Но козаки догадались, что эти пункты неправые

uctopuockon_pyc — 17.10.2023 Из работы: Исторические монографии и исследования Николая Костомарова. Т.2. Гетманство Выговского. СПб, 1872. С.65-68:
Противники московскаго владычества толковали народу: «Вотъ, какъ возьмутъ васъ царь и Москва въ руки, тогда и кабаки введутъ, горилки курить и меду варить нельзя будетъ дѣлать всякому и въ сапогахъ чорныхъ не прикажутъ ходить, и суконныхъ кафтановъ носить не вольно будетъ; поповъ своихъ нашлютъ, митрополита въ Кіевѣ своего поставятъ, а нашего въ Московщину возьмутъ, да и весь народъ туда же погонятъ, а останется тысячъ десять казаковъ, да и тѣ на Запорожьѣ; а тѣ, что въ городахъ будутъ, тѣ службу станутъ держать подъ капитанами».

Распустивъ по сотнямъ вѣсти, миргородскій полковникъ (имеется в виду Лесницкий. Время – 1657 год вскоре после смерти Богдана Хмельницкого. – М.Б.) надѣялся, что народъ этимъ слухомъ достаточно настроенъ, и приказалъ собраться въ Миргородѣ на полковую раду всѣмъ сотникамъ и атаманамъ своего полка, и выборнымъ изъ каждаго города и мѣстечка по пяти человѣкъ.
Полковникъ сталъ имъ читать пункты, гдѣ были изложены показанныя выше предположенія о перемѣнахъ. Чтобъ раздражить еще болѣе народные интересы, полковникъ читалъ имъ, между прочимъ, что государь приказываетъ сбирать со всѣхъ хозяевъ десятину.
— «Хотите поддаться крымскому хану или Ляхамъ?» сказалъ онъ послѣ этого.
Но казаки—говоритъ одинъ изъ простаго народа, тамъ бывшаго,—сейчасъ догадались, что эти пункты не правые, и сказали: «а мы что сдѣлаемъ безъ черни»? Тогда полковникъ роздалъ каждому сотнику и атаману экземпляръ возбудительнаго писанія, велѣлъ собрать рады и прочитать простому народу. Вездѣ по селамъ чтеніе это произвело совсѣмъ другое впечатлѣніе, нежели какого ожидали; казаки говорили: «мы хотимъ служить великому государю и за нимъ жить, а ни къ крымскому хану, ни къ Ляхамъ не пойдемъ,—мы государскіе. Куда намъ великій государь укажетъ, туда всѣ пойдемъ». Такіе отвѣты посдѣдовали изо всѣхъ сотенъ. Нѣкоторые сотники и атаманы оповѣщали простымъ казакамъ, что гетманъ приказывалъ имъ наготовить свинецъ и пульки: въ походъ за Днѣпръ пойдутъ.— «Мы за Днѣпръ не пойдемъ по приказу гетмана; а послушаемъ и пойдемъ, когда царскій указъ будетъ»
Услыша о неблагопріятномъ для его цѣлей настроеніи народнаго духа, миргородскій полковникъ собралъ снова раду, отдавалъ свое полковничество, и положилъ булаву. Сотники, атаманы и эсаулы начали его уговаривать, чтобъ онъ оставался, и полковникъ, какъ будто нехотя, уступая волѣ народной, взялъ опять свой знакъ. Но этотъ обычный казацкій маневръ вовсе не такъ подѣйствовалъ на чернь, какъ на чиновныхъ лицъ; стоя кругомъ полковника, чернь крѣпко бранила его, а полковникъ слушалъ и притворялся, что не слышитъ, но видѣлъ ясно, что народъ его ненавидитъ. Присылкою бояръ и уничтоженіемъ казацкаго правленія трудно было тогда испугать народъ. «Мы, — говорилъ московскому послу лубенскій войтъ Котляръ:—рады будемъ, когда придутъ къ намъ воеводы съ ратными людьми; а гетмана мы всѣ недолюбливаемъ; и мы, и мѣщанство, и чернь— заодно; вотъ будетъ ярмарка объ Николинѣ днѣ, и мы станемъ совѣтовать съ своею братіею, чтобъ намъ послать къ государю бить челомъ о воеводахъ,—чтобы у насъ были царскаго величества воеводы».
Тогда въ Москву стали являться изъ Украины письма, объяснявшія, въ чемъ состоитъ народное желаніе. Протопопъ Филимоновъ переписывался секретно съ бояриномъ Ртищевымъ н сообщалъ ему о состояніи умовъ въ Украинѣ.
«Какъ только прослышали мы,—писалъ онъ,—что прійдетъ сюда князь Алексѣй Трубецкой съ товарищами на государя праведнаго сей край отбирать и постановить государевы власти, то всѣ меньшіе стали очень радоваться этому и вся чернь обрадовалась, желая, чтобъ уже мы имѣли единаго государя, до кого мы бы могли прибѣгать. Правда, отчасти опасаются, чтобъ воеводы не нарушили здѣшнихъ обычаевъ и правилъ, какъ въ церковномъ, такъ и въ гражданскомъ строеніи, и чтобъ отсюда насильствомъ въ Московщину людей не гнали; но мы ихъ обнадеживаемъ, что государь-царь и великій князь ничего этого не хочетъ. И я, доброхотъ государевъ, желаю отъ сердца, чтобъ ужь мы знали государя праведнаго себѣ за совершеннаго государя и его полную власть надъ собою; и многіе изъ духовныхъ и свѣтскихъ того хотятъ, а не хотятъ этого гетманъ, да полковники, да старшины; и это дѣлаютъ они для своего лакомства: они бы рады были одни пановать и тѣшиться своимъ самовластіемъ, они уже разлакомились въ господствѣ своемъ, и не хочется имъ его потерять. Сказываютъ о войсковой казнѣ, а Войско ея и не знаетъ; только и знаютъ о ней, что одинъ или два человѣка старшинъ, а Войску изъ нея заплаты нѣтъ. Того ради изволь твоя милость вступиться предъ его царскимъ величествомъ, чтобы непремѣнно государь прислалъ воеводъ и взядъ на себя всѣ наши города; въ Украинѣ никто не станетъ противиться. Это будетъ добро, а мы будемъ всячески къ тому лодей приводить».
Филимоновъ пересладъ это письмо черезъ другаго священннка Василія, который тогда хлопоталъ о мѣстѣ для себя въ кіевскомъ Софійскомъ соборѣ. То же писалъ къ Татищеву изъ Чернигова другой духовный, архимандритъ черниговскаго монастыря Иванъ Мещериновъ; онъ давалъ совѣты ввести въ Украинѣ кабаки и вѣрныхъ головъ и воеводъ.
«Мы слышали,—выражался онъ,— что имѣетъ быть къ намъ князь Трубецкой. Какъ бы скорѣе конецъ былъ съ панами, нашими начальными! Всѣ мы его ждемъ; а я желаю, чтобъ, единаго небеснаго Христа-царя имѣючи, и единаго царя православнаго имѣли; дай же намъ, Христе-царю, того дождати!»
Съ своей стороны, Запорожье интриговало противъ Выговскаго. Туда убѣгали изъ Украины толпы простаго народа. Кто для промысловъ, а кто промотается и пропьется—и тотъ бѣжалъ въ Запорожье, покинувъ семью свою; и такіе-то составляли опозицію Выговскому. Главою ихъ былъ Яковъ Бара-башъ. Имъ на руку была народная молва, что царь хочетъ оставить въ одномъ Запорожьѣ только десять тысячъ; они-то и думали, вѣроятно, сдѣлаться этими привилегированными остатками. Барабашъ отправилъ въ Москву посланцами Самойла, Михайла Иванова, Степана Дьякова, да Семена Остапенка.
Это была депутація простаго народа, показывавшая московскому правительству, что простонародье хочетъ не, того, что старшины. Она жаловалась на старшинъ, что имъ не даютъ ловить рыбу, держать вино, берутъ поборы и наживаются сами, а простымъ не даютъ жалованья; доносили на Выговскаго, что онъ сносится съ Поляками, съ ханомъ, со шведскимъ королемъ. Запорожцы представляли, что гетманъ избранъ неправильно,—безъ участія Запорожцевъ; что онъ самъ не Запорожецъ, а Полякъ, и жена у него шляхтянка; что хоть Хмельницкій и сдѣлалъ его писаремъ, но ни онъ, ни жена его не хотятъ добра Запорожью; что радѣ слѣдуетъ быть на Запорожьѣ, или, по крайней мѣрѣ, въ Лубнахъ; послѣднее мѣсто нравилось имъ оттого, что бѣглецы изъ того края составляли въ то самое время зерно запорожской-вольницы.
Въ заключеніе, они просили, чтобъ въ Украину ввести вое-водъ и московское управленіе. «Вся наша чернь имѣщане этого желаютъ, — говорили они: — да казацкая старшина не допускаетъ ради своей корысти». Посольство изъ Запорожья отправили запорожскіе старшины, а толпа неистово порывалась идти на города и шарпать имѣнія знатныхъ и богатыхъ.
Из отписки путивльских воевод 1632 года:
«И к гетману де к Ондрею Деденку съезжались в раду полковники и товарство, писменые черкасы, а унейщиков де черкас же к себе в раду не пустили. А говарили де в раде: будет де поляки посадят на королевство Кизимера и хрестьяпскую веру учнут разорять, и они де хотят бить челом тебе, государю, чтобы их ты, государь,принял под свою государеву руку и хрестьянской бы веры и их поляком не выдал».

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив