Натуральный бабообмен
otrageniya — 28.06.2020Творческий дуэт evaevg & gnomomamochka представляет новую серию с нетривиальным контентом «ПРО БАБ»:
Почему-то народная мудрость «за одного битого двух небитых дают» работает не на всех уровнях комфорта. Вот например, за одну побитую молью мохеровую кофту не дают два новых свитера из альпака. И совершенно невиданно, чтоб двух юных девственниц обменяли на одну юзаную бабу.
Однако, невиданно, не значит — небывало! Таки, бывало!
Ныряем в просвещенный одиннадцатый век и чтоб не размениваться, сразу во Францию. Франции, правда, как таковой еще нет, но французский король уже есть. До королевских мушкетеров с гвардейцами кардинала еще шестьсот лет ждать, а до шелковых антивошковых юбок всего триста лет осталось.
Вся территория будущей цельной Франции была нарезана на графства и герцогства, в которых каждый суслик позиционировал себя агрономом, а ключница — хранительницей истины в последней инстанции. Налоги графья платили королю прошлогодним сельдереем, а королевскую валюту конвертировали по заниженному курсу.
Из развлечений, самым популярным было грабануть соседей. Грабили с огоньком, хоть и без особенных затей. Подружив с одним соседом против другого, менялись. И так по кругу. По пятницам, когда воевать надоедало, женились на соседских дочках.
В какой момент закончились чужие соседские дочки, никто не заметил. Как-то вдруг неожиданно оказалось, что любая девица дворянских кровей каждому знатному сеньору приходится родней. Круг замкнулся. Чужих не осталось.
И всё бы ничего, всем вроде даже удобно, свои опять же все, по одному учебнику обученные. Но нет в мире стабильности, гармония всё время норовит уйти в диссонанс и обязательно кого-нибудь задушит жаба. Вот церковь, например, жаба очень душила.
Она, церковь эта, монополистические тарифы на все случаи жизни установила и лицензирование любого вида деятельности ввела. Цены, как и положено монополисту, взвинтила не божеские, объяснив сие божественным провидением и прописав что-то мелким шрифтом на латыни по нижнему краю тарифной сетки.
Брак шел по спец тарифам, под него вообще была своя расчетная таблица. Там, чем насыщенней инцест, тем выше ставка заноса в папскую казну. На стоимость брака влияла еще парочка обстоятельств, таких, как родовитость брачующихся и размер приданного.
Пополнения папской сокровищницы ради и удовлетворяя чаяния страждущих, была введена отдельная статья церковных доходов — развод. По большому счету, это был развод на деньги (так-то мышьяк в пиво подсыпать любимой супруге всяко дешевле было, да и надежней), но услуга была весьма популярной и востребованной.
Вот, к примеру, женился какой-нибудь граф на дочери соседского герцога, приданое получил, с герцогом-тестем задружился, даже вместе какого-то наглого барона победили, читай, пограбили. В общем, все традиционно и по правилам времени. А то, что бабка жены была родной сестрой евойного дедушки, да и папашка супруги на племяннице своего деверя женат – не проблема.
Сгоняли к Папе, привезли (строго по тарифу) сундук с золотишком, сдали в кассу, чек с папской резолюцией на обратной стороне получили и вся недолга.
Но вот прошло лет пятнадцать и заскучал наш граф – жена уже не торт (и раньше-то не «медовик» была), а тут и сиськи с гравитацией не справились, и жопа оплыла, как воск с канделябра, да и плодоносить уже не может с интенсивностью нерестящегося осетра.
А вот у другого графа, чьи земли уже давно покоя не дают, дочка на выданье – чистый розанчик: пестик, лепесточки, пыльца не снята. Приданое, опять же! От предыдущей жены-то всё уже потрачено, да и тесть-герцог уже дурак старый. Помощи от маразматика никакой, только и норовит, что забухать у зятя на пару недель, опустошив все винные подвалы.
И тут как раз ключница бежит со своей истиной, про родство с надоевшей супругой. Что де, есть дорогой хозяин прекрасный повод сэкономить пять грамм стрихнина. Вот вам свидетельство о рождении супруги, в котором чётко прописано, что и жениться-то на ней было нельзя вовсе.
И мчится такой удалец с остатками недопитого предыдущим тестем бургундского к Папе на поклон за разводом. Там конечно в страшном грехе кровосмесительства кается, скидочку со стандартного тарифа клянчит и заплатив по полной таксе (хорошо если сверху не надбавили), едет домой наново жениться.
Со старой женой не церемонясь, выставляет из дома на счет три. Та тоже сильно не голосит, про запас стрихнина у ключницы помнит.
И вот значит, Папа, раздавая разрешения на браки и разводы, распухал от прихода бабла в кассу и самомнения, а сеньоры и прочие графья плодили себе подобных и очень подобных, не особо заморачиваясь на качество взошедших посевов, ограничиваясь подсчетом их количества. И потому, случайно попадающимся приличным всходам радовались, как не в себя.
Удачей считалась невеста без заячьей губы, косоглазия, не горбатая и с желтыми (а не черными) зубами. А уж если у нее еще и волосы только на голове растут, не сползая на рябое лицо, то и вовсе за красотку считалась.
И тут вдруг случилась Бертрада де Монфор.
С происхождением у нее было все в порядке, при том еще и красоты редкой оказалась – менестрелей с трубадурами, восхваляющих ее многочисленные достоинства, пачками от замка отгоняли, но те все равно лезли, а потом бродили по французской земле и пиарили красотку по всем законам маркетинга.
Папашка довольно потирал руки, предвкушая бонусы от удачного дочернего замужества и ковырялся в женихах, как свинья в апельсинах. А пока ковырялся, взял, да и умер скоропостижно, так и не успев поживиться на этом выгодном предприятии.
Дядя Бертрады учел ошибки родственника и тянуть не стал. Быстренько сбагрил ее первому попавшемуся графу Фульку Анжуйскому, даже не удосужившись проверить его семейное положение. А с семейным положением у жениха было так себе. Он как раз очень увлекался забавой с разводами, и на момент женитьбы на Бертраде у него имелось еще три живых и одна мертвая бывшая жена.
И если с мертвой все было ясно, то три живые разведенки никак не желали мириться со своим положением и сильно отравляли бывшему мужу жизнь, потому как у каждой имелись влиятельные родственники, тоже несогласные с таким раскладом, а потому дела у Фулька были вконец запутаны и расстроены – бесконечные судебные разбирательства радости жизни ему никак не добавляли.
Впрочем, несмотря на трудности с разводами, жениться граф все равно любил и не собирался себе отказывать в таком удовольствии. К тому же каждая последующая жена графа была намного моложе и красивее предыдущей. Что наталкивает на мысль, что граф не только ради приданого и военных союзов вступал в брак, но и в женской красоте знал толк.
Мнение Бертрады на замужество в учет не приняли. Оно и понятно. Жених был стар и некрасив, да и обилие бывших графинь настораживало. Во-первых, того и гляди кто-то из них Папу перекупит и статус законной жены перейдет к плательщице. Во-вторых, при таком раскладе нет гарантий, что лет через пять престарелого супруга снова не накроет и он не отправит ее в удаленный замок с припиской «жена пятая, бывшая, кормить три раза, блюд высокой кухни не подавать».
Да и вообще, сама Бертрада была девушкой не без романтизма. Не о том она мечтала, сидя в отцовом замке и слушая трубадуров. И хотя муж ее любил, баловал, модные дерюжки из Парижа выписывал, да и брачное ложе посещал исправно (о чем свидетельствовало рождение наследника, Фулька-младшего), душа Бертрады просила любовных переживаний, подвигов и прочих оргазмов, описанных в учебниках психологии.
И вот тут-то нашей героине свезло. Мимо, как бы по делам, проезжал король Франции Филипп I, ну и решил заскочить к графу Анжуйскому на огонек. Продегустировать анжуйские вина, потрепаться о делах политических, да заодно посмотреть жену-красавицу, про которую каждый менестрель в королевстве разорялся в самых лестных выражениях. В общем, пал жертвой социальной рекламы.
И вот тут, Бертрада, не будь дурой, выступила сольным номером. Чем сидеть со старым мужем, читай, с синицей в руках, отбиваясь от претензий бывших жен, ломанулась за журавлем в небо.
Как увидала она из окна короля со свитой, так и ломанулась к себе в будуар. Достала пудры-помады шанелевские и диоровские, брюликами фамильными завесилась, нацепила парадное платье от известного средневекового кутюрье, фасона мешок картофельный-декоративный с рюшей по подолу, и предстала перед королем во всей своей красе.
В общем, не зря ее пиарили, менестрели тоже не дураки, в женской красоте понимали. Увидел Филип Первый нашу Бертраду, да и мозги все его королевские голову покинули и перетекли намного ниже, в то место, которым он дальше и думал.
Надо сказать, что до утечки мозгов, Филипп считался очень здравомыслящим и уравновешенным королем, да еще и примерным семьянином – жил себе двадцать лет в браке с голландской принцессой, разводами не баловался, на чужих жен не зарился – просто пионер всем ребятам пример. И тут вдруг такая конфузия.
Ошалев от нахлынувших чувств король на пиру в его честь к яствам и винам даже не притронулся, страдал и вожделел. Но, поскольку был человеком порядочным, что делать дальше в этой ситуации не знал.
«Беда с этими порядочными» - подумала Бертрада, утомившись строить королю глазки и делать недвусмысленные жесты. – «С таким кашу не сваришь. Пора брать судьбу в свои руки».
И послала к королю одного из своих приближенных – так, мол, и так, буду завтра утром на выходе из церкви в 10-00 по местному времени, с собой возьму смену нижнего белья, туалетные принадлежности и маменькины драгоценности. Подарочный минет на свадьбу гарантирую.
Ну, король и решился. А чего му-му тянуть, коли мозг сидит в непривычном месте, натираясь об жесткие швы и телеграфируя хозяину, что жизнь без б/ушной красоты не мила! С предыдущей королевой и рогоносцем-графом-мужем потом как-нибудь решится вопрос, все ж таки должность позволяет, можно иногда и попользовать служебное положение в интимных целях.
И умыкнул совершенно не сопротивляющуюся Бертраду у мужа. Привез ту в Париж и объявил французской королевой, сослав законную супругу в отдаленный замок, сообщив ей на прощание «Не жана ты мне боле, не жана»! Покопавшись в родословных, сексуально озабоченный король отыскал пару общих предков и отрядил Папе парламентариев за разрешением на развод и богатыми дарами.
Но то ли на дары король поскупился, то ли родственники бывшей королевы подсуетились, а может Папа в тот день не с той ноги встал, но схема дала сбой. Папа заартачился. Да и вообще, скандал поднялся по всей Европе.
Самое интересное, что обманутый супруг на короля не обиделся, да и вообще его такой расклад вполне устроил, потому как уже задолбался от бесконечных судебных тяжб с бывшими родственниками, оспаривающих законность его пятого брака, так никаких запасов не хватит, даже деньги от продажи знаменитого анжуйского вина уже были профуканы на пять лет вперед, того и гляди коллекторы нагрянут и опишут фамильный замок с мебелью и чучелами убиенных на охоте кабанов.
Да и с королем ссориться не хотелось, и так полстраны родственников его во врагах числят — спасибо четырем супругам. Короче, плюнул он на своё пятое свидетельство о браке, отослал в Париж гардероб и личные вещи супруги, пожелал новобрачным счастья и пошел удовлетворять свое либидо с девственницами недворянского происхождения. Среди служанок и крестьянок тоже вполне себе приличные водились, не порченные инцестами и лобковыми вшами
В общем, от Фулька все отстали, зато теперь король Филипп прочувствовал все его беды на своей аристократичной шкурке. Духовенство возмущалось и требовало от короля немедленно расторгнуть брак с Бертрадой, при том, что пока суть да дело, бывшая королева от переживаний скончалась в ссылке (хотя, конечно, про стрихнин тоже не стоит забывать). Почему-то факт смерти признали не существенным, и еще громче возопили, что новая королева незаконная, юзаная разведенка с прицепом! Где ж это видано, чтоб короли так низко падали в глазах своего народа и прочие патриотические речи.
Король никого слушать не желал, а особо рьяных, вроде епископа Шартского, так и вовсе в тюрьму заточил за неподобающие высказывания про его августейшую супругу.
Папа Римский за епископа обиделся и потребовал немедленного
развода с Бертрадой, грозя королю отлучением от церкви. Король
порвал послание от Папы в мелкие клочки и поглумился над послами.
Папа еще больше обиделся и отлучил-таки Филиппа от церкви и даже
запретил ему возглавить очередной крестовый поход, дескать
«морально не устойчив, не достоин звания офицера советской
папской армии». Филипп в ответ представил своим вассалам
новорожденного принца, объявив его законным сыном и принцем крови,
наделив всяческими королевскими ништяками, положенными в таких
случаях.
Дальше в ход пошли уже более мелкие пакости, вроде утверждения епископов на теплые местечки, которые раньше согласовывались Папой и королем. Того, кого утверждал папа, напрочь отвергал король, и наоборот. Без епископов папская казна стала пустеть, церковные сборы стали поступать с перебоями, папа считал убытки, плакал, но стоял на своем – немедленный и бесповоротный развод с Бертрадой, и никаких компромиссов.
В результате король пошел на попятную, и сообщил Папе «Фиг с тобой, супругу сослал в дальний замок, собираю документы на развод». В ответ Папа на радостях снял отлучение, после чего Филипп немедленно вернул Бертраду назад по месту прописки, и стал снова с ней жить, как с женой.
Папа, изрядно утомившись от бесконечных препирательств, перешел в глухую оборону, брак с Бертрадой не признавал, но и активничать перестал, потому как король явно сбрендил на почве любви к жене и готов был порушить всю систему, основанную на совместном обирании населения церковной и светской властью.
Так король и прожил с Бертрадой всю жизнь, и хотя нет-нет, да кто-то и начинал подвякивать насчет законности этого брака. Но всё ж таки, по всем официальным документам Бертрада числилась королевой, с окладом и прочими бонусами, согласно штатному расписанию.
Вот только сына своего в наследники пропихнуть ей не удалось. Не всё коту масленица, однако! (Справедливости ради заметим, что и эта народная мудрость работает не на всех уровнях).
|
</> |