Магия по науке
![топ 100 блогов](/media/images/default.jpg)
Когда-то я воспринимал такие работы с огромным интересом. Мне казалось, что вот-вот, и наука действительно достигнет прорыва в понимании волшебства.
Фламмариону и Рише тоже так казалось, а они жили, на минуточку, больше ста лет назад. С тех пор ничего не изменилось.
И на то есть причина.
В некотором роде парапсихология – действительно попытка научными методами изучать магию. И всё же есть существенная разница между парапсихологом и магом – пусть даже «иногда практикующим теоретиком» вроде меня.
У нас разные картины мира, а это, в свою очередь, от того, что у нас разные задачи.
Парапсихолог – учёный-скептик. Я употребляю это слово в его правильном значении – человек, который во всём сомневается и ничего просто так не принимает на веру. Поскольку он учёный, то неопровержимым фактом считает только то, что обнаружено и подтверждено в контролируемом, неподкопаемом эксперименте.
Он живёт в мире, управляемом законами физики. Его коллеги-естественники за прошедшие столетия немало узнали о том, что в этом мире возможно, а что нет.
Так вот, главная задача парапсихолога – доказать себе самому и другим таким же скептикам, что в этом прозаическом, механическом, бездушном мире тем не менее могут происходить чудеса.
Он делает это двумя методами. С одной стороны – опыт: продемонстрировать необъяснимые аномалии, от которых не удастся отмахнуться. С другой стороны – теория: создать картину мира, в которую бы эти аномалии вписывались.
Хорошая теория, напомню, должна не просто допускать нужные факты – она должна их предписывать. По ней этот факт обязан происходить вот в таких условиях, и именно так, как это наблюдается в действительности.
А значит, картина мира, которую создаёт парапсихолог, неминуемо оказывается очередным, стопятьсотым по счёту, описанием волшебной реальности.
Волшебная реальность, если совсем просто – мир без границ. В нём любые различия – не более чем оттенки цвета. Всякая вещь, хотя бы отчасти, является любой другой вещью, или хотя бы связана с нею.
Чарльз Форт называл это существованием дефиса. Противоположности соединены тут, существуют друг в друге, и поэтому возможны превращения. Человек-зверь легко становится зверем-человеком. Сновидение-явь оставляет следы на яви-сновидении. Всякое дело оказывается словом и выражает смысл, а всякое слово оборачивается делом и меняет мир.
Казалось бы, здесь должен царить полный хаос. Однако нет – у сказочного мира есть свои законы и правила, основанные на взаимодействии смыслов. Их не получится выразить формулами и уравнениями – только иносказаниями и метафорами. Такова физика мифа.
Только в таком мире и может работать магия. Собственно, в таком мире только она одна и может работать.
Придумывать новые способы описать волшебную реальность очень легко. Можно начать с любого имени, с любой формы, и постепенно обнаружить, что всё вокруг тебя – проявления именно этой сущности. Ведь если всё есть единство, то каким именем его назвать – вопрос предпочтений.
Хорошая научная теория чудес должна предписывать чудеса. Это значит, что по любой такой теории мы живём в волшебном мире.
Но оглянитесь вокруг. То, что вы видите, не слишком на него похоже, не так ли?
В результате любой парапсихолог, создающий собственную теорию, ограничивает произвол магической вселенной. Она должна выглядеть, как мир без магии, чтобы соблюдать приличия. А значит, некоторые границы там всё же существуют и непреодолимы.
Получается двухслойный мир. В нём есть жёсткая, сформированная сторона, где действуют законы физики – и скрытая, подвижная, где царствуют законы магии.
Границу каждый проводит по своему вкусу. У одних она пролегает между физическим и социальным. У других – между физическим и ментальным. У третьих есть физический мир, а есть «тонкий», состоящий из «энергий»... вы поняли закономерность. От физики не уйти в любом случае – уж слишком она грубо и очевидно реальна.
У мага задачи иные. Он не стремится никому доказывать, что чудеса возможны – ему интересно знать, как с ними работать.
Маг знает, что твёрдый мир вещей и подвижный мир волшебства сосуществуют по другим законам. Обычно реальность предсказуема, и никакой магии в ней нет. Но иногда эта предсказуемость нарушается, и с Той Стороны приходит чудо.
Иногда оно входит незаметно, лёгким дуновением – тогда в жизни начинаются странные и удивительные совпадения и случайности. Иногда посильнее – тогда людям снятся вещие сны, а в сердцах сказанное слово может воплотиться в реальность хитрым и даже изобретательным способом.
А иногда ветер превращается в ураган и сдувает всю нормальность к чертям собачьим. Тогда даже психически уравновешенный человек может встретиться с ангелом или пришельцами, стать пророком и основать собственную религию. Ну или хотя бы в доме начнут летать чашки и двигаться шкафы.
Магу всё это интересно с прикладной точки зрения. Он хочет знать, когда, как и почему происходят прорывы потустороннего. Может ли человек как-то повлиять на них – призвать, когда нужно, или изгнать, когда они не требуются. Если же прорыв произошёл сам по себе – можем ли мы сохранить его силу, «зарядив» ею свои инструменты и амулеты, чтобы использовать в случае надобности.
На этот счёт у нас тоже есть теория – Кадзума Камачи назвал её «теорией идола». Чтобы призвать потустороннюю силу, нужно подготовить ей место. А место – это подобие.
Сила Той Стороны притягивается к тому, что на неё похоже: к неограниченному, неопределённому, не имеющему прошлого и будущего, но активному и действующему. Строгий порядок, закон, предсказуемость, борьба с любой случайностью и произволом, наоборот, отгоняют чудеса.
В общем, чем больше оно похоже на живое существо, тем оно привлекательнее для магии. Чем больше оно похоже на мёртвую машину, тем сильнее оно отталкивает магию.
Но об этом я уже писал в своём руководстве, так что повторяться не буду.
|
</> |