
"Не говори, что у нас ничего нет" Мадлен Тьен



Вот с порога иллюстрация, как восприятие обусловлено культурой. Название романа Do Not Say We Have Nothing показалось стихотворной строкой, невольно вспомнилось ахматовское:
Думали: нищие мы, нету у нас ничего,
А как стали одно за другим терять,
Так сделался каждый день
Поминальным днём...
И таки действительно, стихотворная строка.
Вставайте в бой, рабы!
Не говори, что у нас ничего нет.
Мы победим, весь мир мы обретём.
Интернационал узнаёте? Я, например, без сноски бы не опознала. Какой Бах, какой Бузони? нынче в тренде "Томление по председателю Мао" в обработке Ли Цзефу, самоучки из Манчжурии, прославившегося ещё в тридцатые благодаря антияпонским сатирическим куплетам.
Воды социализма вскормили меня, я вырос под красным флагом,
Принёс присягу,
Я не боюсь мыслей слов и дела,
Отдаю себя революции до предела...
А ещё недавно персонажи легко, как золотыми мячиками, перекидывались цитатами из "Троецарствия" и бессмертными строфами Ли Бо (в переводе Анны Ахматовой), да и Шиллера с Маяковским не забывали, исполняли сложнейшие произведения. Бах, Шостакович, Прокофьев, Равель, а потом вдруг раз, и квас, и уже сплошные воды социализма вокруг бушуют, смыкаясь над головой.
... и вдруг меня разом обступили однокурсники. Они сказали, что я теперь обязана опуститься на их уровень. Пытались отобрать у меня скрипку. Я все повторяла: “Я патриотка, я хочу служить отчизне”, – но они только рассмеялись и сказали: “У попрыгуньи-стрекозы отчизны нет”. “Пора преподать правоуклонистской сучке урок”.
Мадлен Тьен [Madeleine Thien] с упоением расширяет читательский кругозор: здесь и музыка, и высшая математика, и классическая литература, и фольклор, и отрывки из непереведённых пока романов, и нотная запись цзянпу, и иероглифы. Если она с кем-то из героев ассоциируется у меня, то, наверное, со Старой Кошкой, вечной библиотекаршей, сторожихой при мире мудрости и красоты, с упоённой воркотнёй раздающей всем желающим книгу за книгой. Если судьбе будет угодно, я хочу быть Старой Кошкой.
В мыслях Чжу Ли в такт друг другу раскачивалось три фразы: партийное мышление, народное мышление, , идеологическое содержание. Все дело в том, как я думаю, подумала Чжу Ли. Все правильное от этого наполняется ядом. Если бы я могла заставить свои мысли замолчать.