух, махала жестами всё, что думала про его волшебные способности.
Друг прилетел. Все получилось зашибись. Они с пупсом наговорились за первый день до волдырей на языках и тяжелого похмелья. Ржали вместе над удачно молчаливой мной.
На второй день пупс сходил в аптеку. Притаранил какие-то полоскалки для горла. Заставлял их пользовать и раза три за день пытался выяснить, не полегчало ли, когда уже проявится первый писк? Пытался подкрутить настройки.
На третий день потащил к врачу и уговаривал того нашпиговать меня хоть прямо в горло волшебными снадобьями, чтоб полезли звуки. От тишины, ему ломило перепонки.
Кажется, пупс осознал, что перестарался с бубнами, шаманами и заклинаниями. Очень грустный пупсик просил прощения (не знаю у кого, может даже у меня) за свои желания.
Заглядывал мне в горло, в глаза и в записную книжку. Надеялся увидеть улучшения и может быть даже нитку заговора. Вдруг я уже могу говорить и только прикидываюсь немой. Ленивым радио стала назло.
К концу третьих суток моего безмолвия пупс торжественно клялся, что больше никогда даже мечтать не будет о тишине. Он спать согласен под мои вопли, лишь бы дали звук.
Попустило еще не сразу. Голос восстанавливался неделю. Сипел, хрипел, срывался. Но пупс был счастлив. Наконец-то мир обретал привычный цвет и краски.
Друг так сочувствовал пупсу, что тоже неожиданно обрадовался, когда я стала лезть в их разговоры. Оказалось, что запросто можно дружить втроём и я очень свой пацан.
Прошло не мало лет. Пупс был не самым верным мужем и пару раз пытался вить другие гнезда. Но что забавно, где бы ни был, каждый день звонил и слушал радио с привычным ультразвуком.
Ну и кто после этого Хоттабыч?