Об основной проблеме российской политики...

anlazz — 11.05.2016 Теги: Путин Жириновский Недавно Яна Завацкая – blau_kraehe, живущая сейчас в Германии, побывала в России, где смогла «свежим взглядом» увидеть определенную тенденцию в постсоветском мышлении. В частности, она пишет о том, что в современном обществе, по крайней мере, в РФ:

«Откровенные либералы, сторонники "не стал миллионером - сам виноват" - давно уже в явном меньшинстве (возможно, они просто сами пользуются чужим трудом, извлекая из него прибыль, так что социализм, который прекратит эту халяву, им ни к чему).
Еще есть две конкурирующие идеологии: одна: в стиле КПРФ и "Сути времени": поддерживать нынешнее государство - то же. что бороться за социализм, буржуазное государство Российская Федерация само построит социализм.
И вторая: в стиле "Цеевропы", искренняя вера в то, что в Европе все прекрасно, и надо строить "настоящий европейский капитализм". Не пользуется в РФ большим спросом, так как всем понятно, в особенности на примере соседей.что с "Цеевропой" как-то обычно не получается.»

И что на самом деле: «… люди внутренне давно уже в массе своей готовы пойти за настоящей коммунистической партией.» Проблема только в том, что этой самой партии нет. Данная мысль, если честно, довольна необычна на фоне привычного представления о жалком положении нашего «левого фланга», но что-то ценное в ней есть.

В частности, можно упомянуть об аномально высокой поддержке той же КПРФ – аномальной на фоне крайней унылости этой партии и бессмысленности большинства ее действий. Действительно – Зюганов превратился в лузера еще в 1996 году, когда стало понятно, что «красный реванш» является фикцией. А жалкие попытки «коммунистов» объявить импичмент Ельцину, к тому времени ненавидимому всей страной, и половину рабочего времени проводящему то ли в коме, то ли в запое, казалось, окончательно довершают данный образ.

Но, тем не менее, партия остается на плаву, несмотря на непрерывный ряд фейлов, преследующих ее. Более того, даже после «перехвата» властью патриотической риторики КПРФ продолжает собирать голоса избирателей – в нынешнем созыве Госдумы «коммунисты» удерживают порядка 20%. Конечно, можно сказать, что определенная часть этих голосов является исключительно протестными: кому угодно, только не «едру». (Ну, а среди этих «кому угодно» КПРФ выглядит наиболее прилично – сравните ее, к примеру, с ЛДПР.) Однако общего смысла этот факт не отменяет: среди россиян есть огромное количество людей, не поддерживающих современный режим и не имеющих идиосинкразии к слову «коммунист».

Однако, несмотря на это, левая часть политического спектра представляет из себя жалкое зрелище. Та же КПРФ, несмотря на свое название, отчетливо «тянет вправо», единственное что позволяя себе из «социалистической» (не коммунистической) повестки, так это вялое возмущение ситуацией в ЖКХ. Вся остальная «энергия» партии уходит в «свисток» «духовно-патриотической борьбы», направленной на такие огромные «опасности», как публичное выражение гомосексуализма или на «увеличение нравственности СМИ».

Что же касается остальных левых, не говоря уж о коммунистических, политических сил, то, в целом, они остаются на уровне некого «междусобойчика», объединяющего несколько сотен, в лучшем случае, тысяч сторонников и существующих исключительно в столицах. Ну кто в провинции вообще слышал о той же РКРП? Или о десятках других коммунистических организаций. Единственная реальная альтернатива «зюганоидам» среди левых - это «Суть времени», которая коммунистической не является ни на грамм.


Но в чем же причина подобного положения? Яна Завацкая пишет о том, что, несмотря на привлекательность коммунистических взглядов, подавляющее число людей не желает вступать на стезю политической борьбы из-за того, что существующие партии не являются для них авторитетными. Т.е., проголосовать за КПРФ еще можно, но вступать в «зюгнанистское болото» желание мало кто испытывает. Как пишет Яна:

«У меня нет сомнений, что как только появится Такая Партия, как только она приобретет авторитет - я уже не говорю, станет партией власти (тут ее уже охранять надо будет от проникновения ненужных элементов), а хотя бы просто станет авторитетной - тут же граждане начнут в нее ломиться, активно в ней работать и чего-то добиваться.»

Получается замкнутый круг. Партии нет, потому, что граждане не желают в нее вступать, а граждане не желают в нее вступать, потому, что партии нет. На самом деле, в этой концепции действительно есть рациональное звено: любое объединение до определенного момента охватывает ничтожное число людей, существуя скорее, как локус будущего - так, численность РСДРП перед 1905 годом составляла порядка 2 – 2,5 тыс. человек, а к концу, когда стало ясно, что эта партия чего-то стоит – более 70 тысяч.

Однако в нашем случае важно то, что мало какая организация способна выйти даже «на уровень локуса», оказаться в «минимально устойчивом состоянии». Т.е., набрать «критическую массу» в том самом количестве 1000 – 2000 членов, после чего становится возможным и дальнейший рост. Поэтому российское политическое пространство являет собой пример удивительного консерватизма, состав которого не меняется десятилетиями. Без разницы, идет ли речь о «партиях власти» или об оппозиции. Даже упоминаема Яной РКРП является ни чем иным, как реликтом прошлого, пик популярности которой пришелся на начало 1990 годов...

Впрочем, все вышесказанное – лишь перечисление проблем, нам же интересны их причины и способы решения. Почему все-таки россияне так упорно игнорируют левые и уж тем более коммунистические партии? Почему граждане, если даже им не нравится нынешнее состояние данных политических сил, не идут, как советует Яна, в них для того, чтобы изменить положение? Считается, что из-за лени или страха перед репрессиями – но так ли это?

Впрочем, ситуация станет понятнее, если мы скажем, что подобное состояние не является исключительной особенностью левых. Ту же проблемы испытывают и «центристы», и правые. На самом деле, «административный характер» той же «Единой России» не для кого не является секретом: то, что в партию вступают исключительно «улаживать свои проблемы» стало уже притчей во языцех. Равно как и то, что любые «активные действия» «едра» устраиваются или банальным наймом людей, или нажимом на них административным ресурсов. У оппозиции то же самое, за исключением, конечно, админресурса: практически каждый каждое заявление «оппозионеров» касается «рабского характера» народа, никак не желающего вставать на борьбу с режимом.


В общем, ни левые, ни правые, ни «власть» не являются исключением: несмотря на то, что опросы, как правило, дают значительную поддержку тех или иных сил (в интересах которых проводится опрос) , выйти «на улицы» способны выйти немногие. Реально же поддерживать ту или иную силу, а не просто «покричать» на митингах, несущих значительную карнавальную компоненту – способны еще меньше. В итоге единственно возможным форматом существования российской политики становится уже указанная «молчаливая поддержка» существующих политических сил. Или же альтернативные ей «акционистские действия», совершаемые буквально несколькими людьми, и имеющие единственную цель: попадание в медиапространство. Никаких иных результатов они, понятное дело, не приносят.

В подобных условиях практически все существующие политические партии в данных условиях обретают жестко «проектный» характер. Т.е., они ориентируются исключительно на заранее утвержденные планы по своему «продвижению» (т.е. по входу во власть с целью получения определенных преференций), а вовсе не на удовлетворение интересов граждан. (Причем, как уже говорилось, подобное состояние характерно не только для «провластных» структур, но и для оппозиции.) Подобное условие определяет исключительно «вождисткий» характер партий и движений, ориентированность на вождя и его «команду», которая и определяет поведение данной структуры.

Так, КПРФ давно уже превратилась практически в личный проект Геннадия Зюганова, и ее впору называть ЗюПРФ. О ЛДПР в отрыве от Жириновского даже говорить смешно, данная партия – это Жириновский, Жириновский, и еще раз Жириновский. «Справедливая», простите, «Россия» - это Миронов. (Причем, как только его «задвинули», то эта самая СР закономерно ушла в тень. А ведь как начиналась…) Ну, а «Единая Россия» – это, сами понимаете, кто… (Кстати, после того, как Путин предпочел дистанцироваться от «едра», значение последнего резко пошло вниз – и сейчас «единороссы» держаться исключительно на административном ресурсе и политической инерции. )

Самый же яркий пример подобного «вождизма», показывающий эту особенность политики в России – это то, что произошло с общественной организацией «Суть времени». В 2010-2012 годах именно эта сила могла рассматриваться, как наиболее динамичная и имеющая внутреннюю поддержку населения. Дело в том, что в это время данное движение еще практически не имела господдержки, а единственной формой распространения своих идей для нее были пресловутые видеоролики Кургиняна. (Разумеется, были еще газеты и сайт, но они существовали исключительно для «внутреннего использования».) И, тем не менее, к 2012 году «Суть времени» могла похвастаться наличием своих ячеек во всех крупных центрах страны, т.е. «ворваться» на, казалось давно уже поделенное, политическое поле.

Забавно, кстати, что на раннем этапе развития «Сути» ее руководители, включая и самого Сергея Ервандовича, однозначно декларировали отказ от «вождисткого характера» движения, поскольку к этому времени вред от последнего был уже очевиден.
Однако «Суть времени» не могла бы рассматриваться столь удачным примером постсоветской политики, если бы не последующие события. А именно, если бы она не эпично «слила» всю эту накопленную поддержку в пресловутом митинге на Поклонной Горе, случившемся в поддержку Путина. Наверное, это был самый эпичный фейл в политической истории последнего десятилетия, когда основатель всероссийского движения, рассматривающегося многими, как реальная альтернатива текущему курсу, выступил с откровенно провластными заявлениями. (И не надо тут утверждать, что это не за Путина, а против либерастов: в существовавшем политическом контексте выступление Кургиняна имело достаточно однозначный месседж.)

Впрочем, тут важно даже не то, кого поддержал лидер «Сути», а то, что он довольно четко указал, кто и как определяет ее действия. Все уверения в стремлении уйти от «вождизма» оказались бессмысленным. Впрочем, тут не стоит однозначно обвинять Сергея Ервандовича в «узурпации власти»: скорее всего, он просто выбрал единственно возможный для движения формат.


В чем же причина подобного положения. На самом деле, она достаточно очевидна и проста. А именно – современные «осколки СССР» почти целиком поражены идеей о неравенстве людей. Причем, ИМХО, поражено сильнее, нежели та же привычная Яне Завацкой Европа. (Впрочем, в той или иной степени эта «метаидея» охватывает весь мир.) Речь идет именно об идее – поскольку реальное неравенство в стране не столь уж велико, огромное количество общественных подсистем сохраняется еще со времен СССР, более того, сохраняется, как это не парадоксально звучит, общее культурное пространство.

Все это приводит к тому, что в «бытовом смысле», в рамках повседневных моделей поведения, жители России (и, судя по всему, жители большинство советских республик, за исключением, наверное, Прибалтики) являются намного меньшими сторонниками неравенства, нежели большая часть землян. Даже пресловутые «чурки» на «бытовом уровне не вызывают отрицательных эмоций – если только не начинают наглеть до такой степени, что вызывают реальные неудобства. (Кстати, именно поэтому количество национальных погромов в стране так же невелико, а русские националисты постоянно жалуются на ту же «порчу народа», что и либералы.)

Но это – при том, что используются привычные модели поведения. При создании новых же – а именно этот процесс должен происходить в случае «прихода граждан в политику» важным становится не существование тех или иных подсистем, а именно господствующая в обществе идеология. И вот тут антисоветизм, который и является таковым, проявляется во всей красе. Дело в том, что одной из основ этой идеологии является противопоставление «уникума» (под которым может подразумеваться «справный хозяин», аристократ или «интеллигент») «быдлу». Т.е., человеку низкой духовной организации, «восставшему хаму», который, в силу своей «низкой природы» испытывает ненависть ко всему выдающемуся и стремиться загнать его «обратно в дерьмо». И совершенно понятно, что «исповедующий» антисоветизм субъект принимает в качестве «уникума» именно себя. А всех остальных неявно полагает в качестве «быдла» (т.е., для смены отношения они должны доказать свою «нехамскую» природу).

В итоге «цена» любого контакта возрастает на порядок. Условно говоря, каждый акт коммуникации рассматривается, как «снисхождение небожителя» к «низшим», даже если это люди одного круга. При этом, что самое смешное, подобное представление оказывается присуще людям из всех социальных слоев, включая бомжей (если последние еще сохраняют остатки мышления) – поскольку никакой другой идеологии, кроме как основанной на антисоветизме, не существует. Это почти полностью убивает возможность установления контактов иначе, нежели в «бытовой сфере», т.е., там, где последние регулируются уже указанными подсистемами.

Если добавить сюда общие проблемы с коммуникацией у людей современного общества – о которых я уже говорил не раз – то становится понятным, почему так сложно происходит образование новых политических структур. Ведь если в существующую партию еще можно вступить – правда, скорее на основании родственных или дружеских отношений, нежели из-за чистой политики, то объединиться заново на политической основе практически невозможно.

Именно поэтому все реально существующие силы неизбежно вырождаются в «проекты», работающие исключительно на «внешнем финансировании». Причем, если уже упомянутые проблемы с коммуникацией не являются исключительно нашей особенностью: они охватывают практически все страны, прошедшие модернизацию, то указанное влияние антисоветской идеологии выступает местной особенностью. Впрочем, вполне возможно (а вернее, крайне вероятно), что и в иных странах существует подобный аналог, вызывающий рост «нарциссизма» (который вовсе не нарциссизм, поэтому и в кавычках) и снижающий и без того низкую способность к установлению контактов. На самом деле, уровень «гражданской самоорганизации» низок во всех развитых странах. Просто у нас он выглядит катастрофически диссонирующим на фоне сохраняющихся подсистем солидарного общества, что и приводит к печальным мыслям. Невольно ожидается – из-за представлений о доминирующем у нас «коллективизме» - что переход к коллективным действиям должен быть намного проще. На Западе же практически всеми признается примат «индивидуализма», со всеми вытекающими последствиями… (Правда, в данном случае можно, по крайней мере, учесть эту особенность.)

О том, что же является основой данного положения, надо говорить отдельно. Пока можно только сказать, что подобный мир, основанный на господстве «индивидуальных стратегий», выступает закономерным итогом послевоенного «периода безопасности». Под коей стоит подразумевать исчезновение основных угроз «среднему человеку», таких, как голод, безработица, болезни, произвол, война и т.д. – все то, что было нормой еще в 1930 году (достаточно вспомнить ту же «Великую Депрессию»). В итоге преодоление «коммуникационного тупика» современного общества перестало являться первоочередным требованием выживания – с соответствующими последствиями. Т.е. поскольку оттачивать навыки взаимодействия с «соседями» стало ненужным, данная функция была отброшена. Стратегии же, ответственные за «конкуренцию», напротив, оказались крайне выгодными в безопасном обществе, т.к. позволяли получать определенные блага, мало чем рискуя.

Итогом данного процесса и выступило нынешнее состояние народа, при котором возможности выработки новых (не существующих в виде устойчивых стратегий поведения) навыков объединения отсутствует. И единственной возможностью совместных действий становится «вступление» в уже существующую политическую силу. А если такая сила – т.е., удовлетворяющая интересам большинства – отсутствует, то никакие активные действие не являются возможными. Даже при потенциально высоком уровне недовольства. Впрочем, существуют и исключения из данного правила – но о них надо говорить отдельно. Тут же нам стоит сказать только то, что подобное положение не может быть бесконечным: уничтожение «безопасного общества», идущее во всех странах и континентах в течении последней четверти века неизбежно провоцирует совершенно иное поведение. Да, пока социальная инерция оказывается значительной, что позволяет властителям предполагать, будто они «изобрели» метод абсолютного контроля над сознанием масс.


Однако это ложное представление – в реальности, конечно, способы манипуляции существуют, но они не всемогущи. Все их видимое всевластие – следствие специфических особенностей постсоветского мира, поразительного «зигзага истории», приведшего к переходу от более совершенного состояния к менее совершенному. Но история, как это не тривиально звучит, все же движется в ином направлении, и значит, рано или поздно, но данный «зигзаг» будет исправлен. Со всеми вытекающими последствиями…

Впрочем, об истоках подобного оптимизма будет сказано чуть позднее.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив