Элеанор Олифант, вы в порядке?

fem_books — 20.02.2019 По аннотации представляла себе совершенно другую историю. Стоило проскользнуть упоминанию, что Элеанор Олифант закончила отделение классической филологии, как, поддавшись предубеждению, я вообразила уверенную в себе молодую учёную, немного свысока роняющую изящные парадоксы, находя в современной суете новые и новые поводы для аттической иронии. Что поделаешь, латынь и греческий ассоциируются не с влюблённым антропосом Беликовым, а с Фрейденберг, Азой Тахо-Годи, М. Гаспаровым. Однако "Человек в футляре" вспоминался неотвратимо.



С понедельника по пятницу я приезжаю на работу в половине девятого утра. Час трачу на ланч. Раньше я сама делала себе сэндвичи, но у меня дома продукты всегда портились до того, как я успевала их доесть, поэтому сейчас я беру что-нибудь на главной улице. В пятницу, в ознаменование удачного завершения рабочей недели, в обед я всегда устраиваю поход в «Маркс и Спенсер». Потом усаживаюсь в комнате отдыха с сэндвичем в руке, прочитываю газету от корки до корки и принимаюсь за кроссворды. Я покупаю «Дэйли Телеграф» — не потому, что она мне так уж нравится, а потому что в ней они лучше всего. Ни с кем не разговариваю: пока я успеваю купить бизнес-ланч, дочитать газету и разгадать оба кроссворда, перерыв подходит к концу. Я возвращаюсь за свой стол и работаю до половины шестого. Поездка домой на автобусе занимает полчаса.
Благодать. Прямо Рильке в переводе Ахматовой:

О святое моё одиночество - ты!
И дни просторны, светлы и чисты,
Как проснувшийся утренний сад.
Одиночество! Зовам далёким не верь
И крепко держи золотую дверь,
Там, за нею, желаний ад.

Идиллию несколько подпорчивает описание телефонных разговоров с маменькой и "ночи с пятницы на понедельник" -- еженедельных запоев нашей героини. Но в целом многие соотечественницы, у которых к тридцати годам маленькие дети, мужья с проблемами, требовательные родители, свёкры и свекрови, а также бабушки и дедушки, за которыми надо ухаживать, воспримут одинокую чистенькую комнатку Элеанор, её стабильную работу с неплохой зарплатой, любимый радиосериал за ужином и спагетти с песто как преддверие рая. Но вот незадача, ад желаний в лице красавца рок-гитариста уже стучится в дверь!

Когда-нибудь по этой продуманной и подробной книге будут изучать историю быта и выпускать путеводители по Глазго Гейл Ханимен, как сейчас по диккенсовскому Лондону или Эдинбургу сэра Вальтера Скотта. Трудно забыть сцену, где Элеанор примеряет новую обувь и одежду, один предмет тянет за собою другой, и вот уже в лучших традициях рассказа Тэффи "Кружевной воротничок" надо переодеваться с ног до головы. Ворча, мисс Олифант даёт себе слово изучить теорию гендерной перформативности...

Судя по всему, «быть женственной» означало тратить бесконечное количество времени на любое действие и требовало тщательного планирования. Не могу себе представить, как можно в тонких колготках и на каблуках «рюмочкой» дойти до верховий Нила или забраться по лестнице, чтобы устранить неисправности ускорителя элементарных частиц.

Или, например, чудный диалог о еде:

Поражённая тем обстоятельством, что я совсем не знакома с замороженными полуфабрикатами, мама Даниэль Мирнс спросила, с чем я обычно в среду вечером пью чай.
– По-разному, – ответила я.
– Что же вы чаще всего едите? – спросила она, вконец озадаченная.
Я назвала некоторые наши блюда. Спаржа в белом соусе с утиными яйцами пашот и фундуковым маслом. Буйабес с соусом руй. Цыпленок в меду с муссом из сельдерея. Свежие трюфели, когда на них сезон, – в измельчённом виде, с белыми грибами и лингвини в оливковом масле. Она уставилась на меня.
– Звучит... роскошно, – сказала она.
– Да нет, иногда мы едим что-то совсем простое, – ответила я, – к примеру, ржаной хлеб с сыром манчего и айвовой пастой.
– Понятно, – сказала она, переглядываясь с маленькой Даниэль, которая таращилась на меня, открыв рот, набитый недожёванной фасолью.

Элеанор – это объясняется спецификой прошлого – головокружительно наивна, невоспитанна и откровенно асоциальна. При этом девочкой-одуванчиком её не назовёшь. Прагматичность, жёсткое упрямство, снобизм и агрессивность в сочетании с полным отсутствием каких-либо вразумительных амбиций -- это обезоруживает. Открытия относительно функционирования общества, которые она совершает по ходу действия, многие из нас сделали уже в начальной школе... Кому-то это кажется милым и интригующим. Кого-то пугает и отвращает от книги. Кто-то оживлённо дискутирует, не синдром ли Аспергера у героини. Только вот незадача, если роли гадкого утёнка с восторгом веришь, то превращение в прекрасную лебедь вызывает ряд вопросов. Девушка училась в школе, затем в университете и не сохранила ни дружбы, ни приятельства, ни хоть какого-нибудь знакомства человеческого? Возможно. На протяжении почти десятка лет ни с кем не пообщаться, кроме кухонного боксёра и соцработницы? Тоже бывает. Но почему внезапно всё стало меняться? почему к Элеанор разлетелся Реймонд, отнюдь не альтруист, почему коллеги, годами покатывавшиеся со смеху за спиной, вдруг засочились млеком доброты? Описание психотерапевтических сессий с Марией Темпль (бронтезаврихи вроде меня понимающе закивали) вообще смеху подобно. Такое чувство, что процесс исцеления мисс Олифант привешен к общему пусть юморному, но безысходному повествованию, чтобы аудитория не слишком унывала.

Ну, и конечно, во всём виновата мама. Причём виновата нипочему, просто, как в анекдоте про жабу и скорпиона, "вот такое уж я дерьмо". Натура гнилая. В некоторых современных романах образ матери напоминает викторианскую "безумицу на чердаке", и жаль её безотчётно. Кстати, о викторианстве. По тексту в изобилии разбросаны намёки на произведения Бронте, Остен (Элеанор и Марианна пришли именно оттуда), и других английских писательниц. Фамилия Олифант напоминает нам о знаменитом востоковеде и авантюристе Лоуренсе Олифанте, а также о Маргарет Олифант, популярнейшей и плодовитой романистке, ныне известной своими готическими новеллами. Очень пришёлся по душе оммаж Берил Бейнбридж, её замечательной "театральной" книге "Ужасно большое приключение" [An Awfully Big Adventure]. В чём секрет популярности Элеанор Олифант? Узнают ли в ней себя, близких? Видят ли в её пути к людям своего рода обнадёживающую инструкцию? Или наоборот, радуются необычным рассуждениям и неожиданным ходам мысли?

У входа в палату я увидела дозатор для антисептического геля, над которым висел знак: «Не пить». Неужели кто-то пьет дезинфицирующие средства? Видимо, да, отсюда и знак. Маленькая часть меня на секунду задумалась, не попробовать ли капельку, просто потому, что мне запретили это делать. «Нет, Элеанор, – сказала я себе. – Сдерживай свои бунтарские порывы. Придерживайся чая, кофе и водки».

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив