На РСН

diak-kuraev — 08.01.2016 А. МИТНОВИЦКАЯ: В студии протодиакон Андрей Кураев. С наступившим Новым годом! Подводим итоги ушедшего 2015 года. Словом года слушатели выбрали «импортозамещение». А у Вас есть вариант?

А. КУРАЕВ: Мой жаргон давно устоялся, поэтому каких-то неологизмов туда не вошло за этот год.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А если говорить о событии? Необязательно хорошем или плохом. Какое было главным, по Вашему мнению?

А. КУРАЕВ: Мне кажется, что главное событие — это убийство эрцгерцога Фердинанда. Что назвать аналогом этого события 1914 года в этом году — это вопрос. Но, кажется, оно произошло... Возможно, это участие наших вооружённых сил в сирийском конфликте.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А Вы сравниваете эти события?

А. КУРАЕВ: Мне по телевизору постоянно говорят, что мы на пороге новой войны, или война уже идёт. Если слова эти воспринимать всерьёз, то и такое сравнение и такой вывод неизбежны.

Есть некий финал, для меня нежелательный — новый серьёзный военный конфликт. Я не хочу, чтобы началась мировая война, и чтобы моя страна была в неё втянута. И вот именно с точки зрения нежелательности я на всё посматриваю.

Есть такой замечательный анекдот: идёт время сессии, и студент нуждается в записях лекций, потому что преподаватель учебников не признаёт, а парень его лекции прогулял. Тетрадка с конспектами в ночь перед экзаменом — на вес золота. И вдруг он вспомнил, что параллельная группа уже сдала, и он поднимается с первого этажа на пятый к студентке Маше за тетрадью. И как умный человек он продумывает сценарий беседы, чтобы не начинать сразу с просьбы о лекциях: я, пожалуй, постучусь и скажу, что я — Ваня из 101 группы. Она спросит: а чего ты хочешь, Ваня? Я скажу, что мне утюг нужен. А вдруг она спросит, зачем? Я скажу, что брюки погладить. А вдруг она скажет, что я в джинсах всё время хожу, зачем мне брюки? Я отвечу, что в театр собрался. А вдруг она спросит, что в театре идёт? Тогда я скажу, что в Большом «Евгений Онегин». А вдруг она скажет, что всю жизнь мечтала на нём побывать? Придётся её брать, покупать билет, после театра надо в какую-то кафешку вести, потом ещё раз встречаться, потом ещё, потом она забеременеет, жениться надо будет, пелёнки, ночные плачи, проблемы. С этими тяжёлыми мыслями он доходит до её комнаты, стучит, она открывает дверь, и он ей говорит: «Да пошла ты на фиг со своим утюгом!»

Вот мне бы очень хотелось, чтобы мы размышляли именно так, анализируя те или иные события: а не тот ли это утюг, который приведёт к очень нежелательному будущему?

Поэтому в моём понимании главный успех и провал этого года прописаны в Сирии на одном и том же аэродроме. Я хорошо помню, как триумфально это начиналось во всех странах Европы в августе 1914, как все с восторгом думали о том, что, как говорил Кайзер: «Листва не опадёт, а вы, солдаты Вермахта, уже вернётесь назад».

Аналогичные слова произнёс уже фюрер спустя 20 лет. И чем это для них закончилось? И Русско-японская война тоже начиналась при полном энтузиазме публики. А затем всё получалось несколько иначе.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Перед Новым годом я уже пыталась вытянуть из вас мнение насчёт человека года. Может быть, сейчас Вы назовёте его? Многие голосовали за президента, Елизавету Глинку, Сергея Лаврова, Кадырова, Меркель, Олланда. Кому Вы больше симпатизировали в 2015 году?

А. КУРАЕВ: Я не знаю имени этого человека, но я знаю его судьбу. Это безымянная девушка, которая забеременела, не будучи замужем, но тем не менее не сделала аборт и родила, не имея квартиры, в кризисную эпоху, с неясностью во всём. Поклон этой замечательной женщине, что бы ни говорили о ней прихожанки и соседки по подъезду.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А что это за девушка? Она из Москвы?

А. КУРАЕВ: Она может быть откуда угодно. Может быть, их много.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Это такой собирательный образ?

А. КУРАЕВ: Да. Для меня это — человек года. Дать начало новой жизни — это самое важное, что может быть, особенно когда это происходит в условиях, в которых всё против. Мне кажется, что в этом есть что-то героическое.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А уход с поста Всеволода Чаплина Вы не назовёте шоком года? Или это было ожидаемо для Вас?

А. КУРАЕВ: Это неожиданность, конечно, но всё-таки для достаточно узкой группы людей, тех, кто следит за переменами в церковном аппарате. Таки людей всё-таки очень мало. Конечно, то, что это произошло под занавес года, придаёт событию особую весомость и значимость.

А. МИТНОВИЦКАЯ: То есть Вы думаете, что если бы это произошло в феврале, мы бы об этом уже не вспоминали?

А. КУРАЕВ: Вспоминали бы, но для этого нужны были бы особые усилия экспертов. А сейчас и пока это памятно для всех. И об этом даже рано говорить, потому что мы ещё не знаем до конца, во что оформится отец Всеволод в качестве самостоятельной планеты. Мы также не знаем, что дальше произойдёт с пропагандой патриархии.

Потому что главный вопрос с этой отставкой, который остался нерешённым — это вопрос о том, что в предыдущие годы, когда отец Всеволод был официальным спикером патриарха, там была какая-то его личностная примесь, или он беспримесно озвучивал затаенные мысли самого патриарха?

А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы так думаете?

А. КУРАЕВ: Должность предполагает.

А. МИТНОВИЦКАЯ: И никто не опровергал это. Но тем не менее, у него звучали такие радикальные фразы, странные по меньшей мере.

А. КУРАЕВ: Кто знает. Если эти же фразы начнут звучать из уст Владимира Легойды, или же произойдёт расщепление образа отца Всеволода и его функции, и на роль такого провокатора будет назначен человек,чья должность будет звучать иначе. Посмотрим. Пока об этом ещё мало информации.

А. МИТНОВИЦКАЯ: С другой стороны, после того, как произошла отставка, Чаплин ведь в какой-то мере поставил план на ближайшие несколько лет, когда говорил о том, что надо менять отношения церкви и государства, перестать поддакивать, иногда спорить. И с обществом тоже спорить, не только с государством. Насколько это вообще выполнимо?

А. КУРАЕВ: Я бы назвал это позицией здравого смысла. Я думаю, что любой серьёзный религиовед, политолог, даже просто богослов скажет, что это, наверное, так. Здесь может быть только одно ограничение, непростой вопрос — по каким вопросам церковь вообще должна высказываться, а по каким хранить молчание?

С одной стороны, легко сказать, что церковь должна заступаться за слабых, обиженных людей, а с другой — церковь никогда не была коллектором приёма жалоб от населения, чтобы за каждую обиженную старушку вступаться. Здесь никаких ресурсов влияния не хватит.

Максимум, что может делать церковь — это людей, которые серьёзно к ней относятся, делать более милосердными. Это не значит пересмотр госбюджета, это значит пересмотр личного бюджета каждого из нас — министра, депутата или даже самого простого работяги.

И всегда рядом с тобой есть человек, которому хуже, чем тебе. Вот на этом уровне работает христианство. Попытки создать из церкви креативное начало, которое предлагает социально-политические проекты, поначалу кажутся красивыми, а потом оказываются чем-то довольно угрожающим.

Потому что любой утопизм мстит за себя, он прокатывается катком по реальным судьбам. И есть ещё одна серьёзнейшая проблема. Предположим, я патриарх, и ко мне приходит информация о неком несправедливо преследуемом человеке или неправильно посаженном, я за него вступаюсь. Потом начинается поток аналогичных обращений. И тут либо я превращаюсь в генпрокурора, либо возникает вопрос, почему я за этого вступился, а за того нет? Таким образом возникает подозрение в коррупции, личностных симпатиях, блате и так далее.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Да, Вы правы. Вопрос в том, какими должны быть отношения общества и церкви, где нужно помогать, а где нет.

А. КУРАЕВ: Давайте скажем честно: в нашей стране не хватает не столько социально-активной церкви, сколько честных профсоюзов.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Спасибо. В студии был протодиакон Андрей Кураев. С наступившим Вас!

А. КУРАЕВ: Спасибо, Вас тоже!

http://rusnovosti.ru/posts/403315

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив