Летчик Краснокутский Борис Андреевич
anton_afanasev — 28.04.2017
В родительский день прогулялся по старому городскому кладбищу
Магадана. Набрел на заброшенную могилу известного в свое
время на Колыме человека. Краснокутский Борис Андреевич
летчик, на Колыме с 1942 года…
Родился 18 октября 1914 года в Полтаве. В 1935 году окончил
летную школу гражданского воздушного флота. На Колыме с лета 1942
года, награжден знаком «Отличнику Дальстроевцу», в 1944 году
орденом «Знак Почета» и в 1945 году «За победу над Германией в
Великой Отечественной войне 1941 – 1945 года». Скоропостижно умер
13 февраля 1952 года в Среднеколымске.
О том в каком состоянии у нас находится самое старое кладбище
в городе это тема отдельного поста, но у меня впечатление, что
мемориальную табличку сломали варвары уже в наше время…
А вот Вам отрывок из книги Марка Исидоровича Рохлина
«Там, где были яранги» где рассказывается об Борисе
Андреевиче…
Вначале все шло хорошо. Но на подходе к мысу Шмидта
появилась низкая облачность, все уплотнявшаяся и, наконец, скрывшая
землю. Командир самолета – отличный товарищ и мастер своего дела
Борис Андреевич Краснокутский – решил при первой возможности
сделать посадку и дождаться ясной погоды. Такая возможность
представилась километрах в шести-десяти западнее мыса Шмидта – в
окно в облаках, в котором мелькнула вода, и повел Краснокутский
самолет на посадку. Машина скользнула поплавками по поверхности
воды, чуть подскочила, опустилась опять и вдруг – толчок! Мы сразу
поняли, что сели на мель. Коллективно сориентировались –
определили, что находимся в Пильхинской лагуне. Спустили резиновую
лодку, произвели промер.
Оказалось, что до глубокого места, с которого можно было
произвести взлет, метров сто. Радиосвязь у нас была нарушена, так
как антенна порвалась при посадке. Место было безлюдное. Значит,
помощи в ближайшее время ждать было неоткуда, приходилось
рассчитывать только на собственные силы. Пять человек: мы – трое
пассажиров, бортрадист и механик – спустились в воду, самому
высокому из нас она доставала до груди. Парами встали у концов
крыльев, один – у хвоста самолета. В кабине остался лишь
Краснокутский. Он запускал мотор, мы раскачивали самолет – и
машина, подчиняясь тяге винта, медленно, сантиметр за сантиметром,
ползла по направлению к глубокому месту. Но двигатель воздушного
охлаждения и при такой скорости быстро грелся. После трех-четырех
минут работы Краснокутский останавливал его для охлаждения. На эти
десять-пятнадцать минут и мы прекращали свой труд и старались
стоять как можно неподвижнее: ведь так одетому в воде теплее. И это
повторялось несколько десятков раз! Почти сутки понадобилось, чтобы
самолет прополз сто метров и вышел на глубокое место. И вот,
наконец, мы в кабине самолета. Мокрые, озябшие, но довольные,
выражаем уверенность: «Летим!» Но нас ждет разочарование. «Устал,
лететь не могу, дайте хоть часика два поспать», – не так
просительно, как утвердительно, сказал Краснокутский. «Ну, давайте
хоть поедим», – взмолились мы. «Это можно. Достать неприкосновенный
запас!» – распорядился командир самолета. Сколько в этом
распоряжении было иронии, и что это был за запас! Полбуханки
черствого хлеба, поросшего плесенью, и бидончик спирта. Вот когда
пожалели мы, что не послушали совета товарищей с косы и не взяли с
собой жареную рыбу!...
Пишите в коменты свои мысли и пожелания...