О Диккенсе
maiorova — 08.08.2019 В доме отдыха по вечерам я сидела в кресле у старинных часов с боем, но к счастью, без кукушки, и читала Диккенса. Сначала "Оливера Твиста" перечитывала, а потом руки дошли до двухтомной "Жизни Николаса Никльби". Дальше будет иллюстрация к тривиальнейшему из тривиальных тезису, сколько ж мы теряем в переводе.Есть в "Николасе Никльби" второстепенные действующие лица: преуспевающая модная портниха госпожа Манталини и её супруг, который, что греха таить, живёт за счёт жены. Альфонс, в общем. Чем берёт, не знаю. Автор хвалит его бакенбарды, но бакенбарды трава, скосить можно. А может быть, сила мистера Манталини в галантном обхождении? Изъясняется он примерно так:
- Стыдно? За меня, моя радость? Моя радость знает, что говорит дьявольски очаровательно, но ужасно сочиняет,- возразил мистер Манталини. - Моя радость знает, что ей не стыдно за ее милого котика.
Тут мне сделалось
Нашла. Гм.
'Ashamed—of ME, my joy? It knows it is talking demd charming sweetness, but naughty lies,' returned Mr. Mantalini. 'It knows it is not ashamed of its own popolorum tibby.'
Popolorum tibby, а? Как вам это понравится? Гугл так и не подсказал, что значит popolorum tibby, ограничившись стыдливым намёком, что Тибби -- это распространённая кличка кошек. А в одном блоге даже задали риторический вопрос:
-- What the hell is popolorum tibby?
Кстати, обратите внимание, что излюбленные мистером Манталини чертовские и дьявольские эпитеты в подлиннике -- не более чем стыдливое demd.
И, раз уж сегодня день такой, ещё немного про Диккенса и кошек. Точнее, не про самого Диккенса, а про его трагикомическую героиню, матушку Николаса и его сестры Кэт. За миссис Никльби ухаживает сосед, интересный чернобородый мужчина с всклокоченной причёской: кидается в неё кабачками и тыквами, сулит "драгоценные камни, маяки, заповедные пруды, собственные китобойни в Северном море и много устричных отмелей"... Наконец, забирается в каминную трубу, чтобы встретиться с дамой сердца, но, поскольку, как вы уже наверняка догадались, находится в психозе, обращается с теми же признаниями к совершенно другой женщине. Миссис НИкльби уязвлена, понятное дело:
- Разумеется, - сказала эта достойная леди, предварительно кашлянув, - это великое облегчение, что при столь тягостных обстоятельствах за меня приняли кого-то другого. Величайшее облегчение! И этого никогда ещё не случалось. Впрочем, нет, меня несколько раз принимали за мою дочь Кэт.
Реакция достойного пожилого джентльмена не заставляет себя ждать:
...обращаясь бесспорно к ней, он произнес громким и звучным голосом:
- Брысь - кошка!
- Сэр! - слабым голосом воскликнула миссис Никльби.
- Кошка! - повторил старый джентльмен. - Старая кошка! Серая! Пестрая! Пшш!
В оригинале перечисление кошачьих кличек ещё мощнее:
...accosting her in the most unmistakeable manner, he replied in a loud and sonorous voice — "Avaunt——Cat!"
"Sir!" cried Mrs. Nickleby, in a faint tone.
"Cat!" repeated the old gentleman. "Puss, Kit, Tit, Grimalkin, Tabby, Brindle — Whoosh!
Да-да, жил был профессор Толкин и кот его Грималкин... Здесь, натурально, непереводимая игра слов: экспансивный сосед уловил, что миссис Никльби принимали за её дочь Кэт [Kate] и тут же сориентировался, принял её за cat, кошку. В его безумии, согласитесь, есть своя система.
|
</> |