Не корысти ради...

chipka_ne — 20.12.2020 Совсем было позабыла, для чего был создан интернет вообще и этот журнальчик в частности - для котиков же! Вернуться из Эйлата и позабыть про эйлатских котиков - это ж почти подсудное дело!


Стыдитесь, тетушка, - укоряет взглядом бежево-рыжий красавчик, - забыли для чего вам смартфон в руки даден? Хорош воду-то снимать, вода она и в Африке вода, а мы, таковские, ума необыкновенного, красы неописуемой, только тут и есть!


Котики здесь занесены в книгу, по всей вероятности, не просто Красную, а Красную-прекрасную. Обижать их никому не дозволено, а дозволено исключительно поить-кормить и за ушком чесать, ежели будет угодно ихней кошачьей милости.



Их каждый год бережно собирают, везут в ветлечебницу, прививают от всех болезней и стерилизуют, перед тем, как выпустить на волю (не спросясь, увы), о чем свидетельструет маленький надрез на ушке.
Но судя по стабильно умеренно растущему поголовью, всех не перестерилизуешь!

И волю к свободной жизни не отберешь - хоть на каждом пляже отведено специальное место для кошачьей трапезной, но этот вот орелик явно точит когти на обнаглевшую ворону:


Правда, на пляже дельфиньего рифа - другой расклад, там господствует идея "мир-дружба-жвачка" - и никто ни на кого не охотится!



Я бы из этого даже вариацию сделала на тему сказки "Кот,павлин дрозд и петушок-золотой гребешок". Правда, стоило мне размечтаться про благоволение во зверятах, как один из золотых гребешков нагло попер на трехцветную кисаньку, загнал бедняжку под стол и отжал у нее кусочек сыру.


Еще и на лавку вскарабкался и вскукарекнул - сволочь рябая!


А вот эта киса каждый вечер приходила к нам на балкон. Не корысти ради - отказывалась даже от рыбки, а исключительно выразить почтение, посидеть у ног и принять посильное участие в беседе.


И тут мне, конечно, старая история вспомнилась.
Было это, страшно сказать, четверть века назад, в кибуце.
Мы тем грустным летом 1995-го окончательно собрались из кибуца уезжать. Отчасти нас к этому подталкивало переизбранное руководство, а упираться (хоть и можно было) мы не стали. Потому что той весной умер наш Юнг, и с тех пор не милы нам стали сосновые рощи на зеленых холмах Гуш-Эциона, не хотели мы вспоминать наши долгие ежедневные прогулки с прекрасным доберманом-талисманом, а тут еще и рыжий кот Калигула загулял окончательно и не вернулся, и решили мы начать новую жизнь на новом месте и начали искать сьемное жилье в ближайших к Иерусалиму деревеньках.

Разумеется, мы дали себе слово, что больше никаких кошек-собак! Никогда и ни за что! Ибо "если у вас нету тети кошки, то вам ее не потерять" - так легче.

Но не с нашим счастьем.
..
В один прекрасный день я застала у порога кошку.
Тут надо пару слов сказать, как наш дом был устроен.Он стоял на склоне холма, и у него было два входа: один прямо с лужайки на террасу, а к другому надо было спускаться вниз по ступенькам в крытый коридорчик. Вот в этом коридорчике она и сидела, забившись в угол и тараща на меня огромные умоляющие зеленые глазищи.
Кроме этих прекрасных жалобных глаз, ничего красивого в ее внешности не было.
Да что там деликатничать - редкостной она была дурнушкой. Во-первых, так называемый "черепаховый" окрас, который при общей худобе, неухоженности и клочковатой шерсти выглядел так, словно бедняжку неравномерно вываляли в грязной луже. Во вторых - тоща она была так, что позвоночник торчал вдоль спины, словно гребень у динозавра, на облезлой, как у недокормленного индюшонка шее, красовалась маленькая остроухая и длинномордая, словно бы собачья, головенка, а хвостик отличался от крысиного только редкими клочьями грязной шерсти. Не кошка, а форменное недоразумение.
И она молчала. Не мяукала, не пищала, не просила, только смотрела испуганно и умоляюще.
Тронуть ее было страшно - да и вряд ли она далась бы. А крикнуть "брысь" в эти без слез рыдающие глазищи язык не поворачивался.

Я вспомнила бабу Сару, которая в любой непонятной ситуации на всякий случай спрашивала у нежданых гостей:
- Може, ви сперва покушаете?

Но за кормежкой надо было идти в кибуцный холодильник, дома у нас, кроме овощей, фруктов и молока запасов особых не было, а кошку, пока я хожу, кто-нибудь напугает, и она сбежит, меня не дождавшись. Я пошарила в шкафчиках и в холодильнике, нашла одно яйцо и четверть буханки хлеба, достала из-под раковины старую миску Юнга и быстренько сообразила тюрю с сырым яйцом и с молоком.
Страшилочка по-прежнему таращилась из угла. К миске она подошла на полусогнутых, и я глазам не поверила - содержимое исчезло в считанные мгновения, словно втянутое пылесосом.
Кошка благодарно икнула и вновь подняла на меня свои изумрудные глаза, уже не такие плачущие, а деликатно вопрошающие:
- Можно добавочки?

Молока и яйца больше не было, и я, поколебавшись, просто размочила остатки хлеба водичкой. Бедняцкий вариант тюри был проглочен с такой же скоростью.
Я ожидала, что щуплое создание тут же рухнет без сил под тяжестью проглоченного, но она вдруг выпрямила лапки, довольно бодро потянулась, неожиданно лихо взлетела на отвесную стену коридорчика, да и была такова.

Только, когда она выпрямилась, я заметила, раззява,что всю ее красу неописуемую дополняют до колен висящие соски - она еще и кормящая мамаша, оказывается!

Так это чудо-юдо и повадилось у нас столоваться, а у меня снова появился повод ходить к поварихе Марине с пластиковвм ведерком для куриных обрезков - из них я варила кошке-черепашке жирные бульончики (кибуцники боялись лишнего холестерина и требовали, чтобы при разделке курицы куриный жир, попки и толстые куски шкурки срезались и выбрасыввлись без сожаления - видели бы это безобразное расточительство местечковые еврейские бабушки!)

Страшилка на усиленном питании потрясающе быстро за пару-тройку недель пришла в порядок. Обросла маленько, позвоночник и ребра уже не выпирали, мордочка слегка округлилась. Красотой она по-прежнему не блистала, но все-таки стала похожа на обычное, не слишком красивое четвероногое, а не на узницу кошачьего концлагеря. И голосок у нее прорезался, довольно приятный и звонкий - она совершенно отчетливо напоминала о себе по утрам,приходя завтракать, а иногда и мурлыкала, когда решалась осторожно потереться о мои ноги (от протянутой руки все-таки с извинениями отодвигалась).

Но тут начались проблемы. Будучи по природе своей добрым созданием, кошка-черепашка, как видно не стала делать секрета из своего чудесного преображения и поведала хвостатым своим собратьям, что есть такое место, где ежедневно варится замечательный бульон для всех страждущих. И вслед за ней потянулись в наш коридорчик натуральные помойные нахлебники, ни разу не истощенные и немощные, а напротив, все, как один, мордастые громилы. Ручаюсь, что это они в свое время гнали несчастную страшилку от обильных остатками кибуцных помоек.

Но она, бедняжка, зла не помнила, а дврмоеды эти и тут норовили оттеснить ее от миски, да еще и орали под дверью по утрам и вечерам прокуренными голосами дворовой шпаны, и по-моему, матом.

После того, как они однажды устроили под дверью безобразное, до кровавых соплей побоище и напугали до смерти нашу юную беременную соседку Цилю, я твердо решила: халас! - благотворительная столовая закрывается! Черепашка уже достаточно подкормилась и окрепла, домашней кошкой она становится не желает - стало быть "ты из дикого леса, дикая тварь" и дальше: сама-сама-сама!

Я прекратила ходить к Марине за куриными ошметками и варить бульончики. Кошачьи гопники еще неделю пытались качать права, но звтем, пару раз облитые холодной водой из поломойного ведра, позорно отступили, отчаянно матерясь на прощанье.

А кошка-черепашка всю эту неделю не появлялась вообще. Пока однажды субботним утром я не услышала под дверью знакомый голосок - звонкий, и в то же время деликатный.

Я открыла дверь и... заранее приговленное "брысь!" застряло у меня в горле.

Черепашка смиренно примостилась как-то с краешку в сторонке, а прямо перед дверью чинно сидели в рядок пятеро котят, заботливо выстроенных по росту - клянусь!
Ни один из них не был, к счастью, похож на чучелку-маму. Четверо пушистых дымчатых с чудным голубоватым отливом и пятая, самая маленькая, с нежной девичьей мордашкой, кисанька-чернушка.

- Драсти! - застенчиво мяукнула черепашка, - я бы не беспокоила, я-то обойдусь, а вот детки... У них уж зубки прорезались, молока у меня не хватает, им бы мяска, а?

Вы могли бы перед этим устоять? Мы - нет - мы ж обожаем осложнять себе жизнь!

Мало того, что мы опять подрядились кормить всю ораву, требовалось еще на время кормежки выставлять дозор со шваброй и поломойным ведром наготове на случай нашествия гопников без стыда и совести.

Впрочем, все это компенсировалось картиной кошачьей трапезы - эх, не было у меня смартфона и видеокамеры в те времена!

Надо было видеть как четверо старшеньких ввстраивались вокруг миски и принимались за еду дружно хлюпая и причавкивая. Чернушка,как Гюльчатай, всегда запаздывала, и если она запаздывала уж слишком, один из ее братишек непременно спохватывался, отвлекался от еды и начинал обеспокоенно и звонко мяукать. Чернушка всегда появлялась неведомо откуда, и братишки-сестренки теснились, уступая ей место, а с краешку плоской миски все было уже подьедено, и ей приходилось забираться в миску лапками, чтоб добраться до середины. А потом они дружно вылизывали миску и друг дружку, особенно Чернушку, которая умудрялась перемазаться от носа до кончика хвоста.

Мама-черепашка все это время сидела на верхней ступеньке и умилялась на замечательный детский аппетит. Кормили мы ее потом отдельно, когда досыта наевшееся потомство забиралось отдыхать в ящик из-под овощей, в котором мы устроили им гнездышко.

Между тем, жизнь шла своей чередой. Мы как-то вдруг купили машину. К тому времени нашлась и кватира по сходной цене.

Муж нашел после курсов работу по специальности, и, о, радость! - это было именно с той же стороны Иерусалима, что и наша новая деревня.
Котята росли и становились все краше, но у меня уже не было времени за ними подолгу наблюдать, я занималась сборами в дорогу и поисками мебели в пустую квартиру, а тут впридачу проснувшийся центр трудоустройства прислал приглашение на курсы медицинских секретарей, надо было готовиться к экзаменам, а тут еще и Рабина убили, и все вокруг ходили взвинченно-подавленные, не до приблудных котят нам стало, и бульончики я стала редко варить, все чаще наполняя миску остатками пиршества из кибуцной столовой. Да котята и сами уже бегали по кибуцу, заглядывали в "маонот" - молодежные общежития, где их привечала демобилизованная молодежь, осваивали обильные кибуцные помойки - словом, вовсю готовились к самостоятельной жизни. Ночевали, правда, по-прежнему с мамой-черепашкой в нашем крытом коридорчике в ящике из-под овощей.

В довершение всего, давняя ташкентская подруга, продавила нас, наконец, на согласие взять на воспитание в новую квартиру борзую собаку Нику - обойдемся без котов!
Хотя... на одного дымчатого пацанчика, самого пушистого и голубоглазого я иногда поглядывала задумчиво, но на руки он не давался, а времени на приручение не было.

И вот мы уехали. Когда по коридорчику стали вверх-вниз сновать топочущие грузчики с мешками-коробками, котята прыснули в разные стороны, и мы с ними даже не успели попрощаться.

Через пару недель после переезда, нам позвонили из кибуца. Там ремонтировали нашу квартиру для новых жильцов и нашли на антресолях забытые нами вещи.
Я к тому времени уже училась, муж работал, и приехали мы за вещами вечером. Мне не хотелось задерживаться, не хотелось заходить в пустую, с голыми стенами квартиру, где за эти почти три года прошла целая жизнь, но Цвия, наша "приемная мама" так искренне нам обрадовалась, пригласила по старой памяти к ужину в столовую, что мы не смогли отказаться и в результате проболтали и засиделись допоздна.
А когда пошли, наконец, в квартиру за вещами, то еще на подходе к коридорчику услышали знакомый звонкий голосок - то ли она машину нашу узнала, припаркованную у квартиры, то ли у столовой нас увидела - но кошка-черепашка нас ждала! И не просто ждала, она совершенно отчетливо звала:

- Дети! Сюда скорей! Смотрите, кто пришел!

Она встретила нас сперва с моим голубоглазым любимчиком, а затем со всех сторон посыпались остальные. Чернушка Гюльчатай, как водится, припозднилась, но успела. Я запричитала, что мы даже гостинца не захватили, помчалась в столовую, принесла каких-то творожков-пирожков в разовой мисочке, но малыши, против ожидания, лизнули по разочку угощение чисто из вежливости - они все ходили, завивая вокруг нас кружева, терлись осторожно о наши ноги и наперебой звонко мурлыкали. А Черепашка даже не подошла к мисочке - только таращила на нас изумруднве глазищи, словно говоря:

- Мы ж не корысти ради... Мы же соскучились!

В тот момент я их всех готова была собрать в охапку и увезти. Но после всех мурлыканий и реверансов на руки ни один из всего семейства так и не дался...

Зато вот от них у меня осталось несколько фотографий. Не от всех, а только от Черепашки и Синеглазика. Разумеется, картинки ужасного качества - сняты в потемках, без вспышки,"мыльницей" за шестьдесят шекелей, самой дешевой из возможных. Но хоть что-то - я и тому рада, хотя у Черепашки изумрудные глаза вышли желтыми, а у Синеглазика вообще не пойми какими.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив