
Невидимые миру слезы

А ведь ни за что -- просто удобно, хороший способ давить на женщин. И неохота связываться, все ж надо организовать, да еще пойдут слезы-мольбы, зачем это. Обыскивать ребенка, опять же, непонятно как. А ну как малява. Проще запретить -- и все. Пусть забудет поскорей, ему же лучше.
И если дети в больницах, лишенные возможности быть с мамой, вызывают сочувствие у всех (кроме медработников, ага), то эти -- нет. Они ж дети "преступниц". Они ж "своим матерям не нужны, а то бы они думали головой, что делают". Это не та, не настоящая привязанность, не как у "порядочных граждан". Это не дети, это не тоска, это не любовь.
В какой же жестокой дикости мы до сих пор живем. И не знаем, пока не коснется нас самих или тех, кого мы выделили из общей массы, "своих". Я вот не знала, что все так. Вернее, знала, что есть вроде такие правила, встречались же по работе дети заключенных, но как-то не впускала в сознание, что происходит НА САМОМ ДЕЛЕ. Например, что это действует идля женщин в СИЗО , вообще пока не признанных виновными. А для детей они уже казнены. Это в норму возведенное жестокое обращение с детьми, гораздо более жесткое, чем физические наказания или "плохой уход".
Ребенка, чья мать попала в эти жернова, искуственно делают сиротой, обрекают на все муки тоски и потери. Даже если он не сирота по закону, в эмоциональном, душевном плане он мать теряет. Особенно если маленький.
АПД.
Только что. ВОСЕМЬ ЛЕТ. В два раза больше, чем просил прокурор. Катрин не увидит маму еще 6 лет.
Оригинал взят у

Осипова больна сахарным диабетом. Основываясь на показаниях лжесвидетелей, суд дал активистке "Другой России" 10 лет.


"С моей дочерью Катрин мы не виделись полтора года. Последний раз я ее видела в день ареста, мы собирались в город. Первый раз мне сказали, что ее приведут, но так и не привели. Я неделю подряд просыпалась по утренней кормежке, красилась и ждала. Думала, а как это будет, что она скажет. Знала твердо одно – плакать нельзя. Но уже при этих мыслях слезы наворачивались на глаза. После очередного суда я уже точно знала: ее приведут. И опять все заново – утро, баланда, умываюсь, крашусь, сажусь, жду: вот сейчас придут и закажут. Минуты были вечностью. Мысли перемешались, сигареты одна за одной. От избытка кофе подташнивает. Еда в горло не лезет. Чувствую, плохо становится, вот и затрясло – пара ложек сахара решает проблему.
И вот долгожданный удар в двери. Из-за дверей: «Осипова без вещей на улицу, прямо сейчас». Поджилки затряслись, чуть ли не бегом бегу за конвоиром, ноги не мои. Заходим в здание администрации, поднимаемся на второй этаж. В этой части тюрьмы я ни разу не была, но и осматриваться не хотелось. Обычный кабинет, точнее, приемная начальника СИЗО, стоит стол, сидят секретарь и Катрин на стульчиках. Конвоир говорит, надо подождать. Его голос как какое-то далекое эхо в ушах. Наши глаза встретились, я ей махнула – иди ко мне. Она подбежала, я взяла ее на руки и заплакала. А ведь знала, готовилась, твердила: плакать нельзя. И вот за полтора года не слезинки, а тут не выдержала. Конвоир говорит, заходите в кабинет начальника. Отпустить ее с рук я не смогла. Так и зашла с ней на руках.
Начальник у нас нормальный человек, понимающе вышел из своего же кабинета и дал нам спокойно поговорить. Катрин сидела у меня на коленях и своими маленькими пальчиками трогала мне лицо, как будто не веря, что это я. Рот у нее не закрывался, она много раз произносила слово «мам». Что-то рассказывала, говорила, что ждет меня домой в августе к моему дню рождения. Готовит подарки и свадьбу нашей собаки Дели. Я пыталась поговорить с ней на тему предстоящей учебы, ей в первый класс пора идти, а она мне: «Мам, ты придешь, мы по магазинам и в парк пойдем, а жить будем дома». И ей срочно необходимы щенок и котенок.
Зашел конвоир и сказал, что время вышло. Вот тут началось самое тяжелое. Я аккуратно сказала, что все будет хорошо и я обязательно вернусь. Меня вывели. Путь в камеру был особенно тяжелый, хотелось плакать как никогда раньше. Но нельзя. Всю неделю после встречи практически не вставала с кровати. Словно робот: утро, проверка, вечер, проверка, отбой. На очередном судебном заседании адвокат сказала, что у Катрин куча эмоций, она всем рассказывает, что видела маму".
ОТСЮДА
НА ФОТО: Катрин в помещении для передач Смоленского СИЗО
|
</> |