"Курс начальной Физики на историческом основании"

stanyslavna — 31.01.2024

Семестр окончился, хвосты приняты, вроде бы - каникулы, или что-то в этом роде. 

Шестого — заседание кафедры, выдадут расписание, и опять все с самого начала — теорфизика, история физики, методическое, административное, дипломники... 

 Сегодня у меня "парково-хозяйственные работы" - в магазин сходить, дом немножко прибрать, цветы полить-причесать... 

А когда руки делают что-то знакомое - всякие мысли в голову лезут, пустые, но забавные. 

Задумалась - почему многим так нравится винтаж? Что в нем такого - в этих старых чашечках, вазочках и полочках? Какое непонятное очарование скрыто в старых книгах? Почему мы вдруг приносим в дом эти вещицы, которые старше не то что нас - старше наших родителей? 

С одной стороны - причины рациональные. 

Над старыми книгами поработали прекрасные редакторы - там вы не найдете грубых опечаток. 

Старая полка послужит еще нашим правнукам - если уж она прожила полвека, то и век проживет. 

Роспись старой чашечки сделана рукой художника, а не машиной, и фарфор по-настоящему тонок... А с другой... 

Кто-то пытается вернуть себе хоть кусочек своего старого мира. 

Восстановить потерянное. 

Вернуть украденное. 

Как-то - случайно - пересеклась на "блошином рынке" с одной женщиной. Лет десять прошло — или пятнадцать?, а разговор не забылся. 

Ее семье пришлось в начале девяностых уезжать из Узбекистана. 

Срочно. Бросив все. 

Ее семья жила там с двадцатых годов: родители отца приехали организовывать медицинскую помощь, родители матери - учителя.

 Но через семьдесят лет - пришлось бросить все. 

Совсем все. Книги, вещи, мебель... Хорошо — сами выжили.

Они справились, начали все сначала, построили все заново. 

И вроде бы ни о чем не жалели.

 Но моя собеседница обходила московские комиссионки, отыскивая тарелки и чашки: такие, как были в старом бабушкином сервизе. Не самом изысканном фарфоровом сервизе тридцатых годов: голубая кайма, колосья, белый фон... Точно такие, как остались в брошенной при бегстве квартире. 

Она сказала, что, когда полностью соберет этот сервиз - вернет себе чувство контроля за жизнью. Чувство, что она может восстановить все, что сочтет нужным. 

Для кого-то важна история вещи. То, что к ней прикасалась - могла прикоснуться - рука того, кто для тебя значим. И ты - через эту вещь - касаешься этой, уже призрачной, руки... 

А иногда - ты приносишь ее в свой дом, как потерянного щенка: за то, что ее любили. 

И если эта фарфоровая чашечка с незабудками пережила и революцию, и войну гражданскую, и войну Отечественную, и переезды, и потери, и свадьбы, и всё, всё, всё - значит, она того стоила? значит, она достойна любви? 

Я снимаю с полки учебник по курсу физики, написанный для Лицея цесаревича Николая профессором Николаем Алексеевичем Любимовым - который заведовал нашей кафедрой в далеком 1872 году, и который, к слову говоря, первым в мире предложил ввести стандарты подготовки специалистов... и первым в мире обратил внимание на то, что к поступлению в технический вуз надо готовиться не так, как к поступлению в классический университет: другие цели обучения, другой личностный склад, другие требования к абитуриенту.

«Начальная Физика в объеме гимназическаго преподавания» — с 730-ю политипажами в тексте, с задачами, репетиториумом и  вопросами для упражнений.

Учебник издан в 1873 году. Хороший учебник, написанный понятным языком, рассудительный, основательный. С изящными гравюрами. Курс начальной Физики на историческом основании.

Своеобразный был человек Николай Алексеевич Любимов. 

С очень странной биографией.  Противоречивый. Непростой. Конфликтный. Талантливый.

Во-первых, он был подкидыш — родился 26 января по старому, 7 февраля по новому стилю, в 1830 году в госпитале Московского воспитательного дома у неизвестной матери, которая там же и оставила ребенка. Но его тут же взял на воспитание  статский советник Алексей Леонтьевич Ловецкий —доктор медицины, ординарный профессор минералогии и зоологии, декан физико-математического факультета Московского университета. И десять лет, до самой своей смерти, растивший его, как своего сына — или он и в самом деле был ему сыном? Старый холостяк Ловецкий оставил своему приемышу достаточно средств, чтобы тот смог окончить гимназию — с серебряной медалью! — и поступить в качестве «своекоштного» студента на физико-математический факультет Московского университета. 

И, собственно, вся профессиональная жизнь Николая Любимова была связана с физикой — и ее преподаванием. Область интересов — электричество и магнетизм. Работал в университете,  в Александровском сиротском военном корпусе, в Лицее цесаревича Николая — и у нас, в тогда еще Ремесленном учебном заведении (для «солдатских и зазорных детей»), где он разработал новую учебную программу по физике, в которой, кроме теоретического материала, впервые ученикам этого учебного заведения предлагалось решать простейшие задачи и проводить простейшие опыты; в течение 1858—1868 годов он заведовал здесь физическим кабинетом. 

Читал в Московском университете публичные лекции по физике, сопровождавшиеся опытами (1860 и 1868). В 1860 году на одной из своих лекций он применил электрическое освещение, осветив учебную аудиторию и двор университета; это событие стало тогда мировой сенсацией. В 1865 году за диссертацию «О Дальтоновом законе и количестве пара в воздухе при низких температурах» получил степень доктора.

Физика — но не только.

Его ученик, Н.А. Умов (это который «вектор Умова — Пойнтинга»), писал:

Педагогическая деятельность Н. А. (Любимова) в Московском университете, несомненно, представляла значительный шаг вперёд. В постановке преподавания физики приходилось начинать почти с азбуки и доведение его до совершенства, которого оно достигло в руках Η. Α., требовало больших усилий и недюжинных способностей. Труд Н. А. был большим приобретением в истории кафедры физики Московского университета, но это было только полдороги… Задачи университетской кафедры не овладевали всею деятельностью Н. А. На новом пути его работы приобретали всё более и более публицистический оттенок, увлёкший его в области, далёкие от ближайших задач профессора физики.

 Любимов неожиданно открывает в себе  публициста и с начала 1860х годов начинает работать  в «Московских ведомостях» и «Русском вестнике». Под псевдонимом «Варфоломей Кочнев» он публикует серию очерков под общим названием «Против течения», в которых отмечает «грозное сходство» положения России рубежа 1870—1880-х годов с положением Франции перед падением монархии. Он писал, что революция в России уже фактически началась, и признаками её являются уже даже не действия революционеров, а паралич государственной воли, когда власть идет на поводу у либералов, этих невольных пособников нигилистов. Но и реформы Александра II он жестко критикует — он принципиален со всеми в равной мере.

Любимов — государственник. Более государственник, чем администрация и министры. Сразу после появления университетского устава 1863 года он начинает его жестко критиковать — университеты, финансируемые государством, должны решать государственные проблемы. Именно тогда он приходит к мысли о создании государственных стандартов высшего профессионального образования и много думает и пишет о разумной мере университетской самостоятельности: где она уместна, а где разрушительна. 

Наживает врагов — в 1876 году тридцать пять профессоров Московского университета, среди них —С.М. Соловьев и А.Г. Столетов , подписывают Открытое письмо против позиции проф. Н. А. Любимова о реформе российских университетов. Соловьев — ректор. Министерство поддерживает позицию Любимова. Соловьев подает в отставку. Но со Столетовым Любимов вместе работал, вместе создавал физическую лабораторию Московского университета — не просто коллеги: соратники. Но — вот так... Потом, правда, опять работали — рука об руку, но было, было...

То, что предложил Любимов, сегодня выглядит абсолютно нормальным, спокойным, здоровым компромиссом между интересами государства — повторюсь, создателя и «кормильца» любого государственного университета — и университетской гибкостью в определении методов и задач научной и учебной деятельности. Но — чётко. Но — в рамках закона. И это все проговаривается и называется своими именами.

Государственник. 

И параллельно — как редактор «Русского вестника» — готовит к изданию романы Достоевского. «Преступление и наказание» и «Братья Карамазовы» прошли через его руки.

                                                         ПРЕДИСЛОВИЕ

Wherever it is possible knowledge should be insinuated into the mind of another in the manner in which it was first discovered.

                                                                                       Bacon

Где только возможно, знание должно быть внедряемо в ум другого тем самым путем каким он впервые открыто.

                                                                                      Бекон

Предлагаемый учебник имеет особенность, на которую считаю не лишним указать. Приведенный эпиграф дает о ней понятие. При изложении всех дальнейших положений науки я старался уловить нить идеи изобретателей. и где только представлялась возможность, говорил их собственными словами. Такое введение в учебное руководство исторического элемента в тесном слиянии с элементом догматическим, без ущерба для последнего, но в оживление и пояснение, казалось мне весьма полезным по отношению к предмету, который есть представитель естествознания в ряду наук, введенных в круг общего образования и от преподавания которого можно желать не только сообщения полезных фактических сведений, но и вклада в духовное развитие учащихся. Дух естествознания есть по преимуществу дух изыскания и открытия. Истинная школа логики открытий заключается в их философской истории, в раскрытии тех путей, какими достигнуты великие приобретения в области изучения природы.

С другой стороны, слияние исторического и догматического элементов, опыт которого желал я дать в настоящем сочинении, кажется мне полезным и собственно в педагогическом отношении. Процесс первого изучения, каким учащийся входит в новый для него мир, имеет сходство с процессом самого открытия, первый акт которого есть рождение мысли, внезапно освещающей и разделяющей то, что представлялось темным и слитным. Первая трудность при усвоении изучаемого предмета заключается в том, чтобы представить себе его с надлежащей ясностию, с различением существенного от того, что облекает и сопровождает оное. На этих первых шагах главное внимание должно быть обращено не столько на строгость доказательства, и подробности оправдания данного положения науки, сколько на уяснение его сущности. Изложение по первым источникам казалось мне особенно способным для достижения этой цели. В уме изобретателя найденное им положение науки, хотя бы в форме плодотворной догадки, представляется с особою ясностию, отражающеюся на изложении. Повторяя мысль изобретателя, учащийся проходит путь испытанный и действительно ведущий к цели. Какая надобность перефразировать то, что выражено изобретателем с ударением на существенном, с особым интересом к излагаемому, с привлекательною оригинальностию формы, — перефразировать, подвергаясь опасности удалиться от подлинной мысли. Не говорим уже о столь обыкновенной в учебных руководствах перефразировке из третьих рук...

... Не указываю рассеянных в курсе особенностей при изложении частностей. Сведущими оне будут замечены.

Параграф 345. Повторение опытов Гальвани различными учеными.

«Волнение, какое произвело в мире физиков, физиологов и врачей появление  Комментария Гальвани можно, говорит Дю-Буа Реймон (профессор в Берлине, знаменитый электро-физиологическими исследованиями), сравнить только с тем, какое в эту эпоху (1791) поднялось на политическом горизонте Европы. Можно сказать, где только были лягушки и можно было достать два куска разнородных металлов, каждый хотел собственными глазами убедиться в удивительном оживлении отрезанного члена. Физиологи думали, что им удалось во очию уловить их сон о жизненной силе; врачам казалось, что нет уже невозможного исцеления». Опыт Гальвани повторялся повсюду: из Калькутты писали об опытах над бенгальскими пресмыкающимися с сильно развитыми мускульною и нервною системами. Наиболее впечатления и наиболее плодовитых изысканий опыт Гальвани возбудил в стране, где был произведен. На него направил свою гениальную способность по опытному изучению природы Вольта и создал новую отрасль физики...

Наименее движения произвели они во Франции... Политическая буря, прогремевшая в стране, заглушала интересы науки и знания.

Николай Алексеевич Любимов умер в 1897 году — старым холостяком. Ни жена, ни детей у него не было. Свои публицистические заметки он выпустил в 1881 году , собрав в одну книгу — «Мой вклад». В основном — университеты, Россия, будущее университетов России.

А у меня стоит на полке «Начальная физика». Кажется, первый в истории учебник современно типа — где сочетаются исторические сведения и чертежи, формулы — и описания, эмоции первооткрывателей — и вполне сегодняшние по уровню задачи. Уровень сегодняшней приличной физматшколы, кстати. 989 страниц текста, плотным шрифтом. И несколько десятков задач, полностью покрывающих весь курс.

И возможность взять в руки эту книгу делает для меня своенравного, резкого, принципиального профессора Любимова живым человеком, который когда-то поднимался на третий этаж нашего Главного корпуса, на кафедру физики...

Оставить комментарий

Популярные посты:

tescin

сигнальные костюмы - как выбрать

koparev

Волк и Священник

varjag2007su

Перешедшая в иудаизм семья из России, 1934 г.

inkpoint

​****

alexandr_palkin

Пётр Акопов. Историческое решение. Путин отказал в легитимности не только

catherine_catty

"Ханума", или Водевиль!

vikond65

Первый русский гидроплан

melissa_12

Татуировщица и феминистка А.Пантелеева устроила голую фотосессию, распяв себя

morena_morana

Женщины просто устали от мужчин, проблемных отношений и лишней возни?

• Ранее
• Архив