Национальная русофобия от мэтров "национализма"

maxfux — 26.02.2016 "Умная русофобия для познания России гораздо полезнее, чем глупая русофилия (как вообще умная ругань полезнее глупой похвалы), ибо старается понять реальность, а не фантазирует по её поводу. В этом смысле Кюстин несравненно предпочтительнее полного собрания сочинений о "русской идее", - написал на своей странице научный редактор журнала «Вопросы Национализма», кандидат исторических наук Сергей Сергеев.

Вопрос, конечно, спорный. Умное, безусловно, полезнее, чем глупое. Однако, может для историка не очевидно то, что очевидно для любого пиарщика: русофобия конструирует мифы. Причем, мифы, в которых Россия и русские выглядят омерзительно. Более того, русофобия их транслирует, дабы создать о обычного обывателя предвзятое мнение, сделать его враждебным.

Для "познания России" русофобия неприемлема вовсе. Это как бы вышел десяток статей и сюжетов об историке Сергееве, где бы он предстал в образе алкоголика, тунеядца, домашнего тирана, ворующего серебро в гостях, дважды переболевшего сифилисом и гонореей. И прочитав это мы бы могли лучше составить впечатление (цельнее, так сказать) о трудах историка и его личности? Занимательный подход, не находите?
Сам Сергеев признается, что с удовольствием прочитал полный перевод Кюстина в двух томах и находит это дело очень интересным.
Что же писал Кюстин? Вот, некоторые его пассажи (самая "мякотка" как любит выражаться один известный публицист).

«Когда я думаю о тайных жестокостях, происходящих в этом обширнейшем государстве, я испытываю неописуемое отвращение и мечтаю лишь о том, чтобы поскорее уехать».

«Я часто повторяю, что здесь все нужно разрушать и заново создать народ».

«Когда я вхожу в какой-нибудь дом, кусты роз или гортензий кажутся мне не такими, какими они бывают в других местах. Мне чудится, что они покрыты кровью».

«Вся Россия – та же тюрьма и тюрьма тем более страшная, что она велика, и что так трудно достигнуть и перейти ее границы».

«Вообразите полудикий народ, которого милитаризовали и вымуштровали, - и вы поймете, в каком положении находится русский народ».

«Здесь можно двигаться, можно дышать не иначе как с царского разрешения. Кажется, тень Смерти нависли над всей той частью земного шара».

«Русские женщины. Их внешность, рост, все в них лишено малейшей грации. Не видно было ни одного красивого женского лица. Ни одна из них не показалась мне красивою, а большинство отличается исключительным безобразием и отталкивающей нечистоплотностью».

«Москва – город без памятников архитектуры, то есть без единого произведения искусства. Кремль – сердце этого чудовища. Кремль есть создание существа сверхчеловеческого, но и в то же время человеконенавистнического. Сатанинский памятник зодчества – Кремль, который не удалось взорвать Наполеону».

Господин Кюстин сконструировал еще ряд мифов о России. И, разумеется, его труд многократно переиздавался за рубежом, в том числе, для создания общественного мнения о страшном русском медведе. Вполне резонно, что в политике расчеловечивания русских, нацистская Германия распространяли кюстиновские мифы, пользуясь русофобским наследством. И вот уже мнение об азиатских ордах, монголах, уродливых русских женщинах укоренялось у определенной части нацистов и жителей третьего рейха.

В этом контексте любая русофобия работает против русского народа, против России. Именно поэтому ее используют наши враги. Умная просто опаснее, ибо работает тоньше. Когда несколькими штрихами делается образ. И вот, уже начитавшийся Кюстина г-н Сергеев пишет:
"Русские в РФ в большинстве своём – это те же восточные украинцы (даже в ещё более утрированном виде) – советские люди, госслужащие, лишённые способности даже к простой бытовой (не говоря уже о политической) самодеятельности."
Чувствуете, кюстиновские нотки? Сравните: «Вообразите полудикий народ, которого милитаризовали и вымуштровали, - и вы поймете, в каком положении находится русский народ».
«Здесь можно двигаться, можно дышать не иначе как с царского разрешения. Кажется, тень Смерти нависли над всей той частью земного шара».

Прочитали отрывки Кюстина? А вот отрывки других авторов, которые по Сергееву, скорее всего, представляют собой образцы глупой и совершенно непригодной для изучения русофилии, с помощью которой невозможно понять реальность:

Юрий Крижанич, хорватский богослов и философ, в 1659 году прибывший в Россию:

"Люди даже низшего сословия подбивают соболями целые шапки и целые шубы..., а что можно выдумать нелепее того, что даже черные люди и крестьяне носят рубахи, шитые золотом и жемчугом?... Шапки, однорядки и воротники украшают нашивками и твезами, шариками, завязками, шнурами из жемчуга, золота и шелка...

Следовало бы запретить простым людям употреблять шелк, золотую пряжу и дорогие алые ткани, чтобы боярское сословие отличалось от простых людей. Ибо никуда не гоже, чтобы ничтожный писец ходил в одинаковом платье со знатным боярином... Такого безобразия нет нигде в Европе. Наигоршие черные люди носят шелковые платья. Их жен не отличить от первейших боярынь."

Адам Олеарий, побывал в России в 1634 и 1636-1639 гг.:

«Вообще по всей России, вследствие плодородной почвы, провиант очень дешев, 2 копейки за курицу, 9 яиц получали мы за копейку.» А вот другая цитата из него же: «Так как пернатой дичи у них имеется громадное количество, то ее не считают такой редкостью и не ценят так, как у нас: глухарей, тетеревов и рябчиков разных пород, диких гусей и уток можно получать у крестьян за небольшую сумму денег».

«Те, чьи дома погибли от пожара, легко могут обзавестись новыми домами: за Белой стеной на особом рынке стоит много домов, частью сложенных, частью разобранных. Их можно купить и задешево доставить на место и сложить»

Персиянин Орудж-бек Баят (Урух-бек):

«Мы пробыли в городе [Казани] восемь дней, причем нас так обильно угощали, что кушанья приходилось выбрасывать за окно. В этой стране нет бедняков, потому что съестные припасы столь дешевы, что люди выходят на дорогу отыскивать, кому бы их отдать».

Барбаро Иосафат, венецианский торговец и дипломат, побывал в Москве в 1479 году:

«Изобилие хлеба и мяса здесь так велико, что говядину продают не на вес, а по глазомеру. За один марк вы можете получить 4 фунта мяса, 70 куриц стоят червонец, и гусь не более 3 марок. Зимою привозят в Москву такое множество быков, свиней и других животных, совсем уже ободранных и замороженных, что за один раз можно купить до двухсот штук». Секретарь австрийского посла в России Гвариента Иоанн Корб, бывший в России в 1699 году, также отмечает дешевизну мяса: «Куропатки, утки и другие дикие птицы, которые составляют предмет удовольствия для многих народов и очень дороги у них, продаются здесь за небольшую цену, например, можно купить куропатку за две или за три копейки, да и прочие породы птиц приобретаются не за большую сумму». Соотечественник Корба, Адольф Лизек, состоявший секретарем при австрийских послах, бывших в Москве в 1675-м году, и вовсе отмечает, что «птиц так много, что жаворонков, скворцов и дроздов не едят».

Шарл-Жильбер Ромм, с 1779 по 1786 год жил в России:

«Крестьянин считается рабом, поскольку господин может его продать, обменять по своему усмотрению, но в целом их рабство предпочтительнее той свободы, коей пользуются наши земледельцы. Здесь каждый имеет земли больше, чем может обработать. Русский крестьянин, далекий от городской жизни, трудолюбив, весьма смекалист, гостеприимен, человечен и, как правило, живет в достатке. Когда он завершит заготовку на зиму всего необходимого для себя и своей скотины, он предается отдыху в избе (isba), если не приписан к какой-либо фабрике, каковых в этой области много, благодаря богатым рудникам, или если не отправляется в путешествие по своим делам или по делам господина. Если бы здесь были лучше известны ремесла, у крестьян было бы меньше времени для досуга в тот период, когда они не заняты сельским трудом. И господин, и раб получили бы себе от этого пользу, но ни те, ни другие не умеют рассчитывать свою выгоду, поскольку еще не достаточно прочувствовали необходимость ремесел. Здесь царит простота нравов и довольный вид никогда бы не покидал людей, если бы мелкие чинуши или крупные собственники не проявляли жадности и рвачества. Малочисленное население области во многом является причиной изобилия всего, что необходимо для жизни. Продовольствие стоит так дешево, что, получая два луидора, крестьянин живет весьма зажиточно».

Джон Кокрейн, английский капитан 1824 г.:

«Безо всяких колебаний... говорю я, что положение здешнего крестьянства куда лучше состояния этого класса в Ирландии. В России изобилие продуктов, они хороши и дешевы, а в Ирландии их недостаток, они скверны и дороги, и лучшая их часть вывозится из второй страны, между тем как местные препятствия в первой приводят к тому, что они не стоят такого расхода. Здесь в каждой деревне можно найти хорошие, удобные бревенчатые дома, огромные стада разбросаны по необъятным пастбищам, и целый лес дров можно приобрести за гроши. Русский крестьянин может разбогатеть обыкновенным усердием и бережливостью, особенно в деревнях, расположенных между столицами».

Яков Рейтенфельс, курляндский дворянин, пребывал в Москве с 1670 по 1673 год:

«Подле Скородума простирается обширнейшая площадь, на которой продается невероятное количество всякого леса: балок, досок, даже мостов и башен, срубленных уже и отделанных домов, которые без всякого затруднения после покупки и разборки их перевозятся куда угодно»

Уильям Кокс, английский путешественник и историк, дважды посетил Россию (в 1778-м и 1785 гг):

«Рынок этот находится на большой площади и представляет собой целую массу готовых деревянных домов самого разнообразного вида. Покупатель, являясь на рынок, объявляет, сколько хочет иметь комнат, присматривается к лесу и платит деньги. Со стороны покажется невероятным, каким образом можно купить дом, перевезти и поставить его в одну неделю, но не следует забывать, что здесь дома продаются совершенно готовыми срубами, так что ничего не стоит перевезти их и собрать вновь»

Роберт Бремнер, в своей книге «Экскурсии по России», изданной в 1839 г:

«Есть области Шотландии, где народ ютится в домах, которые русский крестьянин сочтёт негодными для своей скотины».

Что меня настораживает в данном случае? Что такие историки, как господин Сергеев, способны формировать у читателей и слушателей совершенно предвзятое мнение о русской истории, русском народе, самой России - выдергивая одни цитаты и сознательно игнорируя другие. Впрочем, кто касается г-на Сергеева, закончившего истфак МПГУ, достаточно сказать, что долгое время профессором кафедры истории МПГУ была доктор исторических наук Елена Галкина.
Вот они, вместе на фото по центру.

Галкина известна тем, что с приходом к власти майдановцев уехала на Украину. Теперь пишет проникновенные статьи об ужасном русском медведе и русских вековых рабах. Видимо, книжки они с г-ном Сергеевым читали одни:
"Сейчас, когда цивилизованное человечество увидело истинное лицо русского мира, пора признать, что милосердие и отзывчивость русского народа - один из самых лживых и опасных мифов последнего столетия.

Хладнокровная, обыденная жестокость, о которой век назад писал Максим Горький, никуда не исчезла с тех пор, хотя страна пережила индустриализацию и переселилась в города. Массовое образование и советская прогрессорская утопия успели повлиять на эту особенность лишь в малой степени. Российское общество продолжает оставаться жестоким, как и любой постаграрный социум незавершённой модернизации, в котором ценность личности и её жизни ещё равна нулю, а ценностей большой семьи и общины уже не существует...

...Трудно сейчас найти столь же бесчеловечное общество, как террористические организации ДНР и ЛНР. Даже боевики свирепого Исламского государства Сирии и Леванта не доходят до такой стадии дегуманизации противника. "

Вот, собственно, от чего хотелось бы предостеречь национально мыслящих камрадов. Когда под видом боления за народ создаются мифы, образы. И тем более, когда эти "боления" исходят от тех, кто рядится в тоги националистов. Можно быть трижды профессором, как г-жа Галкина, но внутри всегда оставаться заложником своих русофобских мифов, которые рано или поздно вырвутся наружу, будь то придание русскому народу черт чрезмерной жестокости либо чрезмерного раболепия.

Чтоже касается всего нашего исторического пути, то, по мне, лучше Ильина его никто еще не выразил:
«Русская история есть упорная борьба между порывом к свободе и жёсткой государственной необходимостью, между склонностью к анархии и инстинктом национального самосохранения»

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив