Мой первый престарелый зайка, и его конкуренты

ki_bella — 11.01.2015 Первому моему кавалеру было 60 лет. У него были веселые еврейские глаза, седые кудри, и нежно колышашееся в такт шагам брюшко, спрятанное под пиджаком. Впрочем, эти недостатки весьма успешно компенсировались остроумием, образованием, и водителем на черной служебной машине.

Ростом мой зайчик был метр пятьдесят без кепки, и восторженно смотрел на мои, тогда еще юные прелести, снизу вверх. Нежно держал за ручку, выгуливал по чахлым аллеям, а я подозревала его в набоковщине и лолитизме (ага, ага) и с ужасом думала, что буду делать, когда кавалер осмелеет до непристойных предложений.

Непристойные предложения мне представлялись именно так, как описывались в дамских романах, но буйные семнадцатилетние гормоны наотрез отказывались видеть в роли предлагателя моего заиньку, и вопили, что если мозг продолжит рассчитывать подобные варианты развития событий, то они застрелятся навсегда.

Гормонам везло, вероятнее всего заинька к тому времени успел уйти с арены сладострастной борьбы по причинам здоровья.  Поэтому мы с ним прохаживались по набережной, обсуждая Вагнера и Шопенгауэра, в которых оба ни черта не смыслили, и самое развратное действо, которое позволял зайка, было поддержать меня за талию на лесенке.

Меня такое положение дел вполне устраивало, но вот гормоны почему-то очень сильно возмущались. Они кричали, что семнадцать лет сидели тихо-смирно, и пора бы уже выйти погулять. Так, чтобы размахнись рука, разойдись плечо.

Тем более, что они совсем недавно видели в парке-шапито (или как правильно называется нечто вроде ярмарки с животными и переносными аттракционами) вполне симпатичного и молоденького брюнетика, показательно смело гоняющего на мотоцикле по стенкам сборного купола.

При этом – намекали гормоны – брюнетик так же заметил их и юные прелести, и каждый раз, когда проезжал мимо, строил весьма мужественные морды. Именно из-за этих мужественных морд они уговорили меня взять пару подружек, и без зайкиного сопровождения, отправиться в этот ярмарочный вертеп.

Гормоны своего добились – помахали брюнетику ручкой, и он поскакал предлагать им встретиться,  ради непристойного предложения. Как-то так. Но при более близком знакомстве возмутились нос и уши – связать по-русски двух слов красавчик-молдаванин толком не мог, и от него жутко пахло  смесью машинного масла и обитателей зоопарка.

Мозг сообщил, что при таком раскладе гормоны могут идти туда, откуда вылезли: он пока что отключаться до такой степени не может, ибо протестует печень, а ноги уныло понесли прочь.

Как раз в этот момент на сцену выкатился новый персонаж, представившийся Сергеем Остаповичем Задунайским. Он был явно старше брюнета, но моложе зайки, имел силуэт трапецию и рост выше моего среднего, а так же весьма споро сочинял байки – одно его представление Остаповичем Задунайским чего стоило.

Гормоны сказали гуд. Мозг сказал – а че. Ручки записали номер телефона, а язык согласился поужинать с потомком сына турецкоподданого на следующий день.

На следующий день Елена Николавна трапезничала с сим остроумным представителем противоположного пола, уставившись в тарелку и размышляя о том, что если бы Ивану Никифорочу приделать хвост  Никанора Иваныча, то из него получилось бы что нить вполне удобоваримое.

Глаза на потомка сына турецкоподданного смотреть отказывались. Ибо кушал он… очень оригинально. Как свинья.

Наблюдая за этим зрелищем,  моск пообещал гормоны уничтожить силой мысли, если они, сцуки, еще раз вылезут не к месту. Гормоны клялись и божились, что они не виноваты. Глаза обзывали хозяйку идиоткой и отказывались подниматься… Ноги с языком вошли в сговор – и, сообщив, что направляются в туалет, понесли к ближайшей стоянке такси.

А владелица всего этого биологического безобразия потом еще долгие месяцы гуляла под ручку с лысым зайчиком, обсуждая Вагнера и Шопенгауэра ( с тех пор на них развивается отек Квинке), и возмущенно поглядывая на парочки, поддававшиеся зову плоти…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив