les structures élémentaires de la parenté

clear_text — 23.09.2011 ПРО ОТЦОВ И СЫНОВЕЙ. ОТРЫВОК

… вспомнилось, как он хоронил сына. Врач не велел ехать на похороны, не велел расстраиваться. Бред какой-то! Ну, пусть он с сыном последние годы почти не видался, так, только по праздникам, и большой радости эти встречи не приносили – ну и что? Не вмешивайтесь! И все расступились, а он стоял у гроба, смотрел и удивлялся, что этот мертвый пожилой человек с тяжелыми, оползающими к шее складками вокруг плоского рта, - что это и есть его сын. Надо было, конечно заплакать, но не с кем было плакать, жену он давно схоронил, и поэтому старик так и простоял всю панихиду, темнея лицом и сильно опираясь на палку, на тяжелую трость с пузырчатым роговым набалдашником. А рядом, слева и чуть сзади, стояла медсестричка, тревожно вглядываясь в него и держа наготове клеенчатый чемоданчик, а в дверях стоял шофер и еще один человек по имени Аркадий Павлович, широкоплечий и вежливый.

Сына своего старик возненавидел именно за мягкость и уступчивость, за то, что тот не смог в положенное время стукнуть кулаком по столу и заорать: «Значит, так, папаша!!» - как он в свое время заорал своему отцу. И поэтому старик терпеть не мог визитов сына с женой – сын появлялся на пороге заранее смущенный, весь извиняющийся, лез целоваться и обнимал за плечи мягкими влажными руками. А сноха наоборот, разговаривала очень независимо и в кресле сидела тоже этак независимо, нога на ногу, покачивая носком модненькой туфельки, и столько жалкой заученности было в ее вроде бы вольной посадке и вроде бы дерзких словечках, что старик был готов заплакать от омерзения.
Сын был полным ничтожеством. И в двадцать, и в тридцать, и в пятьдесят лет он был только сыном своего отца, и более никем. Старик своими ушами подслушал разговор в министерском буфете: «Умер такой-то…» «Кто-кто?» «Ну, сын такого-то». «А! Да, да…»
Ну, братец, если ты и за смертной гранью остаешься сыном такого-то и более никем, значит, туда тебе и дорога, и нечего скорбеть, что, мол, ах, рано умер. Если человек к пятидесяти двум годам не сумел ничего, фигурально выражаясь, изваять, - то вряд ли что-нибудь сумеет и в дальнейшем. Природа мудрее, жаль только, никто этого не понимает…

(Д.Драгунский, «В гостях и дома», в кн.: «Третий роман писателя Абрикосова», М., 2010. С. 156 и след.)

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив