Мои учителя, любимые и не очень
gala_vrublevska — 05.10.2024Учительница начальной школы была для меня как бы первым начальником в жизни: уважаемым, но не слишком любимым. Звали ее Раиса Михайловна Рабинович. Вот как я вспоминала ее в своей книге воспоминаний «Половинка чемодана, или Писателями не рождаются»:
Я была высокой девочкой с хорошим зрением, поэтому учительница посадила меня на предпоследнюю парту, где я и просидела все годы начальной школы. С моего места доска и учительница казались мне отдаленными и чужими, я видела их как бы общим планом. И лишь когда учительница, шагая вдоль прохода, останавливалась поблизости, я могла рассмотреть узор на шерстяной кофте, обтягивающей ее полную фигуру – это были олени, вывязанные белой ниткой на синем поле. Мне кажется, учительница носила эту кофту, не снимая, все четыре года начальной школы.
Теперь-то я знаю, как мало получали учительницы начальных классов в СССР.
В средней школе появилось много разных учителей, появились любимые и не очень. С любовью к учителям коррелировало (совпадало) и отношение к предмету.
В 5-7-м классах мне очень нравилась учительница английского языка: статная, с длинным шарфом на плечах. Шарфы она меняла, и они придавали ей, по моему разумению, истинно английский вид. Тогда английский был моим любимым предметом, и я собиралась стать переводчицей. Звали ее Татьяна Ивановна, а фамилию не вспомню.
Но уже в 7-м классе на первый план вышли появившиеся на уроках учителя-мужчины. Вначале литератор — Алексей Николаевич Симаков. Он был среднего возраста, из поколения «отцов», и восхищал весь класс, особенно девочек цитатами из «Горя от ума». Если например, ученик опаздывал на урок, он мог ему сказать: «Друг, нельзя ли для прогулок / подальше выбрать закоулок?». Или в ответ на оправдания ученика сказать: «Свежо придание, да верится с трудом!». В общем, вынужденно, и мы запомнили много текста из Грибоедова, Пушкина.
Конкуренцию ему составил математик — Константин Матусович Эстрин. У него также имелось прозвище — «Матус». Он очень интересно раскрывал законы математики, но в нашем 8-м классе его перевели директором в другую школу.
В общем, в те годы литература и математика были моими любимыми предметами. Я писала приличные сочинения и выступала на районной олимпиаде по математике.
А среди нелюбимых на первый план выступала классный руководитель, ботаник, Марья Петровна Кукушкина — «Кукушка». Ей, конечно, доставалось непослушания от учеников, а она, в свою очередь, мучила нас всякими требованиями: в основном уборкой класса и выходом на сбор макулатуры и железного лома.
Химички, исторички, физик и географ — были строги и мало любимы. Они менялись время от времени, и память не сохранила их полные имена. Разве что химичка запомнилась своим необычным именем — Бронислава.
В 9-11 классах я перешла в другую школу, № 211, и там у нас преимущественно были учителя-мужчины, что девочек-подростков всегда радует. Это было связано с тем, что до воссоединения мужских и женских школ (мы учились первых два класса раздельно) , новая школа была мужской. Тогда, в 50-60-е в школе вообще было много учителей-мужчин. Много мужчин — участников еще той, Великой Отечественной войны.
Однако в новой школе промелькнули почти незамеченными в разные годы и учительницы: химии, анатомии и черчения. Среди женщин выделялась лишь одна — Рахиль Александровна Модель, опять учитель английского языка, педагог от Бога. Это была немолодая суровая особа, но справедливая и требовательная, мучившая нас пересказами текстов. Замечу, что в мой год при поступлении в любой вуз сдавался иностранный язык. Это ведь было время хрущевской оттепели!
Знаний, полученных в школе мне хватило на десятилетия. И в инженерной работе, когда английский вылезал из языков программирования, и даже в пожилом возрасте, когда довелось впервые выехать за границу и использовать язык на улицах заморских городов.
И в новой школе был интересный учитель литературы: Киврин Анатолий Станиславович. На его уроках всегда было интересно, поскольку он что-то рассказывали и из жизни, а не только из литературы. Например, что он был из семьи священника и его с трудом допустили к экзаменам только в пединститут. По литературе у меня всегда было отлично, и Киврин зачитывал иногда мои сочинения в параллельном классе.
Ну, а главным героем моих грез в те последние три года школы был самый молодой учитель в школе — физик Георгий Петрович Посецельский. Так что не удивительно, что половина класса — почти все девочки да и мальчики тоже — влюбились в него: влюбились и уважали. Ему, кажется, было что-то около 30 лет. Он был хорош собою, в модном однобортном костюме (тогда в обиход входили узкие брюки), читал на уроках стихи Блока и Есенина и вдохновенно демонстрировал опыты по физике на своем массивном учительском столе. Влюбиться в саму физику было труднее, но пришлось. И один мой реферат по акустической теме, о том, как образуется звук на грампластинке, впоследствии стал моей специализацией в Кораблестроительном институте. Я окончила институт по профилю инженер-гидроакустик.
Георгий Петрович в нашей школе №211 начинал, видимо, свою педагогическую деятельность. Позже он перешел в Физ-мат-лицей №239. Посмотрев сейчас в интернете, я нашла десятки откликов учеников именно из этого Лицея. К сожалению Г.П. рано ушел из жизни, в возрасте 45 лет. А его дочь Екатерина Посецельская стала известным художником, и мы с ней даже встречались на одной из ее выставок (до того общались в соцсети). Также предлагаю ссылку на свое эссе Учителя-мужчины на платформе Проза.ру
Сегодня хочу поздравить всех ныне работающих учителей и учителей «в отставке» с их профессиональным праздником! И пожелать, чтобы ученики вспоминали их добрым или хотя бы доброжелательным словом.
|
</> |