Конец главы

lenaknekhtina — 12.12.2023

Грустно. Брошен последний взгляд на Босфор и испещренный причудливыми башенками профиль города, съеден последний (вообще-то предпоследний) симит, и вот я уже мчу по трассе навстречу такому неясному будущему, которого давно уже не достойна. 

Уже начала скучать по этому огромному многогранному городу, который, словно волчок, вертелся передо мной, поворачиваясь с молниеносной скоростью то одним боком, то другим, то вознося в заоблачную высь не на чем не основанных мечтаний, то снова бросая вниз и больно ударяя о неровные булыжники улочек старого города, который остался далеко позади. Сейчас мимо меня проносятся, сверкая пустыми глазницами окон, невнятные новостройки, промышленные здания, торговые комплексы. Это все еще Стамбул, но уже совсем не тот, что видела я, не тот, что приютил меня в начале и в конце турецких каникул, на продолжение которых я искренне надеюсь. И пусть мегаполисы больше не для меня, пусть они прибивают меня к земли и делают несчастной (будто для погружения меня в это состояние обязательно нужна причина), есть в них что-то притягательное, особенно, когда ты здесь просто гость. Холодное дыхание этого чуждого душевной простоты и внимания к каждому муравейника, который, словно заведенная когда-то кем-то шарманка, никак не может остановится: что-от заклинило, и вместо того, чтобы отыграв положенное количество аккордов, замолчать в ожидании следующего завода, все продолжает наигрывать давно осточертевшую большинству мелодию. Но уши не заткнуть: приходится изо дня в день слушать приевшиеся переливы и, стараясь попасть в шаг и ритм, совершать одни и те же движения: зарабатывать деньги, отдавать их за крышу над головой и еду в холодильнике, которая позволит снова зарабатывать деньги... Жители больших городов по своей воле помещают себя в эти условия: существования, выживания, для кого-то единственно возможной жизни. Разница лишь в том, что кто-то научается со временем находить в этом удовольствие, а кто-то, не выдержав, бежит сломя голову вон, в другой, меньший город (что, в общем-то не сильно отличается) или прочь от городских стен, ближе к природе.

Но пока я еще не сильно отдалилась от Стамбула, Хочется перебрать, словно бусины четок в руке, оставшиеся в памяти моменты, задерживая, ощупывая каждую грань наиболее полюбившихся и быстро проскакивая те, что не имели особого смысла. Хотя как определить, что имеет смысл, а что — нет, что значимо, а что — проходяще? Вопрос лишь в том, как они влияют на таинственное будущее, день за днем переходящее в настоящее, как они меняют тебя.

Стамбул, а вместе с ним и Турция, хотя она будет со мной еще довольно долго, но лишь в виде картинки за стеклом, на которую я никак не могу повлиять, которую я никак не могу изменить, остаются позади. Сегодня, в 12-й день 12-го месяца, накануне дня Святой Люсии и за три недели до того самого года, когда мне исполнится сорок, мне хочется зарисовать, оставить хотя бы легкий набросок этих последних дней, которые неожиданно случились и подарили мне некое подобие спокойствия и отдаленное ощущение дома, когда я не изображала из себя туриста, приехавшего в город на пару дней и желающего в несколько часов вместить осмотр всех возможных достопримечательностей, попробовать все рекомендуемые непонятно кем блюда, проинспектировать все имеющиеся транспортные средства и, устав вусмерть, ощутить удовлетворение от выполненного долга и иметь возможность, вернувшись домой, рассказать родным и знакомым, о том, как многогранен центр расположенного на дух континентах города, соединившего в себя традиционный уклад, глубокую религиозность и современные технологии.

Два месяца с хвостиком пролетели... нет, не как один день, без супер сильного напряжения, но как раз так, как и должны были пролететь. Или пройти. Или проползти недели размеренного сидения на одном месте, когда была и реальная работа и просто ее имитация, когда я чувствовала себя в относительной безопасности и уверенной в завтрашнем дне (дальше загадывать - не мой конек), когда я желала строить планы относительно пребывания в той самой точке, плела кружево надежды вернуться, делала вид, что верю всем бросаемым, словно камень голодной собаке, идеям, пускала слюни раскатывала губу, когда кто-то красиво говорил, сменялись непонятными скачками-бросками, вынужденной сменой места пребывания или, наоборот, желанной, но не приносящей ожидаемого удовлетворения, когда я в очередной раз выбирала какой-нибудь не самый приятный отель, когда жутко экономила на еде, тратя после на что-то другое, когда я с тоской смотрела на уплывающие в синюю даль яхты и провожала взглядом держащиеся за руки парочки, совершающие прогулки по набережной в лучах заходящего солнца. Когда я исхаживала дсятки километров по узким улочкам, доставая телефон всякий раз, как взору представал новый поворот с новой каменной стеной или роняющим позолоченные листья деревом, где вдруг среди грязных и обветшалых зданий появлялся чистый аккуратный домик, когда с каменной стены свешивалась цветущая ветка, а за чугунной оградой ярким пятном горела роза. Активизировалась при виде очередной пекарни, заглядывала в меню ресторанов, приценивалась к кофе. Хотела все попробовать, не тратя ни копейки, хотела рассказывать потом другим, что стоит, а что — нет делать, хотела казаться настоящей путешественницей, пока не поняла, что это давно уже не про меня, хотя иногда что-то мелькает, какие-то рудименты прошлых поездок, когда я все это искренне хотела. Сейчас это всего лишь какие-то не мои воспоминания, попытка быть той, что я была десять-пятнадцать лет назад, а я ведь сильно изменилась с тех пор. То, что было важно тогда, перестало вовсе быть таким, перейдя в раздел «популярного» ток-шоу, в котором ни грамма правда, а единственная цель — привлечь массового зрителя. Массовости в последнее время в моей жизни хватает, но нужной она быть совсем перестала. Всплывают лишь единицы — те, что действительно стоят того, чтобы их держаться. И в Стамбуле это было действительно так. Все два месяца, возможно, стоили одной единственной недели в Стамбуле, в самом конце путешествия. Все новые знакомства и телефонные номера, отяжелившие пусть и не намного, мою электронную записную книжку, стоили той единственной, которая не пользуется WhatsApp’ом и не имеет аккаунта ни в одной социальной сети. Так и надо. Все ведет меня к этому, все кричит о необходимости оставить в прошлом не только стремление исходить все туристические тропы, но и убивание времени на чужие попытки быть или казаться интересными, к каким бы глупым способам они ни прибегали.

Вдоль дороги больше не видно колючих кустарников и каменных россыпей, вдоль дороги темно-зеленые ели и сосны, туи и багрянец листвы. Мост за мостом, туннель за туннелем, внизу неторопливо текут обмелевшие речки, а по склонам гор рассыпаны группками жилые массивы. Строго на восток (или все-таки на северо-восток?). Стоило мне свыкнуться с турецким произношением, научиться вылавливать из абракадабры звуков более-менее знакомые слова, как я снова оставляю позади то, что стало казаться родным и внушало какую-никакую уверенность (непонятно, правда, в чем). Снова я бросаю на полпути, снова куда-то срываюсь, в надежде (ли) на лучшую долю или, как всегда, просто сбегаю, глубже зарываюсь, дальше (или, наоборот, ближе?) уползаю. Вот уже другая архитектура и другие города, один за другим, мелькают за окном, а я все топчусь на месте, пытаясь подвести рассказ к тому, что меня заботит, что греет душу и не дает отчаиваться, хотя, похоже, я, словно очищаю луковичную шелуху, пытаясь добраться до уже прорастающей серединки, отбрасываю, оставляю в прошлом всех, кто что-либо обещал, кто говорил о желании увидеть вновь и быть полезным. Чувствую, что это не мой путь. Каждый раз, когда кто-то кричит о жажде помочь, а я с готовностью бросаюсь на наживку, меня больно ранит острый крючок, который, кроме порванной губы, оставляет еще меньше веры в чудеса, в людей. Но есть и положительное — легкость, побочный эффект одиночества: рассчитывать только на себя. Если же случится чудо, это будет приятной неожиданностью, не более. Просить запрещено, соглашаться или нет на предложение — другое дело и это вариант, но не в обратном порядке.

Стамбул, дорогой, разверни меня в правильном направлении, а то я, стараясь приблизиться, снова и снова выбираю изогнутую улицу и лишь совершаю движение по окружности, раз за разом оказываясь почти в начале пути. Ты уже позади и никому не известно, встретимся ли мы снова и когда эта встреча случится, если мы попрощались не на веке. С тебя все началось и тобой, судьба подсказывала, должно было закончиться, хотя казалось бы, все пыталось этому помешать.

Вот какие они города — проказники и озорники: все время играют со мной в какие-то, одним им известные, игры! Стоит мне приблизиться к опасной черте, за которой подстерегает ненависть и тотальное отторжение, город, потирая от предвкушения оказанного эффекта руки и ухмыляясь своей остроумной выходке, поворачивается другим боком, широко улыбается, выпячивает все самое доброе и светлое, что у него есть и что до этого момента он тщательно скрывал и заставляет по-новому на него взглянуть. И тут уже не отвертеться: ненависть отодвигается на задворки, уступая место привлекательности и симпатии, непонятно откуда взявшимся, комфорту, смирению, благодушию, проливающемуся на все его широкие улицы или стекающему по узеньким переулкам, капающему с бесконечных ступеней, искрящемуся на внезапно вспомнившем о существовании этой реальности, зимнем уже солнце. Стоит замаячить на горизонте скорому отъезду, как город, расслабившись, перестает корчить из себя злюку-клюку, обмякает, разваливается томно на предложенных мягких диванах, усыпанных подушками, забывается, согреваясь горячим чаем, разнеживается, и вот, наконец, ты видишь его именно таким, каким хотел увидеть, и тебе уже совсем не хочется его покидать, а надо. Слишком долго ждал этих вот благостных мгновений тепла и уюта, которыми он дарует тебя в последние дни, чтобы ты надолго еще сохранил добрую память о нем

Так и Стамбул. В который уже раз…

Судьба или нет, но случилось так: Стамбул заключил в кольцо все мои перемещения, путешествия, и скитания, сцепил медной скобой все мои мысли, собрал в пучок, словно метлу, закрепил причудливым узелком: теперь ни за что не расцепишь, не разберешь по соломинкам. Все началось седьмого числа и закончилось в автобусе с местом номер семь, семь домов в Миласе, семь домов на ферме… Вот и верь в совпадения, вот и верь в случайности. Началось все на станции Aksaray и закончилось там же почти, автобус привез, автобус — отвез. Началось с симита, закончилось им же. Исходила туристические улочки, истоптала ноги в Европейской части, побыла (a kind of) туристкой, побыла и горожанкой. С азиатской частью не заладилось общение, но вдруг случится повторение: просто не хватило времени отяжелевшему после всех съеденных сладостей Taksim вовремя развернуться: задумался, замешкался немного, только-только стал поворачиваться нужной стороной, демонстрируя ровные зубки в широкой улыбке, а я не дождалась, сбежала, не выдержав, рванула прочь, хотя никто меня не ждал. Но как-то встало все на свои места. Надеюсь, на свои, а не на чужие. И заглянула снова в самое сердце, в Sultanahmet, к самой главной Софии, к шумным толпам, к визгливым торговцам, к дорогим кофейням, к ломящимся от турецких сладостей прилавкам, к зазывалам-туркам, чуть ли не за руку хватающих зазевавшихся туристов. И пусть стены красивы и ровны, и мусор на центральных площадях убирают регулярно, но не для меня эта блестящая мишура: смотрю сквозь, видя лишь рекламу и желание заработать. Там не осталось ни тени былой святости и глубокого чувства, ни намека: сейчас везде господствует лишь жажда обогатиться, заграбастать, продать, всучить…

И как хорошо, что у меня была возможность прочувствовать и другой Стамбул. Просто город, пусть и старую его часть, с туристическим районом, но совсем иной. Многолюдный по выходным и наводненный в это время года больше местными парочками, выбирающимися из однотипных высоток окраин на маленькие улочки Балата, будто нарочно забытого в этом мегаполисе эстетом-великаном. Жаль, игрушечные домики без хозяина загрустили, потускнели, частично разрушились, и многие улицы зияют теперь дырами бывших зданий, словно рот древней старухи-цыганки, потерявшей зубы. 

Раньше я пускалась фантазировать о том, как бы выглядела та или иная улица, тот или иной дом в Европе, но сейчас… Похоже, разучилась фантазировать, наконец убедившись в бесполезности этой затеи и пустой трате времени (будто не все равно, на что его тратить). Поэтому просто такой Balat: кое-где подчищенный, кое-где отреставрированный, кое-где с покрашенными домиками и явным ремонтом, проведенным заботливыми новыми хозяевами, кое-где заставленный разукрашенными безделушками, стащенными с какой-то помойки, которым придали ярмарочный блеск, чтобы пустить готовым попасться в ловушку туристам пыль в глаза. 

Когда идешь под моросящим дождем, так хочется завернуть куда-нибудь, где ярко горит лампа, а в высоких окнах разноцветные фонарики. 

А в солнечный день и обшарпанные дома кажутся не такими страшными и отталкивающими: в них просто живут люди, живут много лет и не имеют не средств ни желания проводить ремонтные работы. Поставят на подоконник горшок с цветком — вот и все украшение: дешево и сердито, а остальное его не касается. Есть в Балате и деревянные дома, реставрация которых стоит еще больших денег, чем каменных: почему-то напомнили они мне Таллин, район Kalamaja за Балтийским вокзалом: очень похожие там дома с каменным основанием и дощатыми стенами. Правда там, мне кажется, все уже отреставрировали и вдохнули в них новую жизнь, превратив когда-то упадочный район в пристанище богемы и лакомый кусочек для бизнесменов, а здесь это больше редкость, чем правило. 

Поэтому каждый такой красивый и чистый — на вес золота. А в среднем вполне можно жить и довольно приятно гулять. Только вот фотографировать ужас как не хочется: открыточных видов хватает: что ни улица, то картинка, но то мусорные баки, то автостоянка на пол кадра, то зияющая грязным кирпичом пустота, то свалка мусора… А по выходным в солнечную погоду куча модных девочек, желающих запечатлеть себя на фоне инстаграмного разноцветья.

Популярны всего несколько улиц, на которых и разместились те самые уютные кафе и распространяющие теплый хлебный аромат пекарни, дразнящие необъятных размеров тортами кондитерские и антикварные лавки: по этим улицам достаточно пройтись разок другой — и готово. 

А вот сам Балат намного шире и поддастся только готовому карабкаться и спешиваться ходоку, потому что холмы-холмы и еще раз холмы, убегающие ввысь лестницы, резкие повороты, мраморные ступени, ведущие к крыльцу, городская стена, которой неизвестно сколько лет, башни, словно в том же Таллинне, выстроившиеся в ряд, а за парком для собак, за автотрассой снова Босфор, и бухта Золотой рог, и море, и корабли, и ветер…

Но я не ходила далеко, я же не турист, я побыла домоседкой, которая, даже выйдя солнечным утром на прогулку, уже мечтает вернуться под крышу словно ненастоящего домика, с винтовой лестницей, с печкой внизу, с эркером, обилию которых в этом районе, пожалуй, позавидовать могут и Брюгге, и Амстердам. Дом, в котором жила Э (что же мне так везет на имена начинающиеся с одинаковых букв?), точнее еще продолжает жить, но уже в качестве прежней хозяйки. Как жаль, что я попала сюда так поздно и не приняла участие в реставрации мебели, в обустройстве пространства, в украшении. Но какая я счастливая, что успела заскочить в последний вагон в последнюю неделю и пусть среди коробок и свертков, но немного почувствовать немного богемную атмосферу (про кофейню Богема, так и не найденную мною на карте, я и думать забыла, когда вокруг такое), и не только богемную. 

Прочувствовать все ступеньки мне тоже посчастливилось: кухня на самом нижнем этаже, чуть выше прихожая, еще пролет — моя комната, последний пролет — гостиная с балконом. Но в гостиной я провела не больше нескольких часов за все время, предпочитая камерность своей комнатушки, самой большой, кстати, спальни с самой широкой кроватью, да еще и с эркером в подарок. И пусть я спала под тремя одеялами, зато спала с видом на старые крыши и знала, что где-то там оно самое, серое осеннее море, которое видно из гостиной. 

И мне никуда не хотелось выходить из этой комнаты и из этого дома, где я, словно хранитель очага, просидела целую неделю и даже успела испечь булки и пирожки, хотя кофе вкусный не получился, зато чая напилась на месяц вперед, и айвовый джем попробовала, специально для меня сваренный буквально накануне. И прикасалась к антикварной мебели, и сидела в удобном уютном кресле, потягивая чай из фарфоровой чашки, и смотрела, все больше углубляясь в себя, в тусклое окошко, пытаясь разглядеть случайных прохожих в декабрьской мороси.

Не получается по-настоящему затосковать по этому дому, но мы с ним так сблизились за эти семь дней, что, мне кажется, я долго еще буду вспоминать кое-где облупившиеся стены, окна в округлой стене с витражными стеклами, сундук в спальне и настоящую швейную машину, на которой на моих глазах создавались чудеса. И когда я думаю об этом доме, который скоро превратится в кошачий приют взбалмошной американки, я слышу звонкий смех хозяйки или ее неуверенную мелодию какой-то популярной песни, которую она часто напевала. Я вспоминаю вкус жареных на печке каштанов и плотные шторы, которыми по турецким правилам нужно закрывать окна до того, как ты зажжешь вифлеемскую звезду свет в помещении. А еще там были чайки, ежедневно доставляющие мне приветы с моря, были черепичные крыши соседних домов, мандариновое дерево, словно увешанная яркими шарами новогодняя елка. 

Была вечерняя прогулка в компании, кусочек свежеиспеченной, еще горячей, ачмы из пекарни у дома, вредная тулумба и турецкий чай за низким столиком, 

и рынок, полный изобилия, и американо в последний день в настоящем кофе-шопе строгого интерьера с видом на то самое кафе, которое рекомендовал Tripadviser, но которое мне никак не удавалось найти. А тут вот оно, возникло прямо перед глазами, пока сидели снаружи через дорогу. А я пыталась сделать оттиск на память в этом месте отреставрированных, приятных взгляду домов, отражающих суть этого района. Кафе с голубыми сиденьями, занятыми котами и кошками всевозможных расцветок, с голубыми чашками и вмурованными в столики плитками с портретами Мадонны. 

Как местная, как горожанка. Спасибо, Э, за то, что привела меня сюда! 

Спасибо за то, что проводила до автобуса и познакомила с бозой, которую я непременно сделаю, вспоминая тебя.

Была и волшебная, будто материализовавшаяся пекарня, в которой мне бесплатно дали печенье, то самое, висящее в моем списке уже месяц точно, и почему-то не взяли плату за самый вкусный за два месяца симит, свежий и хрустящий, который я ела, как люблю больше всего, с густым йогуртом и медом, запивая кофе. Ну и пусть мне ни разу не удалось сварить на этой кухне нормальный кофе, потому что то я спешила, что не вовремя все происходило, то руки, растущие не из нужного места, не позволяли (все — суета, от которой мне как-то надо научиться избавляться), зато было много фруктов и достаточно овощей, зато никто не навязывал свое общество и не требовал постоянного общения, зато я чувствовала себя свободно, хотя могла бы и более: все время казалось, что я должна делать больше, а я лишь слоняюсь без дела и вечно опаздываю с подмогой.

А в последний вечер был настоящий подарок — визит в дом соседа. Вот такой дом я бы желала для себя: чуть поменьше, чуть более мужской, с печкой и минимумом мебели, но со своей душой и изюминкой, с богемным налетом, со строгой эстетикой. Я почти в него влюбилась и, я (боюсь загадывать, но) буду верить в то, что смогу побыть там гостьей еще раз. 

Я все еще собираю по крупицам свой собственный дом: размер, цвет, форму, наполнение, воздушность и декор. Я все еще черпаю идеи, рассматриваю, аккуратно расправив, затем также аккуратно складываю стопочкой нужное и приглянувшееся в парадный уголок своего малюсенького сердечка, чтобы снова расправить и использовать по назначению когда-нибудь потом.

В Sultanahmet началось, в Taksim продолжилось и в Balat’е завершилось мое стамбульское бытие. Моя жизнь в большом городе, но в маленьком районе. Гостиница - хостел - дом, четыре точки на карте, четыре комнаты, четыре кровати и один эркер. Столько людей вокруг, до которых мне нет дела, и одна, за которую я переживаю.

Оставить комментарий

Популярные посты:

tescin

Чем отличается триммер от кустореза

salmaksoff

Но есть и хорошие новости.

foto_history

Наше старое кино

bigfatcat19

Пока обед. Завтра нас ждет оглушительная перемога.

avderin

Как это всё убирали?

pavel_shipilin

Зачем российской армии нужна корейская

royal_news

Принцесса Уэльская на Queen Elizabeth II Award for British Design

pantv

Зашли в уникальное место о котором мало кто помнит

suorangelica

Музыка на всех широтах. Новостной обзор 15— 18.05.2025. Часть 2

• Ранее
• Архив