МЫ и ОНИ

Можно, я ещё раз о том же? Даже подробней прежнего, а то все время оказывается, что любимые френды не поняли-недопоняли.
Так вот, стандартная схема известных событий столетней давности и далее до наших дней, схема, которая по умолчанию держится в сознании православных и агностиков, выглядит примерно так:
Российская империя, которая была = Русской Православной Церкви, в один некий момент вдруг взяла и разделилась на... Церковь и не-церковь. Как бы часть верных ударилась оземь и обернулась неверными. И они передрались между собою, верные с неверными. И безбожники одолели. А христиан кого перебили, кого загнали в подполье. И все мы (или они, они-безбожники) стали жить дальше уж не в виде Российской империи = РПЦ, но в виде СССР = безбожному и антихристианскому обществу. И потом в один некий момент эти безбожники вдруг опять взяли и разделились на... безбожников и христиан: часть безбожников ударилась оземь и обернулась христианами. И теперь у нас есть Россия, которая, мож, и не так = РПЦ, как хотелось бы, но уже наверняка не = безбожному и антихристианскому обществу.
Вот такая по-умолчанию-картинка.
Интересно, что даже и у самого! о. Георгия Митрофанова! в голове картинка примерно такая же. Но он хотя бы признаётся, что и сам не понимает, как, как! Такой парадокс невозможный мог произойти! Даже два парадокса, сперва в одну сторону парадокс, потом в обратную – как?!
Мне же эта картинка представляется немножко
Российская империя, которая была = Русской Православной Церкви... нет, давайте не усложнять с империей, скажем просто: Русская Православная Церковь уже давным-давно, уже с 17-18 вв. делилась на два все более и более поляризующихся лагеря – на тех, для кого христианство заключалось в церковных практиках, и тех, для кого христианство заключалось в добре и справедливости. Вот эти две группы христиан наконец между собой и передрались даже до крови (такое явление и называется в истории войнами Реформации). А так как поляризация была сильнейшая, запущеннейшая, то наш русский нарыв лопнул иначе, чем в Европах: жаждавшая добра и справедливости группа успела забыть, что жажда их – христианская, добро и справедливость – христианские. Т.е. фактически приняла точку зрения тех, кто отождествлял христианство только и именно с ритуальной жизнью. Но – стОя уже по другую сторону баррикад. Сражаясь уже не с задембелевавшей ритуальной стороной христианства внутри Церкви, а с Церковью, понимаемой ими как структура для поддержки ритуала. Т.е. точно так же понимаемой, как и сами сторонники этой структуры себя понимали.
(марксисты-то удивлялись как! пролетариат-то в России самый что ни на есть незрелый класс, а переворот-то удался! не разглядели, зайчики, за недозрелой классовой борьбой вполне зрелого, перезрелого даже, религиозного нарыва).
В войнах Реформации, как мы уже знаем, побеждает Реформация, без вариантов. Вот она и победила. А эффект маятника был такой, что победившие христиане и ещё пара поколений их потомков так и жили без – или почти без – признаков ритуальных практик, и только к концу 80-х годов решили их возродить, основательно забыв свой, наш предыдущий опыт с этими практиками и со структурой для их поддержки.
И был один такой момент, в смысле недолгий счастливый период, когда возрождение ритуальных практик действительно могло бы прокатить, т.е. совершиться на новых основаниях. Не в пику, не в символическое отмщение некогда перестаравшимся партизанам социальной справедливости (это не мы! это они, безбожники, воевали тогда с христианами! мы – это не они!), а в увенчание их (и нашей, мы – это они) жажды добра и правды, во прощение и примирение всех ошибавшихся и перестаравшихся с обеих сторон.
Но вышло иначе. Упустили. Вернее, не поняли, что восстанавливают (восстанавливаем) не Церковь как таковую, а ритуальную жизнь в Церкви. Группа, некогда уничтоженная или рассеянная Реформацией, восстановилась как на дрожжах. При том, что группа верных добру и правде никуда из Церкви и не делась, всегда там была, даже в период малодоступности ритуальной жизни. Просто тридцать лет назад все одновременно начали практиковать и восстанавливать структуру, а структура, вот ведь какая пичалька, опять мощно потянула одеяло на себя. Ну вот мы и опять имеем всё те же две группы всё в той же Церкви, и поляризация их крепчает и крепчает. Гораздо быстрее, чем крепчала перед первой волной русской Реформации.
Я не думаю тем не менее, что новые войны Реформации в РПЦ неизбежны. Должны же были русские христиане за три поколения жизни вдали от ритуала хоть чему-то научиться. Т.е. те из христиан, для кого христианство есть в первую очередь добро и справедливость – должны же были как-то вырасти и что-то понять.
(А христиане, для которых христианство = ритуальным практикам, конечно же, за тот период не могли научиться ничему – ведь ритуальных практик тогда не было. Но, может, и они хоть чему-то научились за последние тридцать лет? в условиях восстановленного ритуала?).