НЕИЗВЕСТНАЯ ВОЙНА. НЕЧЕТНОЕ КОЛИЧЕСТВО ЧАСТЕЙ

roman_rostovcev — 21.04.2021

Убийца Ким Ок Кюна был обласкан Сеульским двором, поговаривали о его назначении на высокую государственную должность. Общественное мнение относилось к этим событиям по-разному, но правительство Японии решило использовать это событие как повод к предъявлению Корее — то есть, по сути, её сюзерену Китаю — жестких политических требований, могущих привести к войне. Прежде всего посланник Японии в Сеуле Отори Кэйсукэ высказал неудовлетворение японской стороны «негуманностью» по отношению к телу Ким Ок Кюна, которое сеульские власти намеревались «казнить повторно». Корейцы совершенно не поняли, в чем суть дела: казнь тела преступника была абсолютно законной нормой корейского права. 

Но очень быстро поняли, в чем дело, китайцы: через людей, близких к Ли Хунчжану, японской стороне были даны все необходимые гарантии относительно «гуманного и цивилизованного» поведения корейских властей. Эта информация дошла до японской стороны 15 апреля. А 14 апреля в Инчхоне палач разрубил тело Ким Ок Кюна на нечетное количество частей…

Япония восприняла это как оскорбительную насмешку. Был предпринят серьёзный демарш в сторону Китая. Несколько японских газет напечатали информацию о том, что погибший кореец выехал в Шанхай якобы по прямому приглашению ненавистного Ли Хунчжана, был там подло убит и передан Сеулу. Пламенный революционер, большой друг японского народа погиб от пули проклятых корейских наймитов и все прочее в таком духе. Последовал настоящий взрыв антикитайских настроений, которым не давали распространяться в течение десяти лет со времени событий на корейском главпочтамте. В парламенте раздались возмущенные голоса с требованием «наказать наглецов и нецивилизованных дикарей, позорящих Азию в глазах мирового сообщества». 18 апреля депутат Мория Коноскэ выступил с пламенной речью, в которой, в частности, сказал: «Японское правительство считает, что вопрос о Ким Ок Кюне — это вопрос об одном человеке, но, по моему мнению, он представляет собой серьезную политическую проблему, затрагивающую отношения между Японией, Китаем и Кореей. Ким Ок Кюн до конца жизни стремился остаться под покровительством Японии… И этого человека убил и… китайское правительство предоставило свой военный корабль для перевозки Хон Чжон У и тела Ким Ок Кюна в Корею. Разве это не оскорбительные действия по отношению к Японии? Разве это не наглые действия? Это оскорбление, это наглость, и мы так именно и должны об этом заявить».

В Японии было создано «Общество друзей Ким Ок Кюна», которое в мгновение ока выросло в несколько сот человек. Представители общества вели переговоры с правительством относительно передачи тела погибшего Японии с тем, чтобы торжественно его похоронить. Узнав о казни, были вынуждены похоронить на одном из токийских кладбищ всего лишь прядь его волос. Похороны были неимоверно пышными.

Однако и в Китае, и в Японии понимали, что этого явно недостаточно для начала боевых действий. Япония из убийства в гостинице «Товаёко» сумела извлечь максимум пользы, выпустив антикитайские настроения в обществе в свободное обсуждение, а Китай — точнее, Ли Хунчжан — реально ощутили запах пороха. И начали искать возможность избежать возможной конфронтации — в том числе за счет привлечения внешних арбитров.

Корею же продолжало лихорадить. После 1885 года в стране были закручены все гайки, малейшее недовольство действиями властей объявлялось попыткой мятежа. Девять лет в стране не прекращались мелкие вспышки недовольства, но с каждым годом они становились все более массовыми. Весной 1894 года в уезде Кобу провинции Чолладо, имевшей славу житницы Кореи, вспыхнуло восстание тонхаков.

Истоки движения тонхак — в дословном переводе «восточное учение» — лежат в неприятии значительным числом корейцев внешних религий, проповедники которых наводнили Корею в начале девятнадцатого века. Создатель учения тонхак Цой Чже У в 1835 году провозгласил о создании новой религии, «восточного учения», которая намерена преодолеть влияние западных учений. Однако содержание новой религии сильно напоминало евангельские сюжеты, и это вызвало соответствующую реакцию буддийских и конфуцианских монастырей. Между тем ересь множилась, и за двадцать лет приобрела не только достаточное число сторонников, но и многих проповедников, а Цой Чже У составил катехизис нового вероучения. За счет оттока приверженцев официальной религии падали доходы монастырей, а распространение новой религии порождало нежелательные мысли в головах подданных, которые вполне могли привести к нежелательным действиям. По прямой указке китайских властей отец-основатель новой религии был схвачен и обезглавлен.

Однако ересь это не остановило, а дало ей новый толчок развития: у религии появился собственный мученик, отдавший жизнь за свою правду. Его имя мгновенно стало флагом неофитов. Близкий родственник Цой Чже У, Цой Си Хён создал миссионерскую школу нового вероучения. К восьмидесятым годам движение за реабилитацию и канонизацию казненного основателя религии приобрело национальный размах. За реабилитацию Цой Чже У начали высказываться не только простые корейцы, но и дворяне некоторых провинций: во время бунта в провинции Кенсандо дворяне были заодно с крестьянами.

В 1892 году, за два года до описываемых событий, в провинцию Чунчондо был назначен «на прокормление» новый губернатор по имени Чо Бен Сик. С его назначением репрессии против тонхаков резко усилились. Это было лишь поводом для обычного грабежа местного населения. Руководители тонхаков объявили, что они намерены требовать справедливости у самого императора, и в марте 1893 года более сорока сторонников учения пали ниц у ворот Кванха королевского дворца Кёнбоккун. В течение трех дней и трех ночей, как требовал обычай, они не уходили с площади и не вставали с колен, читая молитвы в память о Цой Чже У. Им, однако же, было отказано, поскольку после казни Цой Чже У учение тонхаков было официально запрещено в Корее. Петиция тонхаков, переданная королю, была официально осуждена, но, как видно, тонхаки не особенно ждали другого результата. Наутро третьего дня ни одного тонхака на площади перед дворцом не было. В городе ходили упорные слухи, что молитва перед дворцом была не более чем демонстрацией, в городе же якобы тайно находятся значительные силы тонхаков, которые готовятся выступить против иностранцев. Слухи подтверждались тем, что на жилищах американских миссионеров и других иностранцев появились прокламации, написанные по-китайски и призывавшие выступить против западных варваров. Американский и английский послы немало обеспокоились этими событиями, к причальной стенке Инчхона пришвартовались английский и немецкий военные корабли, готовые принять и защитить иностранных подданных. Японский консул в Сеуле Сугимура отдал распоряжение собрать в одном месте женщин и детей и быть готовыми к эвакуации в Инчхон.

Две тревожных недели Сеул прожил в ожидании самых непредсказуемых событий. 17 апреля, буквально на второй день после «похорон» волос Ким Ок Кюна на токийском кладбище, на фасаде японского консульства в Сеуле, в двух шагах от королевского дворца, появилась прокламация тонхаков, озаглавленная «К корейскому народу». В ней скрупулезно перечислялись все злодеяния японцев в Корее со времен сёгуна Хидэёси, им предлагалось незамедлительно убираться из Кореи всем до единого. Через два дня глава палаты иностранных дел Чо Пен Сик направил посланнику Оиси свои сожаления по поводу инцидента, пообещал найти и наказать виновных.

Однако иностранцев успокоили не заверения корейского министра, а решительные меры, предпринятые генералом Юань Ши Каем, китайским резидентом в Сеуле. Он был сторонником самых жестких мер по отношению к тонхакам, пришедшим к воротам дворца, предполагая любым способом удалить их из столицы, а уж затем искать правых и виноватых. Юань Ши Кай отлично понимал, кому нужны беспорядки в Сеуле: Тяньцзинский договор подписывался в его присутствии. Он направил срочную депешу Ли Хунчжану, описав ситуацию и высказав свои опасения. 8 апреля по приказанию вице-короля в Инчхон прибыли два крейсера Северного флота «Лайюань» и «Цзиньюань». Собрав всех иностранных представителей в своей резиденции, генерал заявил, что ответственность за подавление беспорядков Китай принимает на себя. Иностранным государствам нет необходимости направлять свои корабли в Корею для собственной защиты. С 12 апреля начались аресты и допросы тонхаков людьми Юань Ши Кая.

Тем временем Цой Си Хён призвал всех тонхаков, готовых к борьбе, собраться в уезде Поын, отдаленном от Сеула. Собравшимся был предложен не лозунг реабилитации основателя учения, а лозунг изгнания иноземцев и наказания алчных чиновников. Этот тактический ход немедленно привлек на сторону тонхаков значительное число сторонников, и уже в начале мая в районе деревни Чаннэ был сооружен укрепленный лагерь тонхаков, в который продолжали прибывать люди, бросившие весенние работы. Над лагерем подняли флаг, на котором было написано: «Отряд борьбы против японцев и западных варваров». Требования начальника уезда немедленно разойтись и разрушить лагерь тонхаки проигнорировали.

Узнав о событиях в Поыне, Юань Шикай потребовал от властей немедленных действий. Был назначен специальный государственный чиновник, О Юн Чжун, которому было поручено подавить восстание. Он даже получил официальное звание «усмиритель края». Он явился в лагерь, зачитал королевский эдикт и потребовал разойтись. Ему не подчинились. О Юн Чжун имел полное право применить вооруженную силу, но он не имел вооруженной силы. Корейская армия была совершенно небоеспособна, и можно было серьезно опасаться, что многие солдаты просто перейдут на сторону бунтовщиков.

У короля первого возникла мысль привлечь к подавлению восстания китайские войска, однако Юань Шикай, к которому обратился король, отказал ему в этом. Поскольку ситуация в стране полностью попадала под условия Тяньцзиньского договора, и следом за китайскими войсками в Корею немедленно пришли бы японские. Кроме того, китайские войска могли вызвать дополнительное недовольство среди крестьян. Скрепя сердце, король был вынужден направить в Поын королевскую гвардию, оставив Сеул под охраной Юань Шикая и его гарнизона. Узнав о подходе лучших в стране войск, безоружные тонхаки покинули лагерь. Гвардия вернулась в казармы, инцидент казался исчерпанным. Однако и из этих событий японцы извлекли максимум пользы: прокламации, снятые с ворот японской миссии в Сеуле, многократно перепечатали все японские газеты. Тон комментариев не оставлял сомнений во враждебности.

Вместе с тем «стояние в Поыне «стало для тонхаков во многом поучительным. Во-первых, они убедились в своей силе: для их борьбы с ними потребовалось привлечь лучшие в стране войска. Огромное количество сторонников, прибывших в Поын, подтвердило: указ короля о запрете учения — пустая бумажка. Лагерь пришлось покинуть только лишь из-за отсутствия оружия и неумения воевать. Но это дело можно поправить — в самом скором будущем…

Тонхаки и неофиты учения разбрелись по всей Корее, неся в массы новые лозунги о борьбе с иноземцами и собственными чиновниками-угнетателями. Обстановка была неспокойной, особенно в Чолладо. Король, назначая туда нового губернатора, особо подчеркнул необходимость жесткого контроля над тонхаками. Вновь назначаемый губернатор Ким Мун Хён ответил, что устранять следует не собственно восстание, а причины, которые могут к нему привести. В первую очередь — сменить заворовавшихся правителей. Мысль была ценной — реализовать ее новый губернатор не успел…

Автор: Кутузов Михаил

 Название: Японо-китайская война 1894-1895 гг.:   Неуслышанная война

Издательский дом: Яуза-каталог

Год издания: 2018

Оставить комментарий

Популярные посты:

severus

Что такое центры обработки данных: основа современных технологий

iriki

Фото дня: городская весна.

30_day_photo

День 6. Бриф "Отражения"

masterok

Будет ли работать такое устройство?

inna1903gr

Пастушка

pailish

Пальма

everstti_rymin

На руинах былого

promotion_blogs

11.00. На старт

silent_gluk

Среда

• Ранее
• Архив