Ненужный мир или «глобальные 1990»

anlazz — 15.12.2019 Наверное, главное качество, которым можно было бы охарактеризовать современное положение вещей – это ненужность. В том смысле, что находящийся в глухой стагнации, а точнее – в предкатастрофическом состоянии – постсоветский мир (под «постсоветским» тут подразумеваются не страны бывшего СССР, а, вообще, все государства после 1991 года) оказывается практически неспособным не только к освоению новых «пространств», но и к сохранению старых. И поэтому в нем практически все, что еще недавно ценилось, вдруг оказывается в «избытке». В «избытке» оказываются люди, земли, многие ценные еще недавно ресурсы (не все, конечно), созданные производства и т.п.

Правда, никому от этого легче не становится – а только наоборот. Впрочем, нам, пережившим 1990 году – которые, собственно, и были тут квинтэссенцией указанной «избыточности» - подобное состояние хорошо знакомо. В том смысле, что мы уже давно привыкли к тому, что, например, «хорошее образование» мало что значит само по себе (именно «само по себе»). Или что тридцатилетний стаж работы не является основанием для сохранения рабочего места. Или что лучшей судьбой для прекрасно работавшего десятилетиями завода выступает его закрытие и застройка пресловутыми «жилищными комплексами» - в то время, как в других местах разрушается брошенное жилье. Или что количество лесов в нашей стране – в полном противоречии с привычными представлениями – вот уже более двух десятилетий возрастает за счет зарастания сельскохозяйственных земель. (Что не наблюдалось со времен Смуты!)

То есть: что наличие всего, что, казалось бы, нужно для хорошей, сытой, счастливой жизни – вроде квалифицированных работников, производственных площадей, свободной земли, природных ресурсов – оказывается никому не нужным, порождая в общественном сознании такие абсурдные конструкты, как «сырьевое проклятие». В результате чего жители огромной страны открыто завидуют обитателям каких-то «земельных клочков», вроде Японии, Сингапура или Эстонии, «поскольку те не имеют ресурсов, и поэтому живут хорошо». И даже появляются фанаты «умаления России», т.е., превращения ее в «небольшое европейское государство» или совокупность данных государств. (Еще лет двадцать назад данная идея была популярным трендом в российском общественном сознании.)

Впрочем, понятно, что последнее связано исключительно с тем, что обитатели данной «большой страны» банально не понимают, что же реально является наиболее ценным ресурсом при капитализме. Поскольку это вовсе ни земля, ни люди, и даже ни нефть и газ. А рынки. Еще раз: рынки, рынки и еще раз рынки – т.е., наличие возможности продавать произведенное по ценам, превышающим себестоимость. Впрочем, нефть и газ в данном случае хороши тем, что они – в общем-то – данному условию удовлетворяют. Т.е., имеют в наличии своего покупателя. Пока. (О том, почему – «пока» - будет сказано отдельно.) Про все остальное же после 1991 года сказать так невозможно. Точнее, наоборот – решениями постсоветских правительств были уничтожены даже имеющиеся собственные рынки сбыта. (И через создание гиперинфляции, и через полное открытие границ для иностранных товаров.) Собственно, именно поэтому сложная производственная система Советского Союза после указанного времени оказалась в состоянии жесточайшего кризиса, и была в значительной мере уничтожена.

Так вот – сейчас то же самое наблюдается и со всем остальным миром. В том смысле, что он переживает практически те же самые процессы, что и бывший СССР после «перехода к рынку». Когда – простите за невольный каламбур – количество имеющихся рынков резко упало. И вместо господствующей ранее стратегии, ориентированной на развитие производства, пришлось перейти к стратегии его сокращения. (Единственная разница тут состоит в том, что в бывшем СССР данное решение было принято, по существу, «волевым методом» - через практически всеобщее признание необходимости «рыночной экономики». А в современном мире подобное происходит «по факту» - через банальное исчерпание всех имеющихся «рыночных ниш».) Впрочем, подобное отличие особо ничего не меняет, поэтому все происходящие процессы для нас, жителей постСССР, выглядят поразительно знакомыми: «глобальные 1990 годы» практически повторяют свой «локальный аналог».

Это проявляется, например, в резком (относительно) росте расслоения общества – когда одновременно растет количество сверхбогатых и их состояние. Скажем, в тех же 1990 людей с состоянием в 10 млрд. долларов можно было перечислить на пальцах – а теперь один только владелец Амазон «зарабатывает» В ГОД 30 млрд. единиц американской валюты. Да и вообще число миллиардеров за последние 20 лет выросло в 5 раз – больше, недели за все послевоенное время! На этом фоне неудивительно, что сохраняется определенный уровень надежды на улучшение жизни, рассматриваемый, как возможность перехода на более высокий иерархический уровень. Ну да – все эти «стартаперы», толпой лезущие в разнообразные «Силиконовые долины» и прочие подобные места, ничуть не отличаются от всех этих кандидатов в «новые русские» образца 1993 года. Лезших «поближе» к местам приватизации бывшего государственного имущества. Ну да – возможно, они чуть «покультурнее» в плане того, что убийство (физическое) конкурентов не является для них господствующей стратегией, однако сути это не меняет.

И одновременно с этим идет активная «депрессивизация» всех остальных. В том смысле, что идея улучшения жизни на имеющемся «социальном уровне» давно уже стала анахронизмом, о котором неловко даже упоминать Более того, наступил уже следующий этап, состоящий в том, что общепринятым становится представление, при котором жизнь «обычного человека» может только ухудшаться. Ну да: живешь плохо – значит, не хватает активности и инициативности – как это любят утверждать бесконечное количество поп-психологов и прочих коучеров. Надо брать жизнь в свои руки, и рваться-рваться-рваться зубами и когтями (именно когтями) к успеху. Ну, а то, что в современном обществе условно на одного начальника всегда будет приходится по полсотни подчиненных – т.е., то, что стать «успешными» могут только 2% членов общества (все цифры условны) – никого не волнует. (Впрочем, можно сказать больше – чем дальше, тем «круче» становится соотношение «лузеров/винеров», в смысле – тем больше оказывается проигравших на одного выигрывшего.)

То есть, единственное отличие от «наших 1990 годов» в постсоветском-посткризисном мире состоит в том, что тогда наличествовала гипотетическая возможность вырваться из данного Ада. В том смысле – что можно было постараться получить вожделенное иностранное гражданство и оказаться в «ином мире», где можно жить на пособие или поступать на оплачиваемую работу. (В бывшем СССР невыплаты зарплат от полугода и больше были нормой – и это даже без учета мизерности данных денег.) Теперь подобной возможности нет. «Ад» больше не ограничен бывшей «линией Керзона», он расползся по всей планете, захватив практически все государства. (Ну, может быть, за исключением Люксембурга, Сан-Марино и Ватикана да еще Швейцарии. Где немногочисленные «счастливцы» могут еще наслаждаться теми преимуществами, что подобным «анклавам» давало их «особое положение». Причем, ИМХО, и это состояние продлиться не сказать, чтобы особо долго – до наступления Суперкризиса.)

Во всех же остальных государствах растет стремление граждан к эмиграции. Это наблюдается и в Германии, и в Великобритании, и даже в США. Правда – забавный момент – обыкновенно считается, что «хорошо там, где нас нет». В смысле, из Германии желающие «свалить» стремятся это сделать в Британию или Штаты, а из Британии … в Германию и США. (Из Штатов, кстати, «валят» не только в Канаду и Британию, но даже… в Мексику.) Впрочем, понятно, что это не выход: другого глобуса у нас нет, и никакой Маск его нам не подарит. (И не может подарить в принципе.) Другое дело, что подобный «ненужный мир» - равно, как и тот «мир», что был создан в 1990 годы в бывшем СССР – вряд ли можно считать сколь либо устойчивым. Поэтому время его существования ограничено: пока есть, чего утилизировать, утилизаторские стратегии могут казаться привлекательными. Однако когда число имеющихся благ начинает заканчиваться, возникает вопрос: что дальше? И вот это «дальше» может стать очень и очень неочевидным для наших современников, все еще прибывающих в уверенности о том, что они живут в «конце Истории».

А точнее, это самое «дальше» неизбежно станет не просто неочевидным – а полностью отрицающем господствующие современные ценности. Просто исходя из диалектического устройства общества, как такового. Причем, этот процесс уже идет полным ходом, и только известная инерция мышления не позволяет нам это увидеть.
Но обо все подобном будет сказано уже в следующей части…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив