Крысы и дуст

sapojnik — 25.01.2013 Как-то пили мы чай с префектом одного из московских административных округов … Неплохое начало, а? Ну, в общем, чего в жизни не бывает. Словом, пили мы как-то чай с префектом в одной небольшой и теплой компании. Сидим, ругаем, как водится в любых чиновничьих компаниях, тупую федеральную власть. И вот то ли от непринужденности обстановки, то ли от того, что пили мы все ж не только чай, префект вдруг начал жаловаться на жизнь. Видать, накипело. Конкретно – обрушился префект на федеральный Закон о госзакупках, из-за которого, мол, стало вовсе невозможно работать на благо москвичей и гостей столицы.

Короче: суть дела в том, что этот закон ввел очень жесткие требования к процедуре закупок органами госвласти товаров и услуг: во-первых, только через аукцион, во-вторых, основной и чуть не единственный критерий определения победителя – цена. Кто дешевле предложил – тот и победил. Организатор аукциона обязан заключить с фирмой-победителем договор и – платить.

Казалось бы – а как иначе? Все правильно. Префект нам коротко все это изложил и тоже спросил – ну как, правильно? «Да вроде звучит разумно», - робко ответил кто-то.
-Ни фига! – взъярился префект. – Чего ж тут правильного? Я ж не об откатах каких-то говорю – о ДЕЛЕ! Ты мне объясни – как работать с подрядчиком, если единственный критерий – цена?! Все равно как в магазин жену послать – купи самые дешевые яйца. Она купит, да; но какие? БИТЫЕ, вот какие! И еще хорошо, если не тухлые.

Тот, кто сдуру ответил, совсем стушевался от начальственного гнева, казалось, собрался спрятаться в своей тарелке; но префект на него уже не обращал внимания. Он излагал нам свою горестную историю.
- Представляете – лифтЫ нам надо чинить, срок им вышел. До меня этот вопрос все старались замотать, а я взялся, думаю – надо! Еще протянем – до аварий недалеко! И мне повезло: случайно вышел на тот завод, где эти лифтЫ все делали раньше. Они уже перепрофилировались, но мощности-то остались… Я с ними вот так, как с вами – долго переговаривались, я еще в тот город мотался… Словом, все обкашляли, все путем! У меня – заказ, у них – работа. Я, причем, не вру – и скидку выбил эксклюзивную, по максимуму, скажу, не хвастаясь. Ну, тут бы и договор заключать, да? И городу польза, и заводу, и жителям…

Префект перевел дух и шумно прихлебнул чая, обведя всех нас недобрым оком.

- И что думаете?

- Нельзя, Павел Петрович, - почтительно сказал мой сосед за столом.

- А! – обрадовался префект. – Вот именно – нельзя! Нельзя по 94 закону просто так договор заключить – надо, ё… , аукцион объявлять. Сколько времени теряем! Ну ничего, думаем – а что делать? Объявим аукцион – все равно ведь пустая формальность, верно? У меня эксклюзивная договоренность с самим производителем этих вот лифтовых моторов, дешевле «со стороны» никто не сделает… Объявили тендер – и ни хрена! Какое-то левое ООО, чуть не позавчера созданное, предлагает цену еще меньше, чем завод. Мы их спрашиваем – да как же вы можете дешевле, чем сам производитель, это ведь физически невозможно; а они отвечают: это наше дело, вы платите, главное…

Префект тяжело дышал от ярости.

- Ведь врет, гад – а ничего не сделаешь! По закону он прав! Вот ты мне скажи – обратился он вдруг ко мне, - это вообще как: тендер на работы по обеспечению безопасности пассажирских лифтов, а главный критерий при определении подрядчика – кто дешевле возьмется. Это как, нормально?

Я мысленно поежился и промямлил:

- Нда… Это… э-э.. ничего себе!

- А! – махул рукой префект. – Вот именно! И это – Закон! Не объедешь, не обойдешь! Закрутили, суки, а? Разве так хозяин делает? Тут ведь надо смотреть – КТО предлагает услуги, какой у него стаж работы на рынке, что за рабочие там работают, на каком оборудовании – верно? Раньше ведь у нас это право было – самим определять условия тендера! А теперь? Все отобрали! Смотри на цену, мол. Экономия госсредств!

Это «ссс» префект прошипел особенно злобно.

- Они ведь теперь что делают? Регистрируют какое-то ООО, у которого не то что оборудования – вообще имущества никакого нет; оно подает заявку на тендер, выигрывает его, потому что ставит какую-то смешную цену – а потом деньги списывает, и все исчезают. А где работа? А работа «не получилась». Или сделана какая-то – лишь бы отписаться…

Префект никак не мог успокоиться.

- Вот, скажем, крысы. У нас тендер – на борьбу с крысами. Была одна фирма, надежная, каждый год выигрывала – и все было нормально в округе. И тут очередной аукцион – и выигрывает не пойми кто. Цену предложили – в полтора раза ниже. Мы говорим – как?! Как вы справитесь? А инфляция? А знаете, какая тяжелая обстановка с этими тварями?! «Ничего», - говорят.
И знаешь, что придумали? Они действительно сунулись – видят, все дорого. Ну и, недолго думая, закупили дуст. Он самый дешевый ведь. Так слушай: он мало того, что для людей ядовитый – так крысы, оказывается, к нему уже сто лет как приспособились! Поэтому его никто и не использует давно!

Разгоряченный префект грозно обвел глазами собравшихся. У меня даже чай остыл – я слушал, затаив дыхание. Ничего себе! Вот оно как! Вон как они с грызунами-то борются…

- А крысы-то, представляете – они этот дуст, оказывается, ЖРУТ! – гремел префект. – Я этих потом спрашиваю: «Вы что ж, суки, делаете-то, а?! Мы ж вас наняли с крысами бороться, а вы их кормите за наши же деньги!!»

- И ведь ничего не сделаешь, - закончил префект, неожиданно успокаиваясь. – Деньги израсходованы, а что крыс меньше не стало – так вы, говорят, нас больше не нанимайте тогда!

Такая вот «история из жизни». Казалось бы, мораль ясна: «тупая федеральная власть» совершила явную глупость, резко ограничив на законодательном уровне самостоятельность госорганов в очень важных хозяйственных аспектах: ну в самом деле – как можно определять подрядчика, исходя только из цены?

Но я-то, слушая префекта и от души ему сочувствуя, при этом прекрасно понимал и резоны «Москвы кремлевской». Префект – милейший человек, при этом, думаю, и благосостояние москвичей ему в самом деле небезразлично; однако ежу понятно: дай ему волю определять условия тендеров на госзакупки – и их станут выигрывать только и исключительно фирмы, ему близкие или даже прямо с ним аффилированные. Об этом можно говорить с уверенностью, поскольку это все уже было, и совсем недавно. Тот, кто пишет условия аукциона или тендера, всегда может сделать так, чтобы под критерии подходили исключительно «свои» фирмы. Вплоть до года основания, наличия в парке заковыристой техники определенной и редкой марки, а то и фамилии гендиректора – чтоб начиналась непременно на такую букву, а заканчивалась только на этакую…

Что далеко ходить, возьмем хоть пресловутые «залоговые аукционы»: на них всегда странным образом побеждала – со смешной ценой – фирма, близкая к банку-организатору аукциона, а у всех прочих участников странным образом оказывались «неправильно оформлены документы».

То есть, при мягкой форме закона о госзакупках побеждать в тендерах всегда будут фирмы, близкие к старине префекту – а цена их «услуг», соответственно, будет проходить по самой верхней планке отпущенных на это в бюджете денег; а при нынешней схеме, наоборот, станут побеждать неведомые ООО, заявляющие поистине смешные цены. Конечно, построить качественно за 5 млн. рублей «детский культурный центр» невозможно, «на это в Москве только собачью будку можно соорудить», как ворчали приближенные к тому же префекту; но, с другой стороны, если вообще ничего не строить, а просто упереть все 5 миллионов, то получится «неплохая прибавка к пенсии». Все ведь относительно…

К чему я веду? Да к тому, что в данном случае мы имеем дело с классическим случаем «неразрешимой задачи» в данной системе координат. Как ни меняй закон о госзакупках, в любом варианте торжествуют или те, или иные воры: или близкие к префекту, или близкие к «мафии подрядчиков». Город обречен тратить свои деньги впустую, обогащая жуликов и не получая нужных ему услуг, зданий или товаров.

А все почему? Да потому, что задача изначально ставится неверно. На пути вора, тянущего лапки к бюджетным деньгам, законодатель пытается выставить заслон в виде некоего бумажного параграфа, «буквы закона». А буква против вора бессильна: потому что вор – живой, умный и заинтересованный, а буква мертва и ей, в сущности, все равно. Какой бы частокол параграфов, инструкций и правил распорядка ни выставляли бюрократы против вора – человек в любом бумажном буреломе всегда отыщет и проложит свою тропинку. Что мы и наблюдаем повсеместно – отсюда и вековое презрение русского человека к любым бумажным ограничениям – «закон что дышло…» и т.п.

Противостоять живому, пытливому и искушенному охотнику до бюджетных денег может только другой человек. Причем жаждущий поймать вора и схватить его с поличным – не по «долгу службы», а из личного интереса. В случае с префектом интерес может быть – самому сесть на место префекта. Или, на худой конец – заслужить славу борца с коррупционерами.

То есть лекарство от воровства – не новые параграфы в законах, а политическая конкуренция и выборность, тобишь демократия. Сейчас слава «борца с коррупцией» мало кому нужна, потому что ее не во что конвертировать. Пусть некто даже прославится как «разоблачитель казнокрадов» - что он будет делать с этой славой? В нормальном обществе это можно легко превратить в мандат депутата, префекта или прокурора – а у нас?

У префекта в Москве нет и не может быть публичных конкурентов – поскольку префектов в Москве никто не избирает. Как, впрочем, и мэра. Как и глав управ. Конкуренция всеми способами изгоняется из нашей жизни – и уже почти изгнана.

Все бы хорошо – но это означает, что в нашей стране задачка «Что нам делать с законом о госзакупках» не имеет решения.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив