О ботанике

ottikubo — 31.03.2017 На первом курсе я была совершенно невероятным типом. Я не пила спиртного, не танцевала твиста, не любила Битлз, не носила джинсы и не знала неприличных слов. С другой стороны, я любила Чосера, советскую власть, русские оперы и запах маслянной краски.То есть представляла собой классически безупречный тип ботаника. Единственное, что позволило мне выжить на факультете без особенного дискомфорта, была моя горячая и взаимная дружба со звездой физического факультета, блестящей, одаренной, уверенной в себе и поголовно всеми любимой Ольгой М. Она была моей полной противоположностью: свободно владела грузинским, не ведала застенчивости и считала себя очень привлекательной. Я училась вполне прилично и находилась внутри облачка лучших факультетских мальчиков, окружавших Ольгу и невольно составивших круг моего общения. Однако с моим положением чудака-чужака надо было что-то делать. И я, как остальные нормальные ребята и девочки, записалась на альпиниаду. Речь шла о восхождении на минимальную, но уже альпинистскую вершину класса 1 б, ежегодно организуемом университетским клубом альпинистов. Каждому принятому участнику выдали подобающее снаряжение - рюкзаки, спальные мешки, палатки, а самое главное - трикони. О ботанике

Если кто не в курсе - это такие чудовищные ботинки. Снизу имеющие железные шипы, чтобы не поскользнуться, а сверху совершенно негнущуюся кожу, чтобы камень, отскочивший из под ноги впереди идущего не раздробил стопу. Нам подробнейшим образом и не по одному разу объяснили, как себя вести в разных возможных ситуациях, несколько раз показали, как раскладывать и собирать палатки, а для полных дебилов даже продемонстрировали наглядно, как залезать в спальный мешок, а потом вылезать из него и скручивать его в тугой цилиндр, который можно запихнуть обратно в рюкзак.
В должный день несколько автобусов отвезли нас, человек 200 студентов, сорок-пятьдесят альпинистов, присматривающих за салагами и все оборудование в горы, и высадили у нижнего лагеря, представляющего собой очень большой сарай с дощатым полом. Там мы переночевали на полу в спальниках, намереваясь утром после завтрака совершить марш-бросок к верхнему лагерю, который следовало разбить у самого подножья покоряемой горы.
Поздним вечером к нижнему лагерю подошла еще одна маленькая группа альпинистов из России. Один из них бросил свой мешок рядом с моим. Деловито открыл молнию моего и засунул туда свою руку.
Я поняла, на что он намекает, хотя прежде еще никто не домогался моего тела даже не взглянув на лицо. Да и вообще не домогался.
Секс не входил в сферу моих интересов - смотри еще раз название рассказа. Но даже будь я безумно влюблена в этого неведомого туриста неясного возраста, изнывай я от желания, секс немытого тела был абсолютно невозможен, и я изгнала его руку из своего спальника. Он не возражал, переложил мешок к одной из тех, что пришла с ним, и я заснула не дождавшись продолжения банкета.
К верхнему лагерю надо было идти с рюкзаками двенадцать километров в гору по пологому склону. Нечего и говорить, что рюкзаки собирали с учетом возможностей туристов. Все общее разделили между мальчиками, а самое тяжелое взяли альпинисты. Их поклажа была невообразимой. Девочкам достались только их личные вещи, по нескольку банок консервов и вода на дорогу.
Дорога была прекрасна: лес, с поющими в нем птицами, прозрачный синий воздух, пахнущий хвоей, рекой и радостью, горы со снежными прожилками, ручьи, пробирающиеся между камней... Ничего этого я не помню. На каждом преодоленном метре мне надо было поднять и опустить левую ногу в трехкилограммовом ботинке, а потом и правую, такого же веса. Кеды лежали в рюкзаке, я могла бы переодеть обувь, но рюкзак забрал кто-то из мальчиков, обогнавших нас с Ольгой, уже на втором километре. Мой вид не оставлял сомнений. О ботанике

Вероятно такое же выражение тупого отчаянья было на лицах французов, отступающих из России после Березины. Ольге тоже было тяжело, но она что-то говорила, подбадривала, шутила и мы после двух привалов добрались до ровной площадки, на которой был запланирован верхний лагерь. Кто-то разбил палатки, возможно и я что-то делала, но дух мой лежал в изнеможении с закрытыми глазами и отказывался верить, что до теплой ванны и мягкой постели остается еще шесть дней. Трое суток нам было дано на адаптацию. Я действительно вернулась в сознание и поняла, что вокруг очень красиво, но холод, боль в мышцах, недосып - (как можно было не просыпаться в тесной палатке на четверых каждый раз, когда кто-нибудь, или я сама пытались поменять позу?), жирные алюминиевые миски, которые после еды мы полоскали в ледяной речке, ужасная неловкость от отправления естественных надобностей на каменной осыпи в присутствии других девочек и ужас перед предстоящим восхождением оставляли красоту за границей восприятия.
Что говорить? - я не дошла до вершины. Меня оставили в безопасном месте и велели дожидаться, пока заберут на обратном пути. Несколько часов я пролежала на спине, глядя в синее небо, ласкаемая солнышком и совершенно счастливая. На обратном пути меня забрали и мы все вместе (наконец-то единение свершилось) с гиканьем спустились, скользя по осыпям, переполненные восторгом и любовью друг к другу. По дороге к нижнему лагерю я сменила трикони на кеды и сполна расплатилась за это дома, когда ногти больших пальцев, травмированных о камни, слезли и я вынужденна была ходить на лекции в каких-то разношенных маминых тапочках без каблуков.
Мне было восемнадцать лет. Теперь мне - ну, сами знаете сколько. И я думаю, что сегодня я дошла бы, куда дошли остальные. То, что кажется окончательным "не могу" балованной девочке, для меня, прожившей жизнь, называется "трудно, но можно, если нужно". Нет, точно вам говорю - дошла бы!

Сохранено