Михаил Штительман "Повесть о детстве" (1938)

Почему в конце 19- начале 20 вв  еврейская молодежь из черты оседлости массово -  учила русский язык, получала  русское образование  они  брали себе русские имена и фамилии (Троцкий, Зиновьев и Каменев это вот из этой серии),  женились/выходили замуж за русских
А ведь это был страшный грех по еврейским традициям.
Но все равно еврейская молодежь  "уходила в русские"  - ибо Традиционные Ценности  их  достали до печенок.
Русские правые националисты к обрусевшим евреям относились плохо (исключения были ,но в целом  очень плохо), а  вот русские революционеры  при приеме новых членов  придерживались принципа "Нет ни эллина ,ни иудея"
Последствия в общем известны, тот самый Яков Свердлов например, ну и про товарища Юровского наверное все читали.
Поэт Эдуард Багрицкий в стихотворении "Происхождение" писал ( русский поэт  с вот такой  злобой  вспоминает свое детство в еврейской традиционой среде ):
.

Я не запомнил — на каком ночлеге

Пробрал меня грядущей жизни зуд.

Качнулся мир.

Звезда споткнулась в беге
И заплескалась в голубом тазу.
..

Я к ней тянулся... Но, сквозь пальцы рея,

Она рванулась — краснобокий язь.

Над колыбелью ржавые евреи

Косых бород скрестили лезвия.
.

И все навыворот.

Все как не надо.

Стучал сазан в оконное стекло;

Конь щебетал; в ладони ястреб падал;

Плясало дерево.

И детство шло.
.

Его опресноками иссушали.

Его свечой пытались обмануть.

К нему в упор придвинули скрижали —

Врата, которые не распахнуть.
.

Еврейские павлины на обивке,

Еврейские скисающие сливки,

Костыль отца и матери чепец —

Все бормотало мне:

— Подлец! Подлец!—

И только ночью, только на подушке

Мой мир не рассекала борода;
..

Любовь?

Но съеденные вшами косы;

Ключица, выпирающая косо;

Прыщи; обмазанный селедкой рот

Да шеи лошадиный поворот.
.

Родители?

Но, в сумраке старея,

Горбаты, узловаты и дики,

В меня кидают ржавые евреи

Обросшие щетиной кулаки.
.

Дверь! Настежь дверь!

Качается снаружи

Обглоданная звездами листва,

Дымится месяц посредине лужи,

Грач вопиет, не помнящий родства.
.

И вся любовь,

Бегущая навстречу,

И все кликушество

Моих отцов,

И все светила,

Строящие вечер,

И все деревья,

Рвущие лицо,—
.

Все это встало поперек дороги,

Больными бронхами свистя в груди:

— Отверженный!

Возьми свой скарб убогий,

Проклятье и презренье!

Уходи!—
.

Я покидаю старую кровать:

— Уйти?

Уйду!

Тем лучше!

Наплевать!

.,
.
Далее  пост из Дзэн Наталья Баева - о том почему получилось именно так
.
Еврею в Российской империи образование не полагалось. Попасть в университет - как "верблюду в игольное ушко". Ответная реакция закономерна: "Не нужно нам ваше образование - у нас своё!"

.

Михаил Штительман - писатель из "поколения дилетантов", успел вкусить этой национальной науки в полной мере. Он написал свою замечательную "Повесть о детстве" между двумя войнами - и погиб под Вязьмой в 1941 году.

В год своего выхода - в 1938, повесть уже смело можно было назвать "исторической", ведь это - об ушедшей реальности. И о школе, которой больше нет, и о жизни, в которую новое поколение подростков уже не могло поверить. Хотя прошло всего двадцать лет!

***

Десятилетний Сёма живёт с дедушкой и бабушкой. И слушает, пытается вникнуть в их взрослые интересы:

— Допустим,— говорит дедушка,— мадам Фейгельман согласится продать свой дом с флигелем за пятьсот рублей. Как раз сейчас хочет купить дом без флигеля мосье Фиш... Мы продаём Фишу дом, а на комиссионные забираем флигель и сдаём его семье Ровес. Это даст нам...— дедушка щурит правый глаз,— пятьдесят — шестьдесят рублей в год!

.

Но потом выясняется, что мадам Фейгельман не продаёт своего дома, а думает лишь его продать, когда её сын Моська, которому сейчас год, достигнет совершеннолетия, а господин Фиш действительно хотел купить дом на те деньги, что он заработает при покупке партии леса у польского помещика, но так как помещик прогорел и лес не прибыл, то он, Фиш, пока дом не покупает. Так рушится вся дедушкина постройка!

.

Тогда заработать пытается бабушка: она будет готовить домашние обеды. У бабушки чёткий план: Фрейда скажет Фейге, Фейга скажет Двойре, Двойра — Хиньке, Хинька — Риве. Если не сегодня, так завтра клиенты будут наверняка!..

.

Но, услышав об этих планах, прибежал конкурент и пригрозил большими неприятностями.

.

Сёма - маленький мужчина, - сам готов работать, и как его отговоришь? Познакомить с работой - глядишь, сам поймёт, что надо учиться?

И дедушка ведёт внука в самое крупное и солидное предприятие во всём местечке: сапожную мастерскую:

.

Едва вошли - Сёме захотелось спросить, где здесь выход.

Тогда - в компаньоны к водовозу:

.

Сёма вытащил из колодца и продал по грошу шестьдесят вёдер воды, да ведь ещё и целый день до хрипоты кричал стишки собственного сочинения - рекламу делал. Но водовоз Герш "насчитал" ему всего за восемь вёдер: "Четыре копейки всё равно как у тебя в кармане. Получишь в четверг".

.

Тогда - к местному богачу. Мальчиком на побегушках.

.

Кажется, здесь Сёма на своём месте: расторопен, сообразителен и остроумен. Но именно это-то богачу и не понравилось! Почему?!

.

Самолюбие, гордость - это не то, что можно терпеть в мальчишке. Нет, в своём сыне, может, и потерпел бы, да свой - почти слабоумный...

.

Читатель видит и сам: черта осёдлости - крошечный мирок с миниатюрными желаниями, стремлениями, гешефтами.
И живёт этот мирок так, будто нет ни России, ни мира.
Вообще ничего нет, кроме этого вот местечка, в котором люди живут по какому - то недоразумению, и Израиля - Иерусалима, где они должны жить.
Но бог на этот счёт ещё не распорядился.

.

Какой же в этом вакууме должна быть школа?

.

- Будет ли, наконец, тихо? - вопрошает ребе, - или вы скучаете вот за этим?

Потрясает плёткой - семихвосткой.

.

И когда в душной комнате, засиженной мухами, устанавливается относительная тишина, он открывает Тору:

- И приснился фараону странный сон, и не мог понять свой сон фараон...

Эту историю слушатели давно знают наизусть: слышали и дома, и в синагоге. И какое отношение это имеет к жизни полутора десятков мальчишек, мечтающих вырваться на речку?

- Ребе, а почему полицейского тоже фараоном называют?

Задать вопрос, прервав наставника - это такая неслыханная дерзость, за которую и наказания достойного не придумаешь! И весь класс с испугом смотрит на Пейсю - о чём только он думал, подавая голос?!

.

Задохнувшись от ярости, ребе хватает Пейсю и... срывает с него штаны:

- Веник в руки и на колени! А вы все - плевать в него. Подходите по очереди - и плюйте!

Охотно плюёт только один - остальные делают вид, что в горле пересохло. Сейчас, вот сейчас - очередь Сёмы. Пейся - его лучший друг. Ребе уже успокоился и ласково улыбается Сёме: иди!

- Не буду. Плевать я не буду.

- ВОН!!!

.

Дома Сёму ждёт нотация о том, что школа - это такое место, где надо слушаться.

...

И в.едь это не какое - нибудь одобряемое властями еврейское двухклассное начальное училище, а - берите выше! - едва терпимый властями хедер. Образование здесь дают, как считается, среднее!
Но с таким "национальным" образованием - никаких шансов вырваться из мира местечка.
Ни малейших.

Окончив такое заведение, и сам будешь бояться большого мира, в котором знание Торы вовсе не считается знанием!
.

Но у хедера цель была другая.
Законсервировать еврейскую картину мира.
Вырастить человека, способного в этом вакууме быть... если не счастливым, то , по крайней мере, считающим эту жизнь единственно нормальной.
Ах, гои - иноверцы живут иначе?
Так они уже получили свою сомнительную награду, а наша награда - впереди. В Иерусалиме. И в раю.

..

Что должно было произойти, чтобы мирок оказался поглощённым Большим Миром?

Сначала - чудо. Сёме было уже пятнадцать, когда Февраль вернул из ссылки отца!

..

А затем пришло сознание того, что личным пропуском в большой мир станет будёновка, винтовка и клятва:

- Я, сын трудового народа...

.

***

.

Но быть может, Михаил Штительман, как писатель уже советский, сгустил краски?

Нет, у писателя "досоветского", у Шолом - Алейхема , всё это выглядит ещё мрачнее.

А ведь его повесть "Кровавая шутка" начинается почти как водевиль.

.

Гершка Рабинович и Гришка Попов - наилучшие друзья.
В их гимназии не пахнет никакой национальной рознью, никто не препятствует Гершке учиться, педсовет дружно присуждает ему золотую медаль.

.

Но Гершка не уверен, попадёт ли он в Университет даже и с медалью: процентная норма!
На каждое место по дюжине еврейчиков-отличников, так что возьмут того, кто сунет взятку.
А ему платить нечем.

Гришка смеётся над "мнительностью" друга, и предлагает ему неслыханное пари: поменяться документами!

И вот уже чернявый-кудрявый "Попов", имея в аттестате сплошные тройки, принят в Университет.
А "Рабинович", как на смех, наделённый самой рязанской внешностью, возмущённо размахивает своим отличным аттестатом в толпе таких же отверженных отличников: не приняли!

.

Поселившись в еврейской семье, "Рабинович" с изумлением узнаёт, что нельзя там - то селиться, там - то появляться...
И даже собираться - не больше трёх!
Да почему эти евреи так покорны?!
Самому же ему роль еврея удаётся плохо, точнее - никак.
Но именно его заподозрят в убийстве русского мальчика с целью добычи крови для выпечки мацы...

Разумеется, его примчится спасать друг "Попов", отлично сознавая, что второй раз ему в Университет не попасть.

.

Почему же повесть об униженном, оскорблённом народе, была в советские времена не то, чтобы под запретом (переделанная в пьесу, она шла на сценах нескольких театров), но в собрание сочинений Шолом - Алейхема не входила?

Потому, что из ситуации возможны лишь два выхода: ассимиляция или эмиграция.
.
И эмиграция кажется выходом куда более достойным не только Рабиновичу, но и Иванову.
.

В повести некий Лапидус принял православие - и его родные буквально умерли от стыда - торговля совестью!
Нет, этот путь отвергают и герои, и автор.

.

Третий же выход - "отмену"религии, "отделение церкви от государства и школы от церкви", автор, очевидно, себе не представлял.

.

А ведь не дожил всего два года!

.