Морфей в сапогах. Солдатский сон, дороже сливочного масла

Посмотрел отличный пост о спящих котах, и мне взбрела в голову идея - рассказать о солдатском сне.

Солдат спит - служба идет

Эта формула армейской службы известна каждому, кто когда носил погоны солдата срочника в нашей армии.

Много ли у солдата есть ценностей?

Все его драгоценности умещаются в вещ.мешке, из него в тумбочку на двоих, да обратно. Там хранятся – мыло, да зубная паста, с зубной щеткой. Ручка, и записная книжка, или тетрадка для писем. Бритва, для тех кто уже бреется. Да письма из дома, а потом и дембельский альбом. А в голенище – ложка, вечный спутник. Невелико его богатство.

Но есть и еще кое что.

Из жратвы, самое ценное для вечно голодного солдатика, это сахар 4-6 кусочков в сутки, и сливочное масло – 20 грамм по норме, а на куске хлеба - сколько дембеля оставят.

Есть и другие ценности - курево, бабы, или сны о них, и крепкий сон, без всякой эротики и других кашмаров, когда проваливаешься в никуда. Письма из дома. Фотографии. Вот, наверное и все сокровища перечислил.

Приоритеты у всех разные, только выбор не велик. Но сон, одна из главных солдатских ценностей.

Нелегка солдатская жизнь. От подъема до отбоя ему то строевым подметки отшибать, то на службу, то учения, то на хоз.работы – без дела ни минуты. И перекуры недолги. А по разнарядке еще и в наряд заступать – кому куда. Кому в караулку, кому дневалить, а кому и по кухне дежурить. И команда отбой, не для всех означает сон и отдых. Невзлюбит кого сержант, и одарит нарядами вне очереди, как блохастую собаку. Все спать, а ты копать, или очко драить.

И если есть у солдата возможность поспать, или, хотя бы прикемарить где то, как-то, то уж он ее никогда не упустит. В этом пристрастии он готов посоревноваться даже с котами

Конечно, женщинам и откосячным мужчинкам трудно понять ценность содатского сна. Но и настоящие мужчины служили в разных частях, и родах войск, где в каждой были свои особенности службы, касавшиеся и солдатского отдыха.

Я, к примеру, не служил в морфлоте, и уж тем более, на подводной лодке. И мне трудно представить, и, тем более рассказать о том, как спят матросы. Впрочем, некоторые впечатления, и воспоминания есть. Ходил как-то пароходиком из Владивостока в Петропавловск. Пять суток качки, проходя Японское и Охотское моря, Тихий, но бурный океан, мимо Японии,  мимо осторовов Буяна - Курильской гряды. Но, это уже отдельная песня. Вся жидкость бренного тела, методично, размеренно, и в такт качке, перемещалась по вертикали снизу вверх, и обратно. Сна не помню …

Я не служил на границе, где заставу могут в любой время поднять по тревоге, по учебной, или боевой тревоге.

Жизнь коротка, и всего не испытаешь. А мой рассказ только о том, что сам видел, знал, испытал. Много ли – мало, но зато – чистая правда.

Может быть, почитав мой рассказик, у многих бывших служак возникнут свои воспоминания, и может быть кто-то и поделится ими.

Я не помню, увы, свою последнюю гражданскую ночь на любимой тахте, перед призывом в армию. Впрочем – вру. Ночь помню - не спал ни минуты, так как провел ее в празднике, в честь моих проводов.

Первые трое суток ночевки на пересыльном пункте, тоже не отложились в памяти. Смутно помню, что было не просто на стульчиках ...

Зато в подробностях отложилось в памяти – первое мое армейское утро.

Накануне, по прибытии в краснознаменную артилерийско-ракетную бригаду в городе Скопино, мы сдали свою гражданку, и получили первую, настоящую военную форму. Я чувствовал себя прообразом Максима Перепелицы )))

А поутру они проснулись …

Нас поселили в спортивном зале. Койки наши панцирные стояли в ПЯТЬ ярусов в высоту! … Уж это я очень хорошо запомнил, так как по иронии судьбы, мне конечно достался ярус пятый. А утром обнаружил, что пока я дремал на высоте, то внизу сперли мои сапоги. Какая то скотина орала противным, бешенным голосом ПОДЪЁМ, ПОДЁМ, ПОДЪЁМ … Орала, и орала, пока всех не перебудила, и все стали недовольно просыпаться, и одеваться на построение. Продираешь глаза, я рядом ни мамки, ни бабульки, ни завтрака с нежным голосом - Игорюша, иди кушать, а то на работу милый опоздаешь ))) И что я здесь делаю?

Следующие мои воспоминания связаны с ночевками в поезде, когда нас везли семь суток в Чехословакию. Группу из десяти солдат размещали в одном отсеке плацкартного вагона, рассчитанного вместе с боковыми местами, на шесть человек. Шестеро занимали места, как согласно купленным билетам. Еще трое размещались на третьем ярусе, на полках для багажа. Попробуйте угадать, где спал десятый? … Ему было уготовлено местечко на полу, между двумя рядами … И все бы ничего, да вот оказия … На полках второго яруса, мы для безопасности, привязывались солдатскими ремнями к поручням, чтобы не свалиться во время сна. Спать так было неудобно – нельзя ворочаться, и не все привязывались. На третьем ярусе привязываться и вовсе было не к чему – не было поручней. И вот, иногда, порой, кто-то с верхних ярусов, парашутировался вниз, когда поезд дергался. Но, не разбивался, а падал на мягкое, нежное тело …

 Все живы остались …

 Когда пересекли границу, то пересели в чешские вагоны. Они вообще не предусматривали спальных мест. Слава богу, что почти всю Чехословакию мы пересекли вдоль ее сосиськи, всего за восемь часов. Но и там солдат горазд был поспать, или вздремнуть хотя бы. Чешский плацкарт представлял из себя шесть сидячих мест в две лавки друг против друга, и по паре веревочных, коротких корзинок над лавками для сумок. Мы умудрялись, как коты, спать в этих авоськах. Когда ночью шли по вагону чешские погранцы с фонарями, они долго не могли поверить своим глазам, глядя на этих котов.

Наконец-то прибыли в часть. Наш призыв разбили на два отделения, и придали двух, новоиспеченных сержантов. Начался курс молодого бойца. Все обучение сводилось к строевой подготовке днем, и тренировок подъёма и отбоя ночью, после общей команды «отбой».

Два сержанта из одной учебки, но настолько разные по характеру, и человеческим качествам.

Стасик Кибартас – литовец. Спокойный, выдержанный, немногословный. Без причины придираться не будет. Второй – бульбаш, по фамилии Козлов, по имени – не помню, а по прозвищу – сами догадайтесь … Все свои природные комплексы вымещал на нас, а уж этого добра, как в сортире говна, у него хватало в переизбытке.

Пришло время солдатского отбоя. Безумно хочется спать. Но у салаг только начинается тренировка отхода ко сну, и подъема.

Для начала рассказывают расхожую байку, о том, сколько пролетает истребитель за несколько секунд, объясняя этим, как важно их экономить при подъеме. Зачем их экономить по команде отбой, не объясняют, но строго требуют точного исполнения. Требование – за 45 секунд при подъеме одеться по полной форме, и встать в строй. Форма еще не привычна. Портянки накручивать правильно мало кто умеет – москвичи ... Кто-то спер чужие сапоги, кому-то нужно прыгать со второго яруса. В узком межкроатном проходе двоим тесно. Результат оценивают по последнему, вставшему в строй, и начинают проверять правильность твоей заправки. Ремень болтается … - должен быть затянут до скелета. Подворотничек уже грязный – постирать и перешить. Сапоги не блестят как зеркало – бегом – драить их. Воспитывают чувство коллективизма, или сволочизма. На нарушителей начинают ворчать уже свои. По команде «отбой» - все в обратном порядке. Засекают время, и обходят койки с проверкой. Проверяют, и бракуют, и все начинается заново. Почему? Глаза не закрыл – значит команду отбой не выполнил. Одеяло на тебе не так лежит, улыбаешься во сне, … - найдут к чему придраться. Мундиры еще новые, со склада, и пуговицы застегиваются с трудом. Слушаемся бывалых - чтобы «разносить» петли для пуговиц, многократно продеваем через них столовую ложку.

Часов для отсчета времени нет, и время измеряют временем горения спички, которая, якобы горит 45 секунд. Вранье – можете проверить. Она сгорает за 30-35 секунд.

Месяц изнурительных тренирвок дает ощутимые результаты. Все уже укладываются в отведенное время. Спать хочется безумно.

Принимаем присягу, и переходим на жительство в общую казарму со всем личным составом. Начинаются армейские будни, и жизнь салаги. Как шутили деды - гражданские пирожки начинают из нас выходить.

Я - средний в шеренге

Килька в томате )))  Но, перед призывом тянул штангу больше своего веса,  пудовик тягал больше сотни раз - дальше надоедало,  полуторо пудовик - раз двадцать,  а двух пудовик - раз десять ...

На втором этаже здания находилась наша казарма.  А подо мной - склад ГСМ.

По тревоге по этой узкой лесенке сто человек горохом должны были ссыпаться вниз за минуту, другую. 

Однако, лимит братцы, девочки - дело святое )))

Я и так его давно превысил, как извечный враг порядка, и нарушитель спокойствия, благочестивейший, ходжа Нассреднин.

 А так еще много хотелось рассказать …

 О том, как спит солдат в казарме – в непередаваемом портяночном амбре …

 Каким опасностям подвергается жизнь дневального, обязанного подавать вовремя команду подъем

 Как спят солдаты на посту, на ходу, в строю, и даже … на политзанятиях

 Как спится служивому на нарах гауптвахты …

Как подкладывают под голову табуретку вместо подушки, и как выручает шинель Дзержинского.

Много еще есть что рассказать, и поделиться чем …Но вот, загадка - будет ли это интересно? Кому и почему? Наверное на эти вопросы мне расскажите вы сами, или ваше молчание.

Однако слышу команду старшины - ОТБОЙ - пять минут - оправиться!!! И строй рассыпается по койкам, и уже через минуту, другую слышится уже посапывание, и похрапывание.

До встречи, мои дорогие! Которая может быть состоится, если дневальный скомандует мне – ПОДЪЁМ! А командой этой я буду считать ваше внимание к моему бесхитростному рассказику лишь об одной стороне солдатской службы.

Мир вам, и вашему дому.

И, да ниспошлет Всевышний вам счастья, блага, и удачи, а мне недостойному, толику вашего внимания, снисходительности, и благожелательности.

Спите спокойно, жители Багдада!

И, как говАривали в прежние, добрые времена, миру – мир, войне – пиписка.