
На пороге осени

Матвей снял с головы прицепившийся желтый лист (уже желтый!) и
загрустил. Последние два белых гриба в воскресенье срезали дачники,
и с учетом внезапно наставшего октября (хотя по плану должен быть
еще сентябрь, он это точно знал, не в маразме пока), новых в
ближайшее время не предвидится. Пора бочонки для опят готовить, да
угол законопатить надо. Дует. Матвей оглядел свою старенькую
избушку и вздохнул. Было лень.
.
Крапал мелкий дождик, сова нахохлилась на своем насесте и дремала, откормившийся на ближайших дачах за лето толстый полосатый кот занимался уходом за шерстью. Шерсть лоснилась и пушилась. Где-то заскреблась тихо мышь, но ни кот, ни сова даже ухом не повели. Обленились совсем, подумал Матвей, как и я. Вот бы жить в вечном лете! Его раздумья были прерваны треском кустов, и на тропинку перед избушкой вышел здоровенный медведь.
- Здорово, Леший! – прорычал он. – Чего морда такая кислая,
словно клюквы переел?
- Здравствуй, Потапыч, - уныло проговорил Матвей. – А чему
радоваться, то? Зима, вон, на носу, дел в лесу по горло, а я что-то
хандрю. Сыро мне, холодно и плаксиво.
- Так, это, оно ж, хорошо, что зима, - недоумевающе сказал медведь.
– Пожрать повкуснее напоследок, да на боковую. И хоть отдохнуть в
философских глубинах собственного мозга от суеты этой. А то дачники
достали. Ходят везде, чуть не в берлогу лезут. А ты их жрать не
разрешаешь. А чего не разрешаешь? Белок, между прочим, питательный.
А я – редкое животное, вымирающее считай.

- Сто раз тебе говорил, - ответил Матвей. – Во-первых, они все
антибиотиками напичканы. Неэкологичная пища. Теперь еще вирусные
половина. Тоже хрень. Во-вторых, сегодня одного сожрешь, завтра
толпа с оружием и вертолетами притащится. И вымирающее животное
превратится в дохлое.
- Ну ладно, ладно. Это сарказм был. Тебе что, каждый раз табличку
вешать?
- А и вешай! – разозлился Матвей. – Вас тут несколько десятков
вымирающих умников, а отвечаю за всех я. Вон волк вчера заходил. С
курицей. Потуши, говорит, мне, птичку в сметане, а? Отвык за лето
от сырого мяса. Совсем обнаглели! Бедной собачкой на дачах
прикидывался. А нынче знаешь какой собачий корм? То тебе кролик в
сливках, то ягненок в пряностях, то парфе с овощами в хрустящей
панировке. Тьфу!
- А я и говорю, - миролюбиво заметил медведь, - зимой оно лучше.
Спокойнее. Естественнее. Лето мозги сворачивает. В жару особенно.
Вот волк и тронулся. Да что, с него, собаки шелудивой, взять.
- Вооот! – ядовито проговорил Матвей, - И я ему это сказал. А он
мне тоже про сарказм. Ну ладно волк, телевизора на дачах
насмотрелся, но ты-то, косолапый, где этой ересью заразился? Ты же
вроде к людям не лезешь?
- А я общительный, и у меня голова большая, мозгов много. И сплю я
хорошо. Потому и мысли умные концентрирую. И новые тренды
отслеживаю. И с тобой, двуногим, делюсь. А ты не ценишь. Лето ему
подавай. Медведь уже не котируется.
- Да ладно, мохнатина. Сам знаешь, люблю я тебя. Это хандра напала.
А лета хочу. Тепла.
- Лета, ага! А жары тоже хочешь? Тебе-то не понять, мужику.
Шерсти у тебя мало. На башке, так и вообще повылезла. А такую шубу,
как у меня, на вешалке не оставишь. Помнишь, какая в июле жарища
стояла? Аж лапы потели.
Матвей пригладил волосы на голове и вдруг обиделся.
- Ничего не повылезла. Ну чуток разве что на самой макушке. И
вообще. Летом в жару в речке можно охладиться. А в мороз – только
сиди, печь топи, да кота гладь. Вот и все развлечения.
- Не скажи. Летом – суета одна. Только успевай брюхо набивать,
романы крутить, да территорию защищать. А вот хоть осень. Есть
время в берлоге порядок навести, жизнь обмозговать, устроиться с
уютом. Да и вообще, про себя вспомнить. Жить начать! А зимой –
вообще красота. Отдыхай в удовольствие. Ни малину пропалывать, ни
грибы собирать, ни на яблоню лезть не надо. Все уже готово, все в
тебе. Время пользоваться мозгом, а не лапами.
Кстати, я чего зашел. Меда у тебя не найдется?
|
</> |