О блатных и преподобных

anairos — 01.06.2023 Отношения между религиями порой бывают странными. Некоторые враждуют, некоторые относятся друг к другу со снисходительным безразличием, а иногда две религии сливаются между собой настолько, что мало кто вообще помнит, что они когда-то были разными. Влилась же в христианство аскетическая религия египетских монахов.

Но мало что может сравниться своей странностью с тем, как русское православие относится к блатному укладу.

Вы можете удивиться, почему я вообще называю блатной уклад религией. Однако же это не просто правила закрытого клуба – это уклад в прямом смысле слова. Очень архаичный, со своей мифологией, обрядами, заповедями и табу, понятиями о чистоте и нечистоте. Во многом похожий на обычаи воинских братств, мужских союзов и юношей, проходящих посвящение в «большом доме», но в то же время и отличающийся от них в некоторых важных моментах.

Так вот, эта религия на христианство совершенно не похожа. Однако же у неё есть с русским православием две неожиданных точки пересечения.

Хотя православию вообще не свойственна веротерпимость, и прихожанин православной церкви не может одновременно исповедовать что-либо ещё – для уголовных понятий сделано исключение.

Те отцы, что причащают заключённых на зоне, делают это из двух чаш – блатной не станет подходить к той же чаше, что опущенный. Прикосновение парии «зашкваривает», оскверняет Святые Дары, так что они годятся только для таких же «петухов».

Обычно священники обличают и клеймят суеверия паствы, но это верование по большей части молчаливо принимают и относятся к нему с уважением. Иначе авторитетные люди и вовсе не пойдут причащаться.

Сейчас многие обличают церковь за то, что та-де слишком легко прогибается под любую власть. Однако же как раз в русском православии никогда не исчезало настроение, что государство – не от Бога, а праведный человек не должен иметь ничего общего с Системой. Воры в законе полагают точно так же – и в результате оказываются для иерархов более «классово близкими», чем государевы чиновники. С государством церковь сотрудничает по необходимости, а с организованной преступностью по зову сердца.

К тому же большинство авторитетных людей – истово верующие. В опасной воровской жизни никак не обойтись без потусторонней поддержки. Воры молятся, жертвуют на храмы (и жертвуют немало), носят массивные золотые кресты и даже изображают иконы на собственных телах. Им, конечно же, нет дела до любви к ближнему и прочей работы над собой, но замолить грехи, получить благословение, защититься благодатью от неудачи – это всегда.

Это всё было с одной стороны – с уголовной. Но и с другой, то есть с православной, тоже есть люди, духовно близкие любому, кто живёт по понятиям. Это новомученики.

Вообще, понятие «мученик» было введено специально для тех христиан, которые были казнены во время римских гонений на веру – до воцарения Константина. Правила, по которым человек может попасть в их число, просты, но строги: мучеником становится только тот, кто был убит за свою христианскую веру. Если у него была возможность спастись, отрекшись от Христа, но он не стал – это ему особый плюс.

Советские власти, как мы помним, репрессировали множество православных, в том числе монахов и священников. Церковь решила, что неплохо было бы некоторых из них канонизировать как «новомучеников», пострадавших от новой безбожной власти, как когда-то в Риме.

Но тут оказалось, что не всё так просто.

Репрессированных православных никто не обвинял в том, что они христиане – обвиняли в контрреволюционной деятельности и шпионаже. И не без оснований, между прочим. «Распространение религиозных суеверий» шло только довеском к основной статье – слишком несерьёзное это было преступление по советским законам. Где-то на уровне бытового пьянства, дебоширства и прочего нарушения «облико морале».

Отрекаться от Христа от них тоже никто не требовал, и даже если бы кто-то это сделал – на его приговоре это никак бы не сказалось.

В общем, под каноническое определение мученика подходили буквально единицы – а новых святых хотелось побольше. И тогда критерии изменили.

Новомучениками и исповедниками Российскими стали назначать тех, кто не скурвился. Не стал сотрудничать с властями, не писал чистосердечных раскаяний, не стучал на сообщников и сокамерников. В общем – держался на допросах как авторитет, а не как последняя сявка.

Было даже несколько негласных деканонизаций, когда по документам выяснялось, что тот или иной арестант был не так несгибаем, как считали раньше. Оставаясь верным Христу, он отступил от блатных понятий – и это лишило его места на небесах.

Такая вот смычка города и деревни.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив