
О готовности воевать до последнего русского солдата


В этом для нас нет ничего нового. Новое тут кроется в том, что российская правящая верхушка тоже не отрицала цинизма такой ситуации и сознательно брала на себя роль пушечного мяса. Предлагаю убедиться в этом, послушав главных действующих лиц:
Несмотря на лихорадочные усилия, приносившие ощутимый рост производства, пехоте не хватало половины ружей, а имевшиеся 2,7 млн почти наполовину представляли собой разнотипные ружья иностранных марок — японских, американских, итальянских, французских; мосинских винтовок насчитывалось лишь 1 370 тысяч.
Перманентная нехватка оружия не секрет. Зато был переизбыток живой силы. Вот как с ним предлагали поступить:
На совещании в Ставке 17—18 декабря 1916 г. В.И. Гурко, временно замещавший начальника штаба Верховного главнокомандующего, в присутствии царя всячески подбадривал командующих фронтами и добивался их согласия развить весной 1917 г. наступательные действия. Он объяснил, что, в отличие от русских, «союзники должны соблюдать крайнюю экономию в людях, так как они потом восполнить их не смогут»; иное дело Россия: «У нас же теперь 1,5 миллиона, к 1 апреля поступит еще 1 миллион, итого 2,5 миллиона... Имеющегося запаса людей в 2 миллиона вполне хватит на предстоящий год».
Гурко прямо предлагает не жалеть плохо вооруженных русских солдат и жалеть солдат Антанты. Вот поэтому Россия потеряла в той войне больше всех людей, будучи второстепенным фронтом.
|
</> |
