Никаких блядей, наркоманов и секса

Никаких блядей, наркоманов и секса («Пажити»)
Ей нравилось, как он выглядит. Крепкий, в меру длинный, чуть подрагивающий, когда она ложилась на кровать. Она гладила его и ощущала твердость и тепло. Проводила рукой от основания… И медленно. Совсем медленно. Сдерживая себя. Проводила дальше. К легкой шероховатости. Такой соблазнительной для ее пальчиков. Как же нежна его кожица. Иногда она мечтала, Как. Как. И, понимала, что никогда не сделает этого.
Его принесли по осени. Сказали:
- Держи.
И ушли. А его оставили. Кабачок.
Она хотела его сразу же сьест. Но, забыла, а утром спрятала в шкаф. Вечером она пришла с работы, достала его и только собиралась приготовить, как зазвонил телефон. Срочно вызывали на работу. Ближе к ночи она вернулась. Устало села на табуретку и сказала:
- Что за жизнь?
И вдруг заплакала. Ей так хотелось поговорить. Но было не с кем. Разве что?
Кабачок лежал на стуле. «Нет, я не сумасшедшая», - подумала она, спрятала кабачок в шкаф и легла спать. На следующий день на работе выдался тяжелый день. Она пришла домой, достала кабачок, положила на стол, но сил готовить уже не было. Она смотрела на его блестящую кожицу и вспоминала, как в детстве так блестела ее новенькая курточка, а потом, уже когда она стала постарше, головка члена ее мужчины. Сама не замечая она рассказал об этом кабачку. Он не перебивал ее, как подруги. Не сказал:
- А у моего-то таааакаааяяяя головка.
- А у моего-то вчера не встал.
- А мой так нажирается, что и попасть не может.
Какое дело, какая головка, встает ли, попадает ли? Вот как жить дальше. Она положила кабачок в шкаф и легла спать. Постепенно у нее вошло в привычку вытаскивать кабачок из шкафа и беседовать с ним. Иногда она видела в блестящей кожице кабачка головки других мужчин из ее жизни, не из ее жизни, а из порножурналов. Но так было сначала. А потом она видела дороги, в листве, в снеге, некие мутные тени, закаты, сменяемые рассветами. И понимала, что это эпизоды ее жизни, просто забытые, а сейчас вспомненные. Чем глубже погружаешься в другого, любимого, тем больше видишь себя.
Вскоре она перенесла кабачок в комнату и посадила в кресло. Они вместе смотрели телевизор. Она говорила, вышивала енота с серыми глазами. В один из вечеров ей было настолько одиноко, что она положила кабачок в постель и доверчиво закинула не него ногу. Слово «доверчиво» применительно к кабачку беспредельно. Теплая плоть коснулась волос лобка. «Не нежнее ли, чем бедра мужчин бывших здесь?», - подумала она, спросила она. Нежнее. И стала спать с кабачком. На работе сказали, что она стала лучше выглядеть, а мужчины стали обращать на нее внимание. Ей хотелось спросить:
- А у тебя таааакаааяяяя головка.
И сделать пальцами кольцо
- А у тебя всегда встает?
И обвести языком вокруг губ.
- А ты всегда попадаешь?
И, сидя в кресле, развезти ноги.
Но она ничего не говорила. Лишь подумывала купить фаллоимитатор. Но это было бы изменой.
Однажды у нее кончились деньги, и она шла пешком из Царского села в Пушкин. Или еще куда-то. Она говорила, но я забыл. Ей захотелось писать и она пошла в пажити. И пока писала, то увидела два кочана капусты. Видимо, их забыли убрать. Или они были никому не нужны. Она натянула трусики и пошла к кочанам. Они были совсем маленькие. «Для кого маленькие?», - подумала она, спросила она. «Для меня в самый раз», - подумала она, ответила она. И положила кочаны в сумку. Придя то ли в Царское село, то ли в Пушкин, она вернулась обратно. Приятно ощущая, как кочаны стучат по ноге, перекатываются. Как-те… Что перекатывала она. В руке, пальчиками, ощущая каждую вену. Она подняла пакет прямо перед глазами. Эротичность чайного пакетика неописуема. Разбухшего вдвойне. Так подумала она. Кочаны в пакете покачивались. Один отвисал чуть ниже другого. Как у того, как у этого, как у всех. Не как, как у того, как у этого, как у всех. Отвисало. Она поправила себя. Отвисало для нее.
Она еле добежала до дома. Вымыла кочаны. Такие упругие, такие мягкие одновременно. Ее. Разделась, легла на кровать. Положила кочаны между ног. Взяла кабачок. Обнажающая головку кожица, входящая, постукивание яичек в раскачивании кровати. Запах? Капустный: Кабачковый? Как пахнет мужчина? Никак. Любовью. Когда любишь. Когда любит. А больше никак. А у любви лишь запах любви. И он какой угодно. И только твой. . Обнажающая головку кожица, входящая, постукивание яичек в раскачивании кровати. Пажити вечной любви. Найденной, обретенной, своей. Чудовищной, неестественной, сумасшедшей. Лучшей в жизни.