Литовщина - 8

      В шаге от большой войны...

      Итак, Жигимонтович по неясной причине вел дело к большой войне, медленно, неторопливо, но неуклонно. Все его дипломатические маневры кануна Полоцкой войны говорят как бы сами за себя – отказ от щедрых и неслыханных предложений Ивана о заключении Вечного мира в обмен на антитатарский союз (от которого, кстати, ВКЛ страдало как бы не больше Москвы – почему, а потому, что до Литвы татарам было добираться не в пример быстрее и оборона литовского пограничья была дырявой насквозь, чего не скажешь о обороне московской крымской «украины»), да еще и в оскорбительной форме, претензии в ливонском вопросе (на которые в Москве ответили просто – мол, свое взяли, не чужое, а какое ваше до нашего? А ведь и вправду, Иван взял только то, что считал реально своим, а дальше сперва не пошел – только несколько раз пытался прощупать позицию Ревель, а когда убедился в том, что добрые ревельские бюргеры не хотя под его высокую царскую руку, плюнул на них и занялся другими делами и так до самого 1577 г.). Кстати, бояре на совете с царем заявили, что де ежели литовские слы «нечто похотят перемирья прибавити без Ливонские земли, ино с ним (с Сигизмундом) о перемирье делати; а учнут в перемирье делати и о Ливонской земле, ино с ним перемирья не делати, а отпустити их (литовских послов то есть – Thor) без перемирья» по той самой простой причине, что ежели «Ливонская земля ныне написати в перемирье, ино и вперед Ливонская земля с королем будет в споре», а значит, признав законность претензий Жигимонтовича на кусок Ливонии, тем самым подать ему повод и дальше оспаривать решение ливонского вопроса по русскому сценарию. В общем, если хочет Жигимонтович постоять за Ливонию, то и Иван за нее постоит же, защищая свое право.
      В последний момент, правда, в Вильно как будто спохватились. В начале 1562 г., незадолго до окончания срока перемирия, в Москву прибыл очередной литовский гонец с королевским посланием до царя. В грамоте, к которой прилагались обширные обидные списки, на московского брата литовский брат возлагал всю вину на кровопролитие, но есть шанс его прекратить, если до истечения срока перемирия русские войска будут выведены из Ливонии. Но при этом Жигимонтович предлагал начать очередной тур переговоров и продлить перемирие до лета 1562 г. – до июля или даже до августа, обменяться великими послами с тем, чтобы продолжить переговоры. Хитрый ход, однако – за августом или сентябрем начинается осень, распутица, хллода, времени для серьезной войны всего ничего остается, а там, весной следующего года – так до нее еще дожить надо, до весны-то!
      Великий дьяк Иван Висковатый (как ни странно, но у нас о нем никто так и не написал большой монографии, хорошо, что хоть в Польше нашелся человек, Иероним Граля, который сделал эту работу за ленивых российских историков) в ответ на это заявил, что такую глупость ему как человеку молодому государю его и донести не уметь. И вообще, между его государем и королем нынче намечается дело великое, ибо король не только вступился в государеву ливонскую землю, но и чинить ему всякие неправды – и тут очень пригодилися перехваченные русскими казаками в Поле грамоты от Жигимонтовича к крымскому «царю», речь в которых шла об организации совместных действий против московского.
      Возразить на это послу литовскому было совсем нечего – грамота вот она, перед глазами, все чин чином, печати, подписи, протокол, не отвертеться никак. Так что безделного посла отправили назад – теперь на пути к войне точно ничего не стояло, да в Москве особенно и не питали каких-либо надежд на то, что мир, пусть и худой, будет продлен на сколько-нибудь существенный срок. Похоже, что еще с осени 1561 г., после того, как случился тарвастский казус, в Москве приняли решение о начале масштабной подготовки к войне и к весне 1562 г. эти приготовления были завершены. Осталось только дождаться, когда истечет срок перемирия – Иван был в этих вопросах весьма щепетилен, не то что те же ливонцы или литовцы, и только тогда двинуть мановением руки свои полки. 25 марта 1562 г. срок истек, и с этого момента можно считать, что Полоцкая война началась/ Время переговоров прошло, пришло время пушек…

      Опять Жигимонтович




      To be continued.