Можно ли превратить Пруссию в Россию?

olga_srb — 04.06.2017 Можно принять решение о передаче территории одного государства другому, но нельзя волевым решением изменить культуру. Могут ли новые хозяева внедрить на чужую землю свои традиции? Или они неизбежно интегрируются в исконную культурную среду?


На днях прочитала монографию историка Юрия Владимировича Костяшова «Восточная Пруссия глазами советских переселенцев». Она написана на основе воспоминаний людей, которые были отправлены в Восточную Пруссию, ставшую Калининградской областью, вскоре после окончания Второй мировой войны. Свидетельства участников тех событий ставят точки над множеством «i».

Кенигсберскую область заселяли не случайными, а тщательно отобранными людьми: преимущественно военнослужащими и теми, кто жил в районах, бывших под фашистской оккупацией. Властям было важно, чтобы переселенцы были «привиты» глубокими обидами на Германию и воспринимали Пруссию как территорию врага. Поначалу люди именно так к ней и относились.

Люди попадали в область разными путями: оставались в ней после демобилизации, прибывали по распределению учебных заведений, путевке ЦК, по направлению министерств.

Среди первых жителей области были и советские граждане, освобожденные из фашистских лагерей. Они знали, что тех, кто возвращается из немецкого плена, на родине отправляют в советские лагеря, и стремились избежать этой участи.

Часть переселенцев приезжали добровольно, часть – «добровольно-принудительно». Степень «добровольности» переезда была разной.

С августа 1946 года началось масштабное плановое переселение в сельскую местность. Были определены районы СССР, в которых проводилась вербовка. Каждый советский промышленный центр имел задание по набору переселенцев. Людям обещали льготы: бесплатный проезд, провоз имущества и скота; подъемные (1000 рублей на главу семьи и по 300 рублей на иждивенцев); дом на селе; корова и освобождение на три года от налогов и обязательных госпоставок.

Главным условием переселения являлась политическая благонадежность.

В дороге переселенцы видели разрушенные города и села России, Украины,Белоруссии, но то, что открылось их взору на территории бывшей Восточной Пруссии, поражало: все было разрушено до основания!

И между тем все переселенцы вспоминают, что были удивлены не разрушениями, а следами другой жизни!

Черепичные крыши домов, аккуратные деревенские домики, вымощенные булыжником улочки, дороги со специально выделенными участками для проезда велосипедистов и небольших тележек, пешеходные дорожки, выложенные фигурными плитками и плиточками, ровные посадки, городские парки, изящно оформленные внутренние дворики и асфальт повсюду – все это поражало и завораживало!

Многие вновь прибывшие жители испытывали восхищение и восторг, а не ненависть и желание уничтожить следы прежней культуры. Во всех воспоминаниях отмечается необычайный порядок, который немцы поддерживали в своих домах и в своих городах, несмотря на военное время.

В поселках переселенцев встречали крепкие каменные дома с непривычной внутренней планировкой, выложенными кафелем кухнями, красивой мебелью, музыкальными инструментами и часами с боем.

Приехавшие весной поражались, что города буквально утопают в зелени и цветах. Но на первом месте, конечно, стояло восхищение дорогами! После непролазной российской провинции немецкие дороги казались диковинкой.

Впечатление ухоженности, порядка и уюта было основным и неожиданным.

Однако было необходимо не только восстановить населенные пункты бывшей Восточной Пруссии, но и решить идеологические задачи, поскольку такое внеплановое восхищение представляло политическую опасность. Новому социалистическому облику области должны были соответствовать и новые советские названия: города и поселки стали массово переименовывать.

Крупные города области получили имена советских героев, армейских регалий, а более мелкие города и поселки назывались по свойствам местности или по созвучию с немецким названием. Даже после переименования населенных пунктов жители продолжали пользоваться старыми немецкими названиями, и эта традиция продолжается до сих пор.

На всякий случай в конце 1940-х годов была развернута мощная идеологическая кампания «по борьбе с космополитизмом»: каждый, кто положительно отзывался о несоветской культуре, считался нелюбящим свою страну.

Однако новая для переселенцев культурная среда была интересной и привлекательной. Даже вошедшее за годы войны в кровь неприятие всего немецкого отмечалось далеко не у всех.

По распоряжению советских властей на месте разрушенных зданий и памятников возводили новые, которые по замыслу их создателей должны были символизировать победу нового на этой земле…

Несколько лет советские переселенцы жили вместе с немцами, не уехавшими из Пруссии в конце войны. К неприятному удивлению властей, простые люди прекрасно уживались друг с другом, дружили, влюблялись, и более того: наши граждане восхищались немецкой исполнительностью, ответственностью и добросовестностью. Тогда было принято решение депортировать всех коренных жителей, разрешив взять по одному чемодану на человека…Судя по собранным автором монографии свидетельствам, был лишь один способ избежать депортации: укрыться в Литве. Из тех, кто поступил таким образом, некоторые в пятидесятые годы вернулись и остались жить в области.

Советский принцип тотального уничтожения старого был полностью реализован на бывшей земле Восточной Пруссии, однако это привело к неожиданным последствиям: Калининград стал городом «никакой культуры» - ни немецкой, ни советской. Дух Кенигсберга витает над Калининградом, а в маленьких городах и поселках области он просто живет на прежнем месте…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив