Начали мы делать первую модель

synthesizer — 20.09.2017

    Начали мы делать первую модель нашего автоматического синтезатора пептидов. В филиальских мастерских его уже сделать было нельзя. Оформили мы договор на его изготовление в Специальном конструкторском бюро биологического приборостроения. Оно находилось на той же улице, что и наш Филиал, буквально через один квартал. Вернее, через один институт. Ну, мы-то считали, что нам сейчас быстро изготовят то, что написано в техническом задании, и мы с синтезатором уйдем к себе заниматься наукой. В СКБ БП считали, что, во-первых, денег на разработку нужно существенно больше. Кроме того, нужен сначала эскизный проект, для которого нужно разработать документацию, потом постройка моделей по чертежам эскизного проекта, потом защита эскизного проекта, потом корректировка эскизной документации, потом разработка рабочих чертежей, потом изготовление… потом защита… испытания… корректировка… и на все про все нужно года два, как минимум и денег, особенно денег… Все получалось как в известном анекдоте про мужика, который пришел в долг попросить рубль под залог топора «топора нет, рубля нет, и еще рубль остался должен, и вроде все правильно». Только мы пришли со своим рублем. Коллектив той лаборатории СКБ, с которой мы заключали договор, тоже можно было понять – время трудное, сотрудников много, деньги нужны всем, не идти же их искать на улицу, а тут как раз подвернулся такой удобный случай… Это с одной стороны, а с другой, государство, которое давало мне деньги на разработку, хотело, чтобы в течение года я разработал и изготовил два синтезатора – один оставил себе для работы, а второй отдал в тот институт Академии Наук, который мне будет указан. Вариантов для маневра было у меня не очень много. То есть, вообще не было.
    Зато энергии у меня тогда было много, и я решил, что житья не дам СКБ, пока они мне не сделают нужные детали и блоки. Каждое утро я сначала приходил в СКБ в конструкторам, технологам и рабочим на производство. Каждое утро проверял, что сделано. Каждое утро ругался с конструкторами, технологами и рабочими. Наверное, были какие-то неругательные дни, когда я приходил, и все было замечательно, все детали собирались друг с другом, не требуя подпиливания и подпиливательных слов, отверстия не требовали рассверливания, все вкручивалось по резьбе легко, а не со вкручивательными словами, но… этих дней я почему-то не запомнил. Запомнил другое. Однажды какую-то деталь запорол сварщик, и нужно было ее переделывать. Я готов был сварщику все его сварочные электроды взять и… Самого сварщика я найти не мог и пошел к главному технологу, чтобы сказать ему все, что я думаю о сварщике и о том, откуда у него растут руки. Тот был человеком добрым, мягким и ко мне относился очень хорошо. Он меня успокоил, предложил чаю, а сам пошел искать сварщика. Через какое-то время он вернулся и предложил мне еще чаю. Он предложил бы и водки, но у него был только технический спирт. Что же до сварщика, то он, по словам главного технолога, ничего разумного ответить не мог, поскольку лежал без чувств в углу цеха, на полу за каким-то фрезерным или токарным станком.
    Так или иначе, но синтезатор мы сделали и успешно испытали. Конечно, не все получилось так, как хотелось, мозги у синтезатора были еще детские, были проблемы с программным обеспечением, с качеством обработки рабочих поверхностей многоходовых плоскоповоротных кранов, но он работал и пептиды синтезировал. И вообще он был первым российским синтезатором пептидов. Приехала его принимать в Пущино комиссия. Академик Д. Г. Кнорре был председателем приборостроительной программы при Академии, которая нам давала деньги на разработку синтезатора и потому один синтезатор должен был уехать в Новосибирский Институт органической химии. Долго я показывал комиссии как работает синтезатор, переключал краны, мигал лампочками и рассказывал о том, что в недалеком будущем химиков-синтетиков заменят умные автоматические синтезаторы не только пептидов, но и вообще любых веществ, а сам синтетик будет только морщить лоб, придумывать новые химические теории и способы синтеза. Комиссия смеялась, хлопала меня по плечу, говорила «ну, это ты, брат, хватил» и поглядывала на накрытый стол. Уж и не помню почему так повелось, но к сдаче приборов всегда мы покупали «Зубровку». На коньяк у нас тогда денег не было. С тех пор для меня «Зубровка» напиток праздничный и немного печальный потому, что… потому, что синтезаторы были моей первой и, наверное, единственной любовью в приборостроении, а хроматография, несмотря на все сконструированные приборы, написанные статьи и монографию… нет, синтез всегда интереснее.
    Как-то я быстро проскочил разработку и изготовление синтезатора и перешел к зубровке. На самом деле все было гораздо сложнее и совсем не так, как это бывает в фильмах об ученых, которые ходят в белых халатах, рисуют красивые формулы и говорят с умным видом непонятные слова. Испытания приборов обычно проходят нервно. К примеру, вы уже начали подавать насосом в реактор раствор нужного вещества и… потекло уплотнение. Надо все остановить, разобрать реактор и заменить уплотнение. Реакция, между тем, не понимает, что вам нужно заменить уплотнение, и продолжает идти дальше с тем количеством вещества, которое успело попасть в реактор. Так что все те исследования, которые вы запланировали провести… При разборе реактора вы нервничаете, маленькие болты падают, закатываются пол стол, жидкость, которая течет у вас по пальцам… кожа, которая белеет и слезает… Ладно, поменяли вы уплотнение. Раствор нужного вещества поступил в реактор. Штатно отделилась уже вторая ступень, тонгаж в норме и сейчас должен произойти сброс створок головного обтекателя, то есть в реактор должен поступить следующий реагент, но… не срабатывает многоходовой плоскоповоротный кран. То есть он срабатывает, но не так как нужно и на мониторе компьютера загорается совсем не та цифра, которую вы ждали. …, - говорите вы ни к кому конкретно не обращаясь. Стоящий рядом с вами разработчик электронной схемы кранов клянется, что это ерунда – скорее всего стробоскоп на валу крана разболтался и он сейчас быстренько подтянет нужный винт. Только нужно разобрать кран. Открутить какой-нибудь десяток болтов и выбить несколько насмерть запрессованных штифтов. Хорошо бы еще заодно прозвонить микросхему, которая отвечает за связь крана с центральным процессором и для этого ненадолго разобрать блок управления. Буквально на полчаса. Там еще надо проверить одно место…
    Наконец все работает штатно и можно начинать все сначала, но уже полночь и начинают звонить жены, чтобы узнать сколько можно и когда это все, наконец, прекратится. И таких экспериментов десятки. И корректировки чертежей, и бесконечные поиски блох в программном обеспечении, и желание удавить голыми руками того, кто нарезал резьбу в корпусе датчика давления, и… это не все. Бывает, проснешься среди ночи и начинаешь думать о том, что реактор некрасивый. Ну и что, что работает. Некрасивый и все. Фраза Туполева о том, что хорошо летают только красивые самолеты сделала тебе уже дыру в голове. И ты начинаешь думать как сделать реактор красивым. Придумываешь, придумываешь и… понимаешь, что технолог скажет, что это усложнит и удорожит конструкцию, фрезеровщик просто пошлет тебя, как только увидит чертеж… Короче говоря, встаешь, идешь на кухню и быстренько карандашиком набрасываешь эскиз, чтобы не забыть основную идею.
    Первый наш синтезатор мы отвезли, почему-то не в новосибирский институт органической химии, а в НПО «Вектор», в городок Кольцово Новосибирской области. Не помню уже почему. Занимались они там лихорадкой Эбола, вирусом Марбурга, туляремией, оспой, сибирской язвой… К счастью, к тому моменту, когда мы туда приехали в командировку, они перестали этим заниматься. Говорили, что американцы дали много денег, чтобы перековать эти бактериологические мечи на орала. Сдали мы там свой синтезатор с руки на руки тамошним синтетикам, показали как на нем работать и уехали домой писать статьи в ученые журналы. То есть, мы и до этого их писали, но все как-то в иностранные, а тут мне пришла пора защищать диссертацию и непременно нужны были статьи в отечественных журналах. Честно говоря, защищаться я совсем не торопился, поскольку считал, что и без ученой степени…, но директор строго со мной поговорил и мы стали писать статьи в журнал «Биоорганическая химия». Написали две больших статьи о нашем синтезаторе. Эти две статьи были журналом признаны в числе лучших публикаций девяносто пятого года. Нас наградили настоящим компьютером Acer. Интернета у нас тогда, кажется, еще не было, но игры, увы, были. Мою группу захлестнула игра под названием Warcraft. Стоило только отойти от компьютера, как тотчас за него садился кто-то, кто начинал строить крепости, воевать с орками и топить вражеские корабли. Несколько дней я пытался бороться с этой напастью, а потом плюнул, прекратил все работы и велел всем желающим пройти все уровни до самого конца, чтобы потом от работы не отвлекаться. Три дня и три ночи мы играли в этот чертов Warcraft. Наигрались до тошноты. Зато приобрели иммунитет против любых игр. А за цикл работ по созданию синтезатора пептидов мы потом получили премию Академии Наук, но это было уже немного позже, когда мы разработали и изготовили новую, усовершенствованную модель. Нам тогда выдали шестьсот рублей. Каждому.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив