непростые нравственные вопросы: "Аутсорс" реж. Душан Григоров

Покопавшись самую малость в анамнезе проекта, обнаружил, что автор литературного первоисточника (как вариант - источника вдохновения для сценаристки и продюсеров) - Денис Драгунский, и недолго удивляясь, обратился к его тексту: интеллигентская графомания, замешанная на лицемерии зажравшихся потомственных номенклатурщиков (которым "стыд" за родителей-извергов не мешает проживать в их прекрасных "сталинских" квартирах, а лучше того, с израильскими как минимум - а в идеале гражданством США или ЕС - жировать у теплых морей на деньги от сдачи этих квартир в аренду), построенная на мотивах смертной казни и образах палачей, но в деталях весьма далекая от того, что из себя представляет сериал, драматургом которого значится Анна Козлова. Такое ощущение, что половина русскоязычных сериалов ею написана и самых разных жанров, от мелодрамы до криминала - хотя как правило на что-то претендующий многосерийный онлайн-проект соединяет все жанры сразу, а уж мелодраматический с криминальным обязательно, и замешивает их на социально-исторической проблематике. Уровень мышления Анны Козловой в чистом виде тем не менее проще оценить не по сериалам, где сценарий подвергается значительным трансформациям (взять хотя бы "Кеша должен умереть", переписанный набело Константином Богомоловым), а по театральному спектаклю "Последнее лето", в основе которого опус все той же Анны Козловой:

Вымышленный, условно-обобщенный дальневосточный захолустный - но со своим небольшим аэропортом - город Елизов (в Камчатской области есть свое Елизово, это другое), 1996 год, тюрьма, где содержатся приговоренные к смертной казни. Откуда ни возьмись, а точнее, из города Кимры ("Где это вообще? - Лучше не знать..."; хотя Анна Козлова может и не знать, конечно, а вообще это Тверская область и от Москвы не так уж далеко... всяко поближе Елизова и популярное туристическое место с памятниками деревянного модерна, который год сам планирую добраться...) приезжает новый сотрудник Константин (Иван Янковский), представляется начальнику (Виталий Коваленко), обустраивается с женой Ниной (Дарья Котрелева), и предлагает коллегам, участвующим в исполнении смертных приговоров (Саша - Эльдар Калимуллин, Рома - Данил Стеклов, тюремный врач Петр Алексеевич - в этой роли не сразу узнал когда-то хорошо известного по театральным работам Леонида Тележинского, прокурор Андрей Валентинович - Дмитрий Сумин) подработать, взимая нехилую плату, желательно в долларах, с родственников потерпевших, желающих осуществить казнь убийц их близких собственноручно; точнее, сперва Константин помогает Роману спрятать до поры труп убитого им насильника, жертвой которого прям сразу после "девичника" стала невеста Романа; зато уже на второй попытке "аутсорса" дела идут наперекосяк...

Вообще когда понятие "аутсорс" вошло в речевой обиход? Скорее к концу 2000-х, в 90-е я и слова такого не слыхал... история со вторым делом горе-"аутсорсинга" фантасмагорична настолько - при том вроде претендует на некую даже бытовую "достоверность" - что все участвующие в ней персонажи выглядят идиотами, начиная с безутешного отца убитого "серийным" доктором (якобы из милосердия) неизлечимо больного ребенка: пожилой человек, потеряв малыша, сходится с молодым парнем (напрямую сексуальная подоплека их отношений не предъявлена, но что еще может делать персонаж Дениса Парамонова в доме у старика?..  кстати, почему грустящий отец настолько немолод, и куда исчезла мать, уж она-то вряд ли старуха...), заканчивая собственно организаторами "аутсорса", но самая нелепая, до комизма, фигура - этот самый юноша, после неожиданного самоубийства любовника (?) требующего на оставшиеся от старика деньги осуществление мести убийце его ребенка (?!) и так настойчиво, что не поддается уразумению... а в результате после всех приключений и истязаний погибающий.

Впрочем, скудный антураж далекой провинции и отдельные типажи (вроде матери Романа - очередной из многих подобных персонаж Ольги Лапшиной - православная язычница-изуверка, человеконенавистница, сгнобившая единственного и уже взрослого сына деспотизмом и самодурством...) узнаваемы и позволяют сюжет и не фантастический как будто, и на редкость нескладный - а уж до чего небрежно прописанный! одна нитка рвется, другая распускается... - воспринимать с интересом, потому что, разумеется, не в сюжете дело. Настойчивое обращение к 90-м (и заодно с ними к концу 80-х) с их как бы и недавними, у большинства на памяти, но уже окончательно растворившимися в противоречивых мифах реалиями, показательно: там, в "перестройке" и в первом десятилетии пост-перестроечном стараются откопать фундамент нынешней... "стабильности": в ход опять идут проверенные временем маньяки (см. "Фишер"), мотивы, связанные с ВИЧ, когда выясняется, что сексоголик-врач Петр Алексеевич заразил жену, сам умудрившись остаться "чистым" (см. "Нулевой пациент"), только что без "Чернобыля" с Афганом обошлось; так или иначе середина 90-х - удобное время для "моделирования" потенциальных альтернатив в прошлом, одновременно и недавнем, и все-таки, от греха, безвозвратно прошедшем. Но уж больно Анна Козлова путано и произвольно "моделирует", а режиссер Душан Григоров со своей стороны пытается этой умозрительной модели добавить "атмосфЭрности", нарастить плоть на искусственные драматургические конструкции и почти мультяшные по одномерности характеры (герой, номинально выступающий "пружиной" истории - в лице Ивана Янковского - просто ходячая функция, его персональная сюжетная линия неуловима, характер непостигаем...), за счет пейзажной фактуры, оттеняющей "ужасти" событийного ряда - тарковщина и достоевщина в комплекте!- плюс саундтрек, в котором поп-хиты 90-х соединяются с музыкой барокко (а барочная музыка наряду со стихами Бродского в театре давно служит последней подпоркой беспомощным... в кино теперь, значит, тоже).

Лично я не мог пройти мимо подробности, разрастающейся было в одной из серии до значимого мотива, но потом, как и все остальное, сдувающейся на нет: у загадочного Константина жена - филолог; безработная, естественно, а все же образованная и с "запросами"; у них там какая-то сложная предыстория, сценаристами вконец замятая (что-то он ей обещал, о чем-то договаривался...), но суть в том, что не имеющая собственно дохода женщина пользуется деньгами мужа, и тот ей выдает сумму из доходов от "аутсорса" на покупку новых сапог (ага, "куплю жене сапоги", для того времени формула Лени Голубкова сакраментальная, почти фетишистская!) - однако Нина вместо этого приобрела... букинистическое собрание сочинений Шиллера, дочка же выдала тайну мамы папе... и тогда муж выбросил старые сапоги жены в помойку и заставил ее ходить по морозу босиком... ну то есть в тапках, но символически она босой осталась, а когда с расстройства изменила с сослуживцем, еще и обрил наголо. Кстати, роман с Романом (извините за невольный каламбур) у Нины завязался посредством романа (еще раз извините) "Жеребец" Джеки Коллинз: женщина дала сослуживцу мужа почитать книжку, с оговоркой, что дрянь, а не литература: секс и деньги, хорошие и плохие, без "непростых нравственных вопросов" - все тупо, однозначно, не то что в жизни... и в настоящей литературе… под небом Шиллера и Гете, так сказать! Ну тюремщику "Жеребец" как будто даже "зашел", но фишка в другом: персонажи и в обыденном, рутинном злодействе (а то, чем они занимаются даже в рамках "протокола" - очевидная мерзость), и в криминальном его извращении (пресловутом "аутсорсе") не ограничиваются элементарным преступлением из корысти - они бесконечно размышляют и рассуждают, они спорят, доходя до драк (с подачи в первую очередь таинственного Константина, но остальные тоже втягиваются в этические диспуты: сами явные маньяки, убийцы и просто скоты, они дискутируют, оспаривая либо утверждая право на убийство, оперируя категориями "государство", "закон", "справедливость"... при том оставаясь ментами, не отличимыми от бандитов, погруженные в мелочные и частные семейные и любовные разборки, движимые примитивной жадностью, а вдобавок животной ревностью и местью... Полагаю, затея в том и состоит: на примитивные поступки героев (весь проект с "аутсорсом" которых обрывается еще более неожиданно и несуразно, чем завязался... в духе "тарантиновском", заведомо, на уровне жанра исключеющим серьезную "рефлексию") наложить якобы "сурьезную", "смысложизненную" диалектику. И поэтому, отвлекаясь от вопросов к художественному качеству результата, само по себе такое целеполагание не выдерживает критики, а подавно сравнений - тем не менее, видимо, неизбежных - с кинематографом Алексея Балабанова.

И я б тогда вспомнил не только "Груз 200", но и "Кочегара", и еще много чего, да практически любую из балабановских картин, хоть раннего короткометражного "Трофима"!  между прочим, тоже обозначающие проблему историко-"археологическую", поиски "нулевого пациента", точки "начала конца": в "Грузе 200" это предперестроечный год, в "Брате" - 90-е после "первой чеченской", в "Войне" - после второй... а в "Про уродов и людей" и в том же "Трофиме" - вовсе дореволюционный период! И так вся история этой страны, в какую точку ни ткни - всегда "последние времена... по всем приметам последние", Апокалипсис накануне... "Такого кризиса еще не видел свет, пиздец уж близится, а кризиса все нет" - выразился по еще одному конкретному аналогичному поводу Игорь Иртеньев. Но разница в том, что персонажи "Аутсорса" - и многих сходных посредственных, но претенциозных поделок - пробуют в ситуации перманентного местного Апокалписиса нащупать и даже сформулировать некие универсальные основания собственного житЬя-бытИя, во всех смыслах "не по чину" задаются вопросам, ищут ответы: "Тварь я дрожащая, или право имею?.." - вот чуть ли не буквально! Тогда как у Балабанова то же самое короче, проще, яснее и точнее формулируется: "Мухи у нас!"